Владислав Добрый - Сага о Хродвальде

Брагги немного помолчал, и допил рог. А потом продолжил:

— Люди может и привычный, но самый опасный противник из всех. Я жажду мира больше, чем кто либо из вас. И я же призываю вас к готовится к страшной войне.

— Вот вы где! Вставайте, надо скорее идти, скоро будет петь Атли! Петь про нас! Ну же! — Хродвальд волновался больше, чем когда отплывал в свой первый поход от берегов Браггиленда. А если сказать точнее, то попросту боялся. Поэтому искал компанию. С ним уже были Айвен, Веслолицый и Нарви Зубоскал, но он не хотел идти без Клеппа и Алкины. Очень уж колоритная они парочка. И поэтому они долго ходили между повозок и палаток, разбитых вокруг Браггихольма, ища этих двух. И вот наконец нашли.

— Он сочинил сагу про нас! — сказал Хродвальд Клеппу. Клепп пьяно улыбнулся. Хродвальд насторожился. Он никогда не видел здоровяка пьяным. Конечно, Клепп не ярл, и пить мог эля и меда не больше, чем ему подносили. Но случалось, что выпивал он много. Но опьянеть так, чтобы упасть, проблеваться и уснуть — такое часто случалось с другими, но не с Клеппом. Даже сильно пьяным его было не назвать. А сейчас Клепп был пьян. Он лежал под шкурами в одной из повозок, из тех что Торвальд привел с собой на альтинг. Алкина спала рядом с Клеппом, ярл видел её макушку с короткими темными волосами. Рядом валялся зловещий черный посох с крохотным черепом. Так что девушка могла до него дотянуться. Хродвальд был готов поклясться что она тоже проснулась, но не показывалась из под шкур. Может надеялась что её не заметят. В любом случае всем было ясно, что даже если она не так уж и пьяна, то не пойдет никуда без Клеппа. А значит уговаривать надо было именно его.

А еще вокруг было полно разбитых деревянных кружек. Правда одна была целая, и даже наполненная. Хродвальд поднял кружку и настороженно принюхался. Пахло странно. Но очень вкусно.

— Что это? — Клепп перестал пьяно улыбаться, сел на шкурах, и протянув руку, грубо забрал кружку из рук ярла. Он был голым. Или голым, по крайней мере по пояс. Клепп одним глотком допил содержимое, крякнул, и поставил кружку на мельничный жернов, лежащий в повозке. Этот жернов Торвальд купил для своего стадира.

— Это кружка! — хохотнул Клепп, и прежде чем нахмурившийся Хродвальд успел что-то сказать, резким движением схватил дубину, и ударил ей по кружке. Кружка раскололась, и её обломки добавились к таким же, что уже усеивали все вокруг.

— Зачем ты это сделал? — удивился Хродвальд.

— Зачем? Ну… Да почему бы и нет? А вообще, у меня еще есть! — Клепп кивнул на свой заплечный мешок — Скупил все кружки на альтинге! Ну может половину. Хродя, родной, ты не поверишь, как же трудно в вашей дыре найти посуду. В Херверстадире кружек было меньше чем людей, да и те остались еще от дедушки Брунгильды… — Клепп осекся, и посмотрел на Алкину. Та не двигалась.

— Пошли без них — прошептал ярлу на ухо Нарви — Он так пьян, что не может выговорить твоё имя.

— Я уж и сам пытался кружки вырезать. И из глины делал. Все не то, все фигня. Глина в смысле. У вас даже глины нет нормальной! Повезло что с рогами тоже работает… — бормоча о чем-то своем, Клепп лег обратно, и накрылся шкурами.

— Ты пропустишь самое важное в своей жизни — с грустью сказал Хродвальд — но ничего, мы тебе все расскажем.

— Надо идти! — поторопил ярла Айвен — Там уже началось.

Хродвальд не стал ждать пока он повторит.

В Браггихольме они сели на лавки вдоль стены. Можно было бы попросить уступить им место за столом, но это могло кончиться ссорой. К тому же, оттуда где они расположились, было лучше видно. Брагги сидел в центре с самым серьезным видом, и хоть вокруг не было херсиров, Хродвальд знал — эта часть альтинга угодна богу больше других.

Что нельзя сказать о людях. Хоть в эти дни в чертог пускали всех, народу было немногим больше чем вчера, а из конунгов и вовсе никого не было. На этот альтинг съехалось не меньше трех десятков скальдов, но только семеро заявили, что хотят предоставить на суд бог свои песни.

Обычно таких отчаянных было больше, но после драпы Эгиля многие решили попытать счастье в другой раз.

Брагги редко награждал тех, чьи песни ему понравились. Чаще, с непроницаемым лицом он лишь кивал в конце. И скальду оставалось только гадать, понравилось ли богу его искусство. Впрочем, вместо бога всегда были другие скальды, которые любили обсудить и песни, и самих скальдов. Указать на ошибки, помочь разглядеть недостатки, разобрать неуклюжие кеннинги. Атли однажды сказал, что многие скальды больше заняты разбиранием песней других, чем сочинением своих. У Атли не было причин врать.

Альтинг неизменно собирал множество скальдов, и всегда их было больше чем тех, кто хотел представить поэтический труд на суд бога. Впрочем, так бывает всегда. Собери армию в пять сотен храбрецов, отбирая тщательно каждого, и Хродвальд готов поставить Рафнсвартр, что в бою и половина из них не ударит копьем в щит врага. Так часто говорил ему отец, а ему его отец. А под Херверстадиром молодой ярл утвердился в этом мнении и сам.

Хродвальд плохо понимал смысл этого ритуала. Торвальд считал, что Брагги одаривает не тех, кто ему понравился, а тех, чьи песни он одобряет.

Поэтому часто бывало так, что песня удостоенная лишь кивка Брагги разлеталась по всему Браггиленду, и её можно было услышать в каждом стадире чаще, чем соловьиные трели. И наоборот, осыпанный подарками бога скальд с удивлением мог узнать, что признание бога вовсе не значит, что его песни будут петь люди.

Первые пятеро скальдов уже спели свои песни, и один из них удостоился отреза ткани. Теперь он сидел гордо поглядывая на других.

В Браггиленде была поговорка — “Не хочешь ничего пропустить, приходи на состязание скальдов в конце”. Так и было, те от кого ожидали большего, обычно пели в самом конце.

Атли пел последним.

Хродвальд с остальными выслушал молодого скальда, что с помощниками раззадорил зрителей веселой и бойкой мелодией, и простенькой песней о девицах что любят скальда не за песни, а за три коровы в его стадире. Удостоившись лишь кивка Брагги, скальд тем не менее остался очень доволен, потому что его поддержали одобрительным гулом зрители. Даже Хродвальд понял — эту песенку будет петь половина Браггихольма следующие пару месяцев.

Пока молодой скальд пел, в Браггихольм набирался народ. Пришло даже несколько конунгов. В том числе и Торвальд с Вальгардом. Они тоже не стали садиться за стол, а коротко кивнув Хродвальду, встали со своими хирдманами рядом.

— Меня зовут Атли, и я буду петь сагу! — зычно крикнул Атли, подходя к Брагги. Саги были важной частью жизни Браггиленда, и не только потому что бог любил складные слова. Саги были как старики, что делятся мудростью. И их слушали как стариков — с сомнением, но стараясь уловить важное. Ведь если уж ты дожил до преклонных лет, значит ты сделал и знаешь то, что не сделали или не знали те, кто не дожил. Выходит, это важно. Но некоторые саги были больше чем рассказом о жизни. Некоторые саги пелись часто и слушать их любили. Такие саги были не просто голосом предков, такие саги были сердцем и мыслями народа севера.