Джон Френч - Рабы Тьмы

— Ну, держись здесь, — прошипел он сквозь стиснутые зубы. — Держись за мной.

Хлесткий треск — лазер чиркнул по краю левого хвостового стабилизатора. «Грозовой Ворон» взбрыкнул, будто укушенный.

Отвесный утес сплошного черного стекла, замыкающий устье долины, вырос ему навстречу.

— Держись…

«Ворон» был близко, цеплялся к нему, как тень.

— Ближе…

Утес выглядел стеной черноты.

И на мгновение чернота напротив, и вой двигателей, и обещание смерти в его руках — сделались всем. Сделались вселенной.

Ворон выстрелил.

Вольк бросил 786-1-1 вертикально вверх, вливая в двигатели последние остатки топлива, и взмыл над краем утеса. «Грозовой Ворон» шел следом, его собственные двигатели пылали жаркой голубизной.

Две артиллерийские установки, расположенные на вершине утеса, повернулись и открыли огонь. Четыре счетверенных автопушки выплюнули в воздух твердые пули. Фугасные снаряды пронеслись мимо Волька и сорвали «Грозового Ворона» с неба.

Вольк глядел, как навстречу ему открывается зев пещеры–ангара. Защитные установки дернулись и вновь замерли, когда он оказался внутри. 786-1-1 опустился на посадочную платформу в точности тогда, когда прозвучал финальный сигнал тревоги — сообщавший о том, что топливо подошло к концу.

Вольк отщелкнул контакты, соединяющие его с истребителем, еще до того, как его двигатели заглохли. Крепления шлема с шипением расстегнулись. Запах топлива и машинного масла наполнил ноздри. Он выпрыгнул из кабины, как только купол начал подниматься.

— Ты похож на человека, который предпочел бы быть в другом месте, командующий. — Голос заставил его обернуться. Он не позволил удивлению отразиться на лице. Гнев облегчал эту задачу.

Первый капитан Форрикс стоял на краю посадочной площадки. Благодаря массивной терминаторской броне его землистое лицо, казалось, утопало в воротнике доспеха. Темные глаза поблескивали над тонкогубой улыбкой.

Вольк не отвечал. По правде сказать, ему хотелось бы, но ответ, который приходил на ум, был не из тех, которые стоило произносить вслух при одном из ближайших офицеров Повелителя Железа. Он усмирил свои мысли. Его нервы все еще пели воем орудийных затворов и ударами гравитации. Агрессия и убийственные инстинкты управляли ритмом его сердец. Он замер, когда трио сервиторов обступило его, чтобы приладить модуль питания к его броне. Серв–оружейник в черных одеждах и безликой железной маске протянул ему болтер. Руки смертного слегка подрагивали, сражаясь с весом, который он поднимал. Вольк взял оружие, проверил прицел и прицепил его к броне у бедра. Когда он закончил с этим, то наконец поднял взгляд на Форрикса, коротко склонил голову и собрался уже направиться туда, где прочие бойцы его авиа–батальона выбирались из своих боевых машин.

— Тебя гнетет что–то? — спросил Форрикс.

Вольк обернулся, открыл рот и закрыл снова.

— Ничего, о чем было бы нужно говорить здесь, — осторожно произнес он, показывая головой в сторону стоявших рядом слуг и Железных Воинов.

Форрикс оглядел их — и повернулся прочь.

— За мной, — сказал он.

Секунду Вольк стоял без движения, затем зашагал за Первым капитаном. Они перешли из пещеры внутрь основного массива крепости–горы. С гладких стен туннелей, сквозь которые они проходили, капала влага. Сервиторы, смертные солдаты и слуги расступались перед ними по пути. Взрывозащитные двери отворились, и в клетке лифта они начали спуск вниз по шахтам, укрепленным ржавыми металлическими балками.

До прихода Железных Воинов гора Оникс была просто горой. Шахты пронизывали ее кости, но в течение недели целый муравейник туннелей был прорыт от самых корней горы и вплоть до вершины. Вспомогательные укрепления и стены были вырублены в ее склонах, и хранилища выточены в ее сердцевине. Всё — за неделю. Таково было искусство Четвертого легиона и Повелителя Железа.

— Ты встревожен, что тебя продолжают подвергать порицанию, — сказал Форрикс, когда они вышли из макро–лифта в облицованный пласталью проход. Вольк взглянул вверх — орудия под потолком повернулись и нацелились на них. Линии прицеливания заплясали по его броне. Спустя один удар сердца орудия замерли. — Это не порицание, хотя ты его, возможно, заслуживаешь.

— За что же?

— За слабость, конечно же.

— Чего желает от меня лорд–примарх, то я исполню, — сказал Вольк. Форрикс одарил его тяжелым взглядом. — Если он желает, чтобы я принял смерть от своей же руки, ему достаточно приказать. Железо моей крови принадлежит ему.

Глаза Первого капитана сузились.

— Не всё железо выковано одинаковым, — сказал он. Туннель перед ними кончался металлической дверью, окрашенной в полосы черного и желтого. Пара исполинских фигур обрамляла проход. Щиты размером с танковые башни висели на руках, приводимых в движение поршнями, и в этих же руках покоились громадные молоты. Холодный зеленый огонь мерцал в их глазницах; пушки на их плечах повернулись следом за Форриксом и Вольком. То были автоматоны Железного Круга, машины, которые Пертурабо создал собственными руками, дабы те были его телохранителями; их присутствие устраняло всякие сомнения в том, к кому вели Волька.

— Вера рождает Честь, — произнес Вольк.

Взгляд Форрикса стал ледяным.

Необъятные механизмы внутри дверей лязгнули. Слои металла расходились по одному, пока путь в лежащее за ними помещение не открылся полностью. Спустя мгновение Форрикс и Вольк прошли туда. Свечение пикт–экранов и голо–дисплеев размывало темноту внутри. Штабеля машин и ряды сервиторов, привязанных кабелями к дата–капсулам, окружали центральную идеально–круглую нишу. Числа и символы непрестанно бежали по мерцающим экранам и голографическим проекциями. В центре их, купаясь в холодном свете, стоял Пертурабо. Четыре автоматона Железного Круга стояли вокруг него, обращенные наружу: мрачные статуи, охраняющие полубога войны.

Примарх Железных Воинов не оглянулся, когда Форрикс и Вольк приблизились к нему. Вольк не бывал в присутствии примарха уже много месяцев, с самого отступления с Талларна; с тех пор, как Вольк получил порицание за проваленную попытку задержать эмиссара Гора. За это время Пертурабо изменился. Его броня стала массивнее и тяжелее. На его плечах и руках к креплениям и бронированным пластинам добавились во множестве системы вооружения. Броня отливала холодным блеском, словно бы металл покрывала, точно пот, тонкая пленка темного масла. Его лицо было бледным, кожа туго обтягивала череп, а глаза казались точками отраженного света в затененных провалах. Таким он был с тех самых пор, как вернулся из глубин Черного Солнца, — словно из него вытянули некую жизненную силу, а то, что осталось, было сточено до острого, режущего края.