Эр Ген - Пятицветный Парагон

В данный момент Мэн Хао сидел перед лотосом. Разглядывая цветок, в голове он прокручивал информацию о драгонарах Западной Пустыни. «Драгонары подразделяются на девять рангов, где девятый ранг — это великий драгонар. Неодемоны тоже подразделяются на ранги, такое имя получили странные и причудливые существа, обитающие в Западной Пустыне. Помимо рангов неодемонов с первого по девятый, существует десятый ранг. Так называют земных неодемонов. Одиннадцатый ранг — это небесные неодемоны, двенадцатый... это тотемы!» В глазах Мэн Хао разгорелся странный огонёк. Информация о неодемонах позволила ему лучше понять устройство тотемов практиков Западной Пустыни. Теперь он обладал базовыми знаниями в этом вопросе.

По легенде, тотемы всех племен в Западной Пустыне произошли от неодемонов 12 ранга, которых, по сути, можно считать небесными неодемонами. Только неодемоны настолько высокого ранга могут стать тотемами. После возвышения кровь их потомков может быть использована для тотемных татуировок. В такой манере тотемы передавались из поколения в поколение. У большого племени имелось множество тотемов. У маленьких обычно был всего один. Вот откуда произошли тотемы. Можно сказать, что сейчас существует огромное множество тотемов, поскольку когда-то давно появились неодемоны 12 ранга.

"Насколько сильны неодемоны 12 ранга?" — задумался Мэн Хао. Он не имел ни малейшего понятия, да и Гу Ла не мог внятно разъяснить этот вопрос. Одно было известно точно: эти существа были невероятно могущественными, что до подробностей, только считанные единицы знали больше. В Западной Пустыне многие практики занимались тотемной культивацией. Но только драгонары по-настоящему могли контролировать неодемонов.

Помимо изучения тотемов, Мэн Хао продолжал накапливать просветление относительно магических символов Небесной почвы. Это уже практически вошло в привычку. Если у него выдавалась свободная минутка он выходил во двор и пытался обрести просветление.

Так он провел в городе Святого Снега несколько дней. Однако члены клана Леденящего Снега ни разу не упомянули про обещанную гусеницу. Вдобавок никто так и не поднял вопроса об услугах алхимика, на которые он условился со старухой. За эти несколько дней его ни разу не навестили. Он находился в особняке в гордом одиночестве, словно все о нём позабыли.

Ему некуда было спешить. После впечатляющей демонстрации силы в прошлом сражении он нисколько не сомневался, что клан Леденящего Снега уже вынашивал планы, как бы его использовать. Поэтому когда-нибудь за ним, да пришлют. Вдобавок с накалом конфликта, особенно на его поздних стадиях, яды Мэн Хао будут становиться всё более и более востребованными. Он был гостем, а они хозяевами, этот факт никогда не изменится. Но, если гость начнет становиться сильнее, хозяину придется пойти на определенные уступки. Вот почему Мэн Хао беззаботно любовался цветами, изучал тотемы и получал просветление из Небесной почвы.

Тем временем в сердце внутреннего города Святого Снега, в главном храмовом зале клана Леденящего Снега, в позе лотоса сидела старуха и еще три человека. Перед ними горела масляная лампа, её пламя танцевало на холодном ветру, отбрасывая на стены причудливые тени. Эти четверо были главными старейшинами клана Леденящего Снега. Каждый обладал культивацией стадии Зарождения Души и полномочиями управлять городом. Одним из четырех был старик с серыми волосами и поблескивающей меткой в форме полумесяца на лбу.

— Я всё еще не согласен с предложением третьего старейшины. Любой вопрос, связанный с Гусеницей Леденящего Снега, требует взвешенного решения. В настоящий момент у нас всего две куколки, которые смогут достичь стадии гусеницы. Как мы можем отдать одну из них чужаку?!

Эти четверо уже довольно долго обсуждали просьбу Мэн Хао.

— Здесь я согласен со вторым старейшиной, — холодно сказал мужчина с мрачным выражением лица. — Давайте по порядку, мы даже не знаем, откуда прибыл этот эксперт по ядам. С убогой культивацией начальной ступени Создания Ядра ему хватило наглости потребовать у нас Гусеницу Леденящего Снега?! Скорее всего, узнав об осаде города Святого Снега, он решил воспользоваться нашим отчаянным положением, чтобы заполучить одно из сокровищ нашего клана. Как по мне, так давайте убьем его – в назидание остальным!

— Попридержи лошадей, мы уже довольно долго обсуждаем этот вопрос, — сказал старуха, — каковы бы не были мотивы этого человека, его столь своевременное появление действительно выглядит подозрительно. Однако в битве, произошедшей несколько дней назад, продемонстрированная им сила привлекла даже мое внимание. Можем ли мы закрыть двери перед таким союзником? Если мы так поступим, кто еще тогда рискнет предложить нам помощь? Четвертый старейшина, ты говоришь, что мы не знаем откуда он. Но разве не все в Черных Землях — вольные практики? Как он вообще сможет доказать правдивость своего происхождения? К тому же я дала ему свое слово и не собираюсь нарушать его. Если его яды окажутся бесполезны, тогда мы ничего не потеряем. Но если он поможет нам одержать победу, то я лично вручу ему Гусеницу Леденящего Снега!

Её голос звучал спокойно и в то же время уверенно. На главный храмовый зал опустилась тишина. Остался единственный, кто еще не высказался: первый старейшина. Его древнее лицо обрамляли белоснежные волосы. Невысокий и сутулый, он сильно напоминал карлика. Наконец он открыл глаза. В них вспыхнул настолько яркий блеск, что в главном храмовом зале на мгновение стало светлее. Этот блеск даже затмил собой свет масляной лампы. Как только он заговорил, остальные старейшины, даже старуха, склонили свои головы.

— Хорошо, — начал он, — споры ни к чему не приведут. Перед принятием решения позволим господину Чжоу выяснить, что за яд находится в зараженной крови!

Четыре часа спустя в храмовом зале послышались шаги. Четверо старейшин подняли головы и увидели идущего к ним преисполненного гордости старика в черном длинном халате. За ним осторожно следовали две молодые девушки. В их глазах горел благоговейный огонёк, словно они готовы были выполнить любой его приказ. Заметив старика, второй, третий и четвертый старейшина поднялись и с улыбками поприветствовали его.

— Господин Чжоу, — сказали они хором.

— Приветствую, собратья даосы, — невозмутимо отозвался господин Чжоу.

Он держался надменно, как, впрочем, и всегда. Его лицо трудно было назвать старым, сейчас на его щеках играл здоровый румянец. Высокомерие расходилось от него, подобно волнам. Очевидно, он занимал крайне высокое положение или просто привык к подобострастному отношению окружающих.