Андрей Каминский - Игра Ловца [СИ]

Хлопая крыльями, монстр влетел в оружейную комнату — здесь, несмотря на общее запустение, все еще оставался нешуточный арсенал. Однако средь старинных мечей и кинжалов виднелось немало свободных мест — и к одному из них устремилось чудовище, будто притянутое мощным магнитом. На лету с тварью происходили пугающие изменения: тело вытянулось, черный клюв стал длинным и плоским, отливая металлическим блеском. Когтистые лапы превратились в черную рукоять, а сами когти свернулись в эфес, подобный голове рогатого демона. Крылья съежились, превратившись в увесистую гарду, напоминающую крылья дракона. Алые глаза превратились в большой рубин в перекрестье рукояти. На длинном обоюдоостром лезвии чуть заметно засветились причудливые руны.

Буреносец, Меч Хаоса, лежал в своем новом пристанище, ожидая часа, когда его возьмет рука достойного, способного насытить черный меч новой кровью и новыми душами.

Взволнованный гомон с западного конца лагеря подсказал командующему, что случилось, еще до того, как он увидел труп. Зеленый юнец, ополченец из Речных земель, лежал на каменистой тропке, обобранный догола. На горле, как второй рот, алел большой шрам, еще пара шрамов поменьше, виднелось на месте отрезанных ушей.

— Это который? — негромко спросил Джейме, внимательно разглядывая тело.

— Восьмой, — ответил кто-то из лордов. — И второй за сегодня.

Джейме угрюмо кивнул — восемь человек небольшая потеря для пятнадцати тысяч, но мало кто из этих тысяч уверен, что не станет следующей жертвой. Он огляделся — нависавшие над ними горы выглядели не более чем безжизненным камнем, лишенным какого-либо движения. Из цеплявшихся за вершины сизых облаков, накрапывал дождь, тушивший костры и без того неохотно зажигавшихся на отсыревшем хворосте.

— Удвоить посты, — бросил Лорд-Командующий, разворачиваясь, — и команды собирающие хворост. И пусть не отходят далеко от лагеря.

— Ближе уже все выбрали, — заикнулся Лайл Крейкхолл, но осекся, поймав на себе мрачный взгляд. Не проронив больше не слова, Джейме зашагал меж костров, которые спешно укрывали от дождя понурившиеся солдаты. Небо над их головами быстро темнело — и вряд ли сегодняшней ночью проклятые дикари воздержатся от новых вылазок.

А до Кровавых Врат еще два дневных перехода. Да и еще неизвестно как их встретят там — у Джейме были обоснованные сомнения, в верности лордов Долины Империи Ланнистеров и лично Королеве-Императрице.

Серсея, к облегчению Джейме, с удовлетворением восприняла вести, с которыми Джейме вернулся из Простора. Идея расширить владения Вестероса на Летние Острова, понравилась ей почти также как и весть о том, что возглавит эту экспедицию Бронн Блэквотер. Чем бы не закончилась эта война, лорд Простора вернется с ослабленной армией, а значит — более покладистым. Может он вообще сложит там голову, после чего Простор будет легче прибрать к рукам: какими бы дьявольскими умениями не владела Саломея, без Бронна она точно не удержит Хайгарден и тем более Старомест.

Пришлась по душе Серсее и идея похода в Долину Аррен — не только из-за возможности, надавить Браавос, но и чтобы лишний раз подчеркнуть свою власть над Королевством, в чью лояльность она верила не больше, чем сам Джейме.

Вот только во главе армии, переходящей Лунные горы, шла не Серсея.

Джейме встретился с сестрой в Утесе Кастерли, с неприятным удивлением узнав о новой владычице Эшмарка и Кастамере. Сам он еще не видел Вирны, хоть был и не прочь задать ей пару вопросов. Однако Серсея не дала ему на это времени: толком не отдохнув, Джейме вышел в новый поход, причем даже не со всей Северной Армией — Серсея выделила ему лишь пятнадцать тысяч, забрав остальных в Королевскую Гавань. Прибыв в Долину Джейме должен был соединиться с войском Арренов и выдвигаться к Чаячьему Городу.

Брат королевы никогда не бывал в этих краях, но знал о них достаточно, чтобы понять, что его ждет. Узкие горные тропы, где огромное войско растягивалось на несколько миль, представляя заманчивую цель даже для более малочисленного противника. Горные племена не раз атаковали их, сбрасывая камни или забрасывая их копьями и стрелами, растворяясь среди скал, прежде чем устремлявшиеся в погоню солдаты могли встретить врага в лицо. Опасность поджидала и сборщиков хвороста и тех, кто, пресытившись скудным армейским пайком, пытался разжиться дичью в горных лесах. К утру к лагерю подбрасывали трупы — голые, лишенные ушей или иных частей тела. Джейме лично возглавил один из карательных походов, но даже взятые пленники, показательно обезглавленные и брошенные на дороге, не остановили горцев.

Впрочем, сам Джейме, до какой-то степени мог чувствовать себя защищенным от этой напасти: правда защита эта была такого рода, что он бы предпочел делить опасность вместе со всеми. Но здесь от него мало что зависело — за ним неотступно двигалось проклятое отродье Саломеи. Большую часть времени черная тварь вела себя, как и подобает тени, но когда Джейме оставался один, заживало своей жизнью: двигалось по всем стенкам шатра, фехтуя с невидимым противником, превращаясь то в диковинное животное, то снова в человеческую тень — но уже не принадлежавшую Джейме. Иногда он угадывал знакомые очертания — короля, пронзаемого мечом, брата, поднимающего заряженный арбалет, отца, умирающего бесславной смертью. Но чаще всего ему представал образ сестры, причем не нынешний, а самый любимый, в пору расцвета ее юности и красоты. Скрипя зубами от бессильной злобы, Джейме смотрел, как пекельное отродье спускало платье с точеных плеч, разбросав по ним густые волосы, окутавшие столь памятное ему безупречное тело. Проклятая тварь дразнила его, приобретая все более соблазнительные позы — так что порой Джейме едва сдерживался, чтобы не вскочить и не обнять бесплотную искусительницу. Он боролся — сначала как можно чаще собирать у себя людей, проводя бесконечные совещания, но скоро прекратил: тень, скользя за их спинами, взмывала на стены и потолок, корча Джейме глумливые рожи. Пару раз тварь чуть не попалась на глаза лордам, после чего Джейме решил совещаться снаружи — еще не хватало, чтобы пошел слух о проклятии. Он старался ложиться пораньше, потушив все огни, но это не особо помогло: мало того, что даже посреди ночи могли найтись дела, требующие его внимания, так и тварь незримо сопутствовала ему даже во мраке. Во тьме слышался насмешливый шепот, а заснув, Джейме просыпался с колотящимся сердцем от вкрадчивых, обжигающе-холодных прикосновений.

В отличие от брата с сестрой, Джейме не испытывал особой тяги к вину, но сейчас оно казалось единственным средством, способным хоть как-то примирить его с тягостной действительностью. Он понимал, что так может спиться, но сейчас это казалось ему меньшим злом, по сравнению с перспективой окончательно сойти с ума.