Джордж Мартин - Буря мечей. Том 1

– Чтоб мы перепились? – Том хлебнул эля. – Да ни в жизнь.

– Тебе надо было самому их задержать, – сказал Лим Мужу.

– Вдвоем с мальчишкой? В третий раз вам говорю: старуха ушла в Ламбсвольд принимать у Ферн роды – а обрюхатил девушку не иначе как кто-то из вас. – Муж устремил укоряющий взгляд на Тома. – Бьюсь об заклад – это из-за твоих слезливых песенок бедняжка Ферн скинула с себя все одежки.

– Если звуки песни побуждают девушку сбросить с себя одежду и ощутить поцелуй солнца на своей коже, разве певец виноват? – спросил Том. – И потом, ей Энгай больше приглянулся. Только и слышишь, бывало: можно потрогать твой лук? Ох, какой же он твердый да гладкий. А можно, я его немножко потяну?

– Ты или Энгай – невелика разница, – фыркнул Муж. – Вы не меньше моего виноваты, что лошади пропали. Их было трое – что ж я один-то мог?

– Из этих троих одна была баба, а другой в цепях – сам говорил, – презрительно бросил Лим.

– Баба была здоровенная и одета по-мужски, – поморщился Муж. – А который в цепях… уж больно мне не понравилось, как он смотрит.

– Если мне не нравится, как человек смотрит, я пускаю стрелу ему в глаз, – улыбнулся над кружкой Энгай.

Арья вспомнила стрелу, просвистевшую около ее уха, и снова пожалела, что не умеет стрелять.

– А ты бы помолчал, когда старшие говорят, – одернул молодого стрелка Муж. – Пей свой эль и сиди тихо, не то напущу на тебя старуху с поварешкой.

– Старшие больно много мелют языками, а эль я и без тебя пью. – И Энгай в подтверждение своих слов сделал большой глоток.

Арья последовала его примеру. После воды, которую они пили из ручьев, прудов и мутного Трезубца, эль показался ей таким же вкусным, как вино, которое давал ей пробовать отец. Из кухни между тем плыл запах, от которого слюнки текли, но мысли Арьи по-прежнему занимала лодка. «Увести-то ее будет нетрудно, а вот плыть на ней… Если дождаться, когда все уснут…»

Парень появился снова с круглыми ковригами хлеба. Арья отломила кусок и впилась в него зубами, но хлеб оказался жестким и с подгоревшей нижней коркой.

Пирожок, отведав его, даже сморщился и заявил:

– Плохой здесь хлеб – густой и подгоревший.

– Ты дождись жаркого – если макать его в подливку, он ничего, – посоветовал Лим.

– Я бы так не сказал, но хоть зубы целее будут, – сказал Энгай.

– Не нравится – сиди голодный, – буркнул Муж. – Что я тебе, пекарь? Поглядел бы я, какой бы ты испек.

– А что, я могу, – сказал Пирожок. – Ничего тут хитрого нет. Вы слишком долго месите тесто, вот хлеб и получается вязкий. – Он глотнул еще эля и понес свою обычную околесицу о хлебе, пирогах и плюшках – Арья только глаза закатила.

– Голубенок, – сказал Том, садясь напротив нее, – или Арри, или как там тебя зовут по-настоящему – это тебе. – И он положил перед ней грязный клочок пергамента.

– Что это? – с подозрением спросила она.

– Три золотых дракона. За лошадей.

– Лошади наши, – насторожилась Арья.

– То есть вы украли их сами, так? Тут стыдиться нечего, девочка. Война многих честных людей делает ворами. – Том постучал пальцем по пергаменту. – Я даю тебе хорошую цену. Ни одна лошадь столько не стоит, по правде сказать.

Пирожок развернул пергамент и заявил громко:

– Так ведь это не золото. Просто писанина какая-то.

– Да, – сказал Том, – к моему сожалению. Но после войны мы превратим это в золото – даю вам слово, как солдат короля.

Арья отодвинулась от стола и встала.

– Вы не люди короля, вы разбойники.

– Если б ты имела когда-нибудь дело с настоящими разбойниками, то знала бы, что они даже на бумаге не платят. Мы не для себя берем лошадей, дитя, а для блага державы, чтобы передвигаться быстрее, когда война того требует. Мы сражаемся за королевское дело – ты ведь не против короля, нет?

Все в комнате смотрели на нее: Энгай, Лим и желтолицый, с бегающими глазками Муж. Даже Шарна, стоящая на пороге кухни. «Они все равно отнимут у нас лошадей, что бы я ни сказала, – поняла Арья. – И нам придется идти в Риверран пешком, если только…»

– Бумажка нам не нужна, – сказала она, выбив пергамент из рук Пирожка. – Мы можем обменять лошадей на вашу лодку. Только покажите сначала, как ею управлять.

Том, поглядев на нее, скривил свой большой рот и вдруг рассмеялся. Энгай присоединился к нему, и они зареготали все: Лим, Шарна, Муж и даже мальчишка-подавальщик, вышедший из-за груды бочек с арбалетом. Арье захотелось наорать на них, но вместо этого она сама заулыбалась…

– Всадники! – ворвавшись в комнату, завопил Джендри. – Солдаты. Едут по речной дороге, дюжина человек.

Пирожок вскочил, опрокинув кружку, но все прочие даже с места не двинулись.

– Это не причина, чтобы лить хороший эль на пол, – сказала Шарна. – Сядь и успокойся, мальчик, кролик сейчас поспеет. И ты тоже, девочка. Если вам прежде довелось натерпеться чего-то худого, теперь с этим покончено: люди короля не дадут вас в обиду. Мы позаботимся о вас, как умеем.

Вместо ответа Арья нашарила за плечом рукоять меча, но успела вытащить его только наполовину, потому что Лим перехватил ее руку.

– Ну, хватит дурить. – Он сжал ее запястье так, что пальцы раскрылись. У него самого пальцы были мозолистые и ужасно сильные. «Опять начинается! Как тогда, в деревне, с Чизвиком, Раффом и Скачущей Горой». Они отнимут у нее меч и снова превратят ее в мышь. Схватив свободной рукой кружку, Арья треснула Лима по лицу. Эль выплеснулся ему в глаза, нос хрустнул, и оттуда брызнула кровь. Лим, взревев, схватился за него обеими руками, и Арья освободилась.

– Бежим! – крикнула она и ринулась к двери.

Но Лим, делая один шаг на ее три, тут же догнал ее и поднял в воздух. Она билась и брыкалась, но он продолжал держать ее на весу, а кровь у него из носа так и хлестала.

– Перестань , дура мелкая! – крикнул он, тряхнув ее. – Перестань сейчас же! – Джендри двинулся ей на помощь, но Том с кинжалом загородил ему дорогу.

Бежать все равно уже было поздно. Снаружи топотали кони и слышались мужские голоса. Миг спустя в открытую дверь ввалился тирошиец еще больше Лима, с косматой бородищей – седой, но зеленой на концах. Дальше шли, поддерживая раненого, двое арбалетчиков, следом валили остальные.

Арья никогда еще не видывала такой оборванной шайки, но мечи, топоры и луки у них были в отличном состоянии. Двое или трое вошедших взглянули на нее с любопытством, но никто из них не сказал ни слова. Одноглазый человек в ржавом полушлеме понюхал воздух и ухмыльнулся, лучник с копной желтых волос потребовал эля. За ними вошли еще люди: копейщик с львиным гребнем на шлеме, человек средних лет с заметной хромотой, наемник из Браавоса и…

– Харвин? – прошептала Арья. Да, это он! У него отросла борода и волосы, но это был он, сын Халлена, который водил ее пони по двору, наскакивал на кинтану с Джоном и Роббом и сильно напивался на пирах. Похудевший и посуровевший, это был, несомненно, он – человек ее отца. – Харвин! – Она дернулась, стараясь вырваться из железных рук Лима. – Харвин, это я, ты ведь узнаешь меня, правда? – У нее потекли слезы, и она разревелась, как самый настоящий ребенок. – Харвин, это же я!