Джордж Мартин - Буря мечей. Том 2

– Нет, – ответила Бриенна. – Дочь миледи не могла совершить убийства.

– Ох и упряма же ты, женщина, ох и глупа.

Она покраснела.

– Меня зовут…

– Бриенна Тарт, – вздохнул он. – У меня для тебя есть подарочек. – Джейме нырнул под стул лорда-командующего и вытащил свой подарок, обернутый в темно-красный бархат.

Бриенна осторожно, словно опасаясь укуса, протянула большую веснушчатую руку, взяла сверток и развернула ткань. На свету блеснули рубины. Бриенна сомкнула пальцы вокруг обтянутой кожей рукоятки и бережно извлекла меч из ножен. Кровавая и черная рябь побежала по клинку, и отраженный красный блик очертил лезвие.

– Это валирийская сталь? Никогда не видела таких красок.

– Я тоже. Было время, когда я отдал бы правую руку за такой меч. А теперь, когда я ее отдал, получается, что меч мне ни к чему. Бери его. – И он, не дав ей отказаться, продолжил: – У столь прекрасного меча должно быть имя. Мне будет приятно, если ты назовешь его «Верный Клятве». И знай: я отдаю его тебе с условием.

– Я уже говорила, что не буду служить… – потемнела она.

– …Столь гнусным тварям, как мы. Я помню. Послушай меня, Бриенна. Мы оба дали клятву, касающуюся Сансы Старк. Серсея намерена найти эту девушку и убить ее, где бы она ни была…

Безобразное лицо Бриенны перекосилось от ярости.

– Если ты думаешь, что я способна причинить зло дочери моей госпожи ради какого-то меча, ты…

– Да слушай же, – рявкнул он, взбешенный подобным предположением. – Я хочу, чтобы ты нашла Сансу первой и увезла ее в безопасное место. Как нам иначе сдержать свой дурацкий обет, данный твоей драгоценной покойнице леди Кейтилин?

– Я… я подумала… – заморгала женщина.

– Я знаю, что ты подумала. – Внезапно Джейме стало тошно на нее смотреть. «Блеет, как паршивая овца». – После смерти Неда Старка его меч отдали королевскому палачу, но мой отец рассудил, что такой клинок слишком хорош, чтобы рубить им головы. Сиру Илину он дал новый меч, а Лед велел расплавить и перековать. Из него вышло целых два клинка. Один из них ты держишь в руках и потому будешь защищать дочь Неда Старка его же собственной сталью, если это для тебя что-то значит.

– Сир, я должна извини…

– Забирай меч и уходи, пока я не передумал, – оборвал ее он. – На конюшне стоит гнедая кобыла, такая же уродина, как и ты, но несколько лучше вышколенная. Скачи за северянами, ищи Сансу или возвращайся на свой Сапфировый остров – мне дела нет. Лишь бы я тебя больше не видел.

– Джейме…

– Цареубийца , – поправил он. – Прочисти этим мечом уши, женщина. Пора нам расстаться.

– Джоффри был твоим… – упрямо продолжала она.

– Королем. На этом и остановимся.

– Ты говоришь, что его убила Санса – зачем тебе спасать ее?

«Затем, что Джоффри был для меня всего лишь сгустком семени в лоне Серсеи. К тому же он заслуживал смерти».

– Я порождал королей, я же их и низвергал. Санса Старк – мой последний случай обрести честь. Кроме того, – слегка улыбнулся он, – цареубийцы должны держаться заодно. Уйдешь ты когда-нибудь или нет?

Ее рука плотно охватила рукоять меча.

– Хорошо. Я найду эту девочку и сберегу ее. Ради ее леди-матери и ради тебя. – Она поклонилась, повернулась и вышла вон.

Джейме сидел за столом, пока комнату не наполнили сумерки. Тогда он зажег свечу и раскрыл Белую Книгу на своей странице. В ящике стола нашлись перо и чернила. Неуклюжим почерком, сделавшим бы честь шестилетке, только начавшему учиться у мейстера, он вывел под последней строкой, написанной сиром Барристаном:

«Побежден в Шепчущем лесу Молодым Волком Роббом Старком во время Войны Пяти Королей. Содержался пленником в Риверране. Освобожден под честное слово, которого не сдержал. Вновь взят в плен Бравыми Ребятами и лишен правой руки Жирным Золло по приказу их командира Варго Хоута. Возвращен в Королевскую Гавань благодаря Бриенне, Тартской Деве».

Когда он закончил, больше трех четвертей страницы между верхним красным щитом с золотым львом и нижним белым остались незаполненными. Сир Герольд Хайтауэр начал его историю, а сир Барристан Селми ее продолжил, но остальное Джейме придется завершать самому, и он может написать здесь все, что захочет.

Все, что захочет…

С востока дул такой сильный ветер, что тяжелая клеть раскачивалась под его натиском. Скрежеща о лед. Она ползла вниз по Стене, и плащ Джона хлопал о ее прутья. Солнце едва проглядывало бледным пятном сквозь свинцово-серые тучи. Позади поля брани горело с тысячу костров, но их огни казались бессильными против этого ненастья и холода.

«Да, мрачный денек». Ветер снова тряхнул клеть, и Джон ухватился за прутья руками в перчатках. Земля у него под ногами терялась во мраке, как будто его опускали в какую-то бездонную яму. «Ну что ж, смерть, в сущности, и есть бездонная яма, и когда этот день закончится, мое имя навсегда покроется мраком».

Говорят, что бастарды рождаются от похоти и лжи, потому и натура у них вероломная. Раньше Джон хотел доказать, что это не так, доказать своему лорду-отцу, что он может быть ему таким же хорошим и преданным сыном, как Робб. Да только ничего у него не вышло. Робб – король и настоящий герой, а Джона если и вспомнят, то назовут предателем, клятвопреступником и убийцей. Хорошо, что лорд Эддард не дожил до такого позора.

«Надо было остаться в той пещере с Игритт». Если после смерти есть какая-то жизнь, он может надеяться, что скажет ей об этом. «Она вцепится мне в лицо, как тот орел, и назовет трусом, но я все равно скажу». Джон размял пальцы правой руки, как учил его мейстер Эйемон. Эта привычка стала частью его, а чтобы иметь хоть какую-то надежду убить Манса Налетчика, нужны гибкие пальцы.

Утром его выволокли наружу, продержав четверо суток во льду, в камере пяти футов в длину, в ширину и в высоту, слишком тесной, чтобы лечь во весь рост, и слишком низкой, чтобы стоять. Стюарды давно обнаружили, что мясо и прочий провиант могут долго храниться в таких кладовых, выдолбленных в толще Стены… зато узники там недолго выдерживают. «Тут ты и подохнешь, Лорд Сноу», – сказал ему сир Аллисер, прежде чем закрыть тяжелую деревянную дверь, и Джон вполне ему поверил. Но этим утром его выволокли наружу и притащили, закоченевшего и дрожащего, обратно в Королевскую башню, к брыластому Яносу Слинту.

– Этот старый мейстер говорит, что тебя нельзя вешать, – объявил Слинт. – Он написал Коттеру Пайку и имел наглость показать это письмо мне. Он говорит, что ты не предатель.