Луиза Саймонсон - Бэтмен. Готэмский рыцарь

Бэтмен плавно спустился к тайному бункеру, привел в действие механизм на двери, и когда та с грохотом отъехала в сторону, скользнул внутрь логова.

Альфред сразу отложил газету, которую читал, и поднялся, чтобы помочь Бэтмену освободиться от костюма. Бэтмен снял с пояса пистолет Черного человека и протянул помощнику.

– Фили где-то достает все необходимое для своих игрушек, Альфред. Вот еще одно его изобретение – должно быть, недавнее, ведь он на свободе всего несколько месяцев. Стреляет разрывными пулями. Сегодня он лишился сразу двух единиц оружия, в ближайшее время ему понадобится новое. И, ручаюсь, он попробует усовершенствовать бронебойные снаряды. Если у тебя найдется время, попробуй выяснить, кто его снабжает.

Альфред улыбнулся.

– Я уже дочитал газету и разгадал сегодняшний кроссворд, сэр. Вечером я совершенно свободен. Пока вы будете на приеме, я успею проверить местные источники.

– Отлично, – Бэтмен наконец выбрался из своего костюма, переоделся и направился к лифту. – Лучше нам разыскать Фили раньше, чем он успеет поджарить кого-нибудь еще.

Брюс Уэйн вышел из лимузина перед зданием Готэмского исторического музея, где мероприятие, посвященное сбору пожертвований было уже в самом разгаре.

Брюс поднял голову и окинул взглядом высокие арочные окна, которые казались драгоценными сияющими камнями на мраморном фасаде. В них отчетливо были видны силуэты всех этих людей из блистательного общества – самые богатые, влиятельные и склонные к филантропии жители Готэма, собравшиеся, чтобы пожертвовать средства на благое дело.

Эти люди жили совсем в другом городе, совершенно в ином мире – пропасть отделяла их от обитателей Чертовой духовки или Преступного переулка. Отрадно, что по крайней мере некоторые из городских богачей согласились навести мосты через эту пропасть.

Брюс на минуту задержался у входа, улыбаясь и перешучиваясь с корреспондентами разнообразных разделов светской хроники и стиля газет и журналов. Отвечая на вопросы, которые выкрикивали репортеры, Брюс одновременно позировал для фотографов.

– Как складываются ваши отношения с Сандрой Бимер?

– Она изумительна, правда? В этом месяце ее лицо украсило обложку «Fashion», и она этого достойна.

– Вас видели в итальянском ресторане «У Винни» с актрисой Лавинией Лазар. Вы не были на премьере «Гонок за смертью»?

– Нет, но слышал, что она произвела фурор.

– А как же доктор Софи Йегер? Вы обедали с ней в «Руди». Ее выдвигают на Нобелевскую премию в области физики.

– Талантлива и ослепительна. Я уговаривал ее поработать в «Уэйн Энтерпрайзис», но увы, ее сердце отдано чистой науке. Попробую поднять свои связи в Нобелевском комитете.

Брюс улыбался и излучал обаяние. Он заверял журналистов, что со всеми, с кем он был замечен на романтических свиданиях, у него исключительно дружеские отношения. И это было чистой правдой, Брюс не мог позволить себе сблизиться ни с одной из этих особ, какими бы выдающимися достоинствами они ни обладали. Брюсу нравилось общаться с ними, положение и количество этих дам подкрепляло его репутацию плейбоя. Возможно, когда-нибудь потом он отважится на серьезные отношения, а пока у него есть обязательства перед Готэмом.

Небрежно помахав корреспондентам, Брюс поднялся по мраморным ступеням и прошел мимо полицейского в форме, сосредоточенно наблюдавшего за всем, что происходит на улице.

«Приглашены мэр, губернатор и, по крайней мере, один сенатор, – думал Брюс. – Похоже, полицейских здесь будет хоть отбавляй. Тем не менее...»

Он нахмурился, размышляя, кто распорядился отправить в Исторический музей лучших офицеров. Возможно, лейтенант Гордон располагает какой-нибудь еще неизвестной Брюсу информацией. Брюс догадывался, что Джеймс Гордон терпит. Бэтмена, так как тот добросовестно относится к работе. Отчасти Гордон, возможно, даже симпатизирует беспощадному борцу с преступностью и верит ему, а больше в то, что Бэтмен делает. Но не доверяет. По крайней мере, без крайней необходимости.

Брюс не усматривал в этом никакой несправедливости: пока Бэтмен тоже не считал нужным доверять главе Отдела по борьбе с особо тяжкими преступлениями. А что будет дальше, покажет время.

Брюс толкнул двустворчатые полированные двери и шагнул в фойе.

Первой, кто его встретила, была очаровательная музыка. В углу негромко играл камерный квартет. «Гайдн, – узнал Брюс, – сочинение 33 № 2». Он украдкой улыбнулся: к русским квартетам Гайдна он питал особое пристрастие. Музыка упрямо просачивалась сквозь оживленное гудение голосов. Официанты в строгих костюмах разносили подносы с коктейлями и шампанским, и бокалы позванивали, дополняя мелодию особыми мелодичными нотками.

Ступая по мозаичному мраморному полу фойе, Брюс уверенным шагом вошел в бальный зал с высокими потолками, освещенный двумя гигантскими люстрами. Высокие окна обрамляли роскошные драпировки из шелковой парчи. Сотканный вручную обюссоновский ковер колоссальных размеров приглушал блеск старательно натертого паркета из дорогих пород дерева. Эффектным элементом убранства служил резной мраморный камин – впрочем, Брюс считал, что фавнов на нем могло быть и поменьше. Изящные диваны и кресла, словно с картин, располагали к увлекательным светским беседам, их изысканная полосатая обивка сочеталась с розовым оттенком стен и глубоким бордовым цветом штор. Бесценные полотна придавали залу элегантность, зеркала в золоченых рамах отражали блистательных господ и дам.

Брюс обвел собравшихся взглядом и увидел сенатора, увлеченно беседовавшего с одним богатым коллекционером; мэра Хилла в неизменном окружении прихлебателей и подхалимов; комиссара полиции Леба, к слову, не входящего в число поклонников Бэтмена, который о чем-то азартно спорил с губернатором.

Брюс узнал детектива Криспуса Аллена – симпатичного афроамериканца на пороге средних лет. Его голова была чисто выбрита, бородка клинышком и усы аккуратно подстрижены. Под темным костюмом хорошего покроя угадывалась кобура с револьвером.

Напарница Аллена, детектив Рене Монтойя, держалась рядом. Она была моложе детектива, примерно ровесницей Брюса. На висках Рене покачивались волнистые пряди, выпущенные из классического узла волос. Красивую фигуру облегало платье изумрудного оттенка, с высоким воротником, длиной до колена и глубоким разрезом сзади. Револьвер едва помещался в раздувшейся вечерней сумочке.

Брюс улыбнулся. Он достаточно хорошо знал Монтойю, и нескромный разрез на ее платье – отнюдь не дань моде: Рене заранее подготовилась к возможной встрече с преступниками и погоне за ними. Правда, Брюс размышлял, далеко ли она убежит в туфлях на таких высоченных шпильках. Но похоже, Рене Монтойя могла без колебаний сбросить обувь и побежать босиком, если это потребуется.