Андрей Каминский - Игра Ловца [СИ]

— Вряд ли Эйрон возьмет с собой много войск, — заметил Давос, — если Эурон собрался на юг, значит большинство воинов ушло с ним.

— А если Эйрон возьмет оставшихся на Север, — подхватила Санса, — Железные Острова останутся почти беззащитными. Теон, когда ты с болотниками и теми людьми, что я смогу тебе дать, разобьешь своего дядю…

— Я?! — Теон выглядел столь же ошеломленным, что и Давос с Сэмом, однако удивление на его лице стало сменяться робкой, почти внезапной радостью.

— Именно ты, — подтвердила Санса, — отомстив за свою сестру, ты вернешься на Пайк законным наследником Железных Островов. Как король — со своей королевой.

Она подошла к Теону и, взяв его лицо в свои ладони, поцеловала его в губы.

— Этот нахал был прав, — нежно улыбнулась Санса готовому рухнуть в обморок Теону, — Север и Острова должны объединиться в одну державу, пусть и не так как задумали твои родичи. Вместе мы вырвем у Ланнистеров Железный Трон и имперскую корону.

Этот поцелуй горел на губах Теона и сейчас — пусть уже больше седьмицы минуло с тех пор, как он вышел из Винтерфелла во главе небольшого отряда выделенного ему Сансой. У Королевы Севера нашлось для него только двести человек — из тех, кто был слишком молод, чтобы хорошо помнить за что Теона именуют «Перевертышем» или те, кому это было безразлично. Как, например, сорока дотракийцам, последним остаткам великой орды, приведенной из Эссоса Дейнерис Таргариен. Большинство из тех, кто пережил битву за Винтерфелл, вернулись на родину и лишь немногие решили остаться на службе у лордов Вестероса. Им Теон приказал разбить лагерь неподалеку от болот — когда здесь появятся люди его дяди, всадники будут немало донимать их набегами с тыла. Сам же Теон занял Ров Кейлин, ожидая посланцев от Ридов.

Третий раз он входил в Ров Кейлин: первый раз вместе с войском Робба, шедшим на юг под бело-серыми знаменами дома Старков, когда ему казалось, что впереди его ждут лишь слава и великие победы. Второй раз сюда пришел Вонючка: жалкий, сломанный человечек, послушный раб Рамси, ниже самой жалкой псины из его своры. И сам он был предан ему как пес — явившись в Ров Кейлин, чтобы ложью и сладкими посулами выманить из крепости гнивших заживо, помиравших от голода и болезней, но не желавших сдаваться Железнорожденных. Рамси казнил их, наплевав на обещания данные Теоном от его имени, но и сам Теон лгал тем воинам, потому что знал, что делает его хозяин с теми, кого считает своими врагами.

«То был другой человек, — сказал он себе, — Вонючка умер, как и старый Теон. Сейчас все будет по-другому».

Санса спасла его. Дочь Неда Старка, сестра преданного им Робба, нашла в нем те силы, которые он давно уже не чаял обрести. Она заставила его вспомнить кем он был, вновь разожгла огонь, казалось, давно потухший в его сердце, приняла и не оттолкнула, когда Теон вернулся, чтобы защищать Винтерфелл от врага рода человеческого. Все эти годы Теон служил Королеве Севера: истово, бескорыстно, только из чувства благодарности за то, что она вернула его к жизни. Однако, как оказалось, она способна ему дать намного больше — и Теон не собирался упустить неожиданно выпавший ему шанс.

«Теон Грейджой, — мысленно повторял он про себя, — король Севера и Железных Островов.»

Он предавался этим мечтам, озирая раскинувшийся перед ним Перешеек со стен Привратной Башни, где расположился он с семьюдесятью бойцами. Еще пятьдесят воинов заняли Детскую Башню и тридцать — Пьяную. Несмотря на молодость, за плечами у многих была не одна битва - некоторые даже успели повоевать под стенами Тироша, когда стены Вольного Города пали перед армией Диктатора. Знали они и что такое воевать и с Железнорожденными — прочного мира между Пайком и Винтерфеллом никогда не было и иные морские разбойники нет-нет, да и грабили берега Севера. Но сегодня им это не удасться — вместе с Ридами и их воинством Теон устроит дяде Эйрону славный прием.

— Чему вы улыбаетесь, м'лорд? — спросил Теона оруженосец, тощий нескладный парень, с темно-русыми кудрями.

— Так, вспомнил кое-что, — ответил Теон и вновь глянул со стены. От ворот башни вела еле заметная тропинка, гать, проложенная когда Дейнерис Таргариен и ее неисчислимое войско шло на Север. Справа и слева от нее простиралась бескрайняя черно-зеленая равнина, перемежаемая розовыми пятнами зарослей кровоцвета. Со стороны Пасти дул морской ветер перебивавший смрад болотных испарений, в небе жарило солнце и в его лучах болото выглядело много более приятным местом, чем было на самом деле.

Пойду пройдусь, — вдруг сказал Теон. Оруженосец с беспокойством посмотрел на него.

— Уверены, м'лорд? Здесь опасно.

— Я недалеко, — сказал Теон, — посмотрю не видать ли Ридов.

— Может мне пойти с вами?

— Не нужно, — отмахнулся Теон, — я знаю эти места лучше тебя.

Вскоре командующий гарнизона Рва Кейлин, оседлав гнедого жеребца, выехал за остатки крепостной стены: громадных глыб, черных и блестящих от болотной сырости, будто облитых толстым слоем черного масла. За стеной начиналась непроходимая трясина, полная засасывающих воронок, плывунов и пестревших зеленью лужаек, выглядевших надежными для неопытного глаза, но оказывающихся смертельной ловушкой для неосмотрительно ступившего на них. Пурпурные и зеленые цветы раскидывали в грязи свои лепестки, плавая в лужах стоялой воды, и всякого, у кого хватало глупости оставить гать, чтобы сорвать их, ожидали трясины, готовые разом поглотить человека. Редкие деревья, наполовину утонувшие в воде, покрывали наросты грибов и белого мха, на их ветвях караулили ядовитые белые змеи, а в омутах у корней плавали чудовищные львоящеры, напоминающие черные бревна с глазами и огромными, словно кинжалы, клыками.

Теон не бахвалился перед оруженосцем — он и впрямь неплохо знал местность, достаточно для того, чтобы ненароком не забрести в погибельную трясину. Однако, не сделав и сотни шагов он понял, что его случайный порыв не был разумной идеей — сказать, по правде, сейчас он не смог бы внятно объяснить, что его подтолкнуло выехать за ворота. Копыта коня вязли в липкой черной грязи, от которой поднимался холодный белый туман, призрачным пологом нависая над гатью. Он становился все гуще и холоднее, принимая причудливые формы, создававшие непреодолимую преграду на пути Теона. Гать была уже еле видна и, обернувшись, он с трудом различал очертания башен Рва Кейлин, будто растворявшихся в молочной пустоте. На его пути молодого человека стали попадаться жабы: выскакивая прямо из тумана, они шлепались посреди гати с противным хлюпающим звуком. Их бока раздувались, словно кузнечные меха, из распахнутых ртов неслось неумолчное кваканье, заставлявшее коня испуганно всхрапывать и переминаться с ноги. Конские копыта давили склизких тварей, но они продолжали прыгать ему прямо под ноги, пугая животное все усиливающимся хором. Внезапно жеребец захрипел и повалился на бок, отчаянно суча ногами — меж жаб под его ногами скользнула белая змея. Теон едва успел соскочить с коня, когда тот повалился в трясину, издавая жалобное ржание и смотря на Теона совсем как человек. Младший Грейджой кинулся к лошади, но тут послышался отрывистый рык и из вязкой трясины взметнулось уродливое, черно-зеленое тело. Жалобный крик прервался, когда зубастая пасть захлопнулась на конской морде. Огромный хвост ударил обдав Теона волной воды и сгнивших растений, после чего исполинский львоящер исчез вместе со своей жертвой.