Джон Френч - Рабы Тьмы

Теперь он лежал в небесах, словно расколотый череп на поле сражения забытых богов. Континентальные пожары содрали леса с его поверхности. Термические заряды обратили ледяные шапки в пар. Клубящиеся облака серого пепла стали его погребальным саваном. Только горы остались прежними, когтями впиваясь в пронизанный молниями мрак. Орбитальные станции кольцом окружали Оркус, а корабли медлительно скользили в пропыленном космическом пространстве планеты, принося воинов–пилигримов на съедение ее темной пасти.

— Был ли в сожжении этого места иной смысл, помимо ритуального посвящения? — спросил Лайак, глядя, как серые вихри атмосферы Оркуса мчались навстречу их опускающемуся челноку. — Повелитель, — добавил он.

— Красиво, не правда ли? — произнес Лоргар. — Среди твоих братьев есть те, кто глядели на это место и говорили, что ощутили на лицах дыхание богов.

— Да, — сказал Лайак, тщательно проговаривая слово. Он чувствовал себя странно с тех самых пор, как Лоргар сообщил, какая роль будет отведена ему в плане по свержению Гора как Магистра Войны. — Они благословлены, — закончил он.

— Ты ни разу прежде не созерцал двери лабиринтовых путей? — спросил Лоргар, когда вид за арками окон шаттла превратился сплошной стеной клубящегося серого цвета.

— Я никогда не удостаивался подобной чести, — сказал Лайак.

— Это… нечто. Быть может, это тронет даже твою душу.

— Быть может, повелитель.

Лоргар смотрел на него, не мигая. Маска Лайака плотнее сжалась поверх лица. Кровавые слезы потекли из–под железных крючьев в щеках. Лайак выдержал взгляд примарха. Кроме них двоих на борту шаттла были только рабы клинка Лайака. Трюм мог вместить пять десятков легионеров в полной броне, но Лоргар повелел, чтобы они отправились к двери между мирами одни.

— Смотри, — сказал Лоргар, вновь повернув взгляд к тому, что находилось за облаками пепла.

Запустились высотные атмосферные двигатели шаттла, и его полет выровнялся. Облака поредели. Треснувший шпиль из черного камня вырос из мрака впереди. Челнок облетел вокруг каменного пальца. Зажглись прожекторы на его корпусе, прорезая тьму внизу. Облака вокруг вдруг исчезли, и сплошной их слой наверху казался крышкой, приколоченной к небу. Внизу был только чистый воздух. Вспышки молний освещали крутые склоны черных гор, вздымающихся вокруг, пока они опускались всё ниже. Нескончаемым потопом лился черный дождь.

Челнок повернул, проходя между двух утесов. Лайак уловил промельк огней, горящих где–то в широкой долине внизу. Они миновали просвет между двумя горами.

И тут земля ушла вниз, и продолжала всё отдаляться. Вопреки собственной воле Лайак ощутил всплеск головокружения. Перед его глазами простерлась бесконечно глубокая тьма.

Открытая рана зияла на коже планеты. Резаки и взрывчатка разрушили половину горы, оставив вместо себя коническую шахту, достаточно широкую, чтобы вместить боевой корабль. Сплавившиеся кристаллы блестели на ровных стенах. Громадные металлические опорные конструкции спиралью уходили вглубь расселины. Паутина балок и кабелей удерживала их на гладком, точно стекло, камне. Конструкции были усеяны факельными башнями, испускавшими раскаленное добела пламя в наполненную дождем темноту. Трупы принесенных в жертву висели на цепях под платформами. Сооружения, венчавшие их, были, казалось, сделаны из плоти самой горы: храмы, оружейные, хранилища – черный камень их крыш был весь покрыт высеченными словами.

Но Лайак мог видеть, что темнота простирается дальше даже самых глубоко расположенных конструкций. Пока он смотрел, молния ударила в одну из стен шахты и разрушила ее. На мгновение перед ним возник образ языка, высунувшегося из пасти огромного зверя.

Челнок запустил двигатель, чтобы удержаться точно над провалом и начал опускаться. Факельные башни, салютуя, выдохнули голубое пламя. Строения, расположенные на опорах, росли, и Лайак осознал, что бездна под ними скрадывала их размеры. Тут были святилища и залы собраний, способные вместить манипулу Титанов или десятки тысяч пехотинцев. Здесь была промежуточная станция на дороге к чужацкому измерению, известному как Паутина. Боевые машины, солдаты и снаряжение прибывали сюда, благословлялись жрецами изначальной истины, а следом спускались во мрак пространства лабиринта.

Брешь в Паутине не была создана Несущими Слово. Она была древней, остатком войны между древними расами, давно погибшими. Но боги помнили, и их демоны направили Лоргара к Оркусу, равно как к иным планетам, где двери между мирами можно было заставить отвориться вновь. Некоторые врата погрузились на дно океанов. Пустыни и кости мертвых городов окружали другие. Инопланетные джунгли разрослись поверх двери на Ласиль X, задушив ее под лианами метровой толщины. На Оркусе дверь ожидала в темноте, вдали от света мира над ней — ожидала, выпуская в мир странные сны. А затем Лоргар нашел ее, и его слуги прокопали в горе дыру прямо к ее пасти.

Лайак осознал, что Лоргар наблюдает за ним, когда опустились к самой нижней платформы круглой шахты.

— Притягательно, не так ли? — спросил примарх.

Челнок подбросило, когда пришли в действие посадочные двигатели. Он повернулся вокруг своей оси и сел на широкую платформу, выступающую из стены шахты. Дверь в его нижней части отъехала вверх. Ветер ворвался внутрь, принося запахи дождя и пепла. Лайак ожидал увидеть на посадочной площадке просителей, толпящихся в ожидании, — нечто подобное всегда следовало за Лоргаром, точно тень, — но вместо этого там находились лишь десять фигур, закутанных в алые одеяния с капюшонами, стоящих полукругом. Капли дождя шипели в метре над ними, обращаясь в пар еще в воздухе. Жаркое марево дрожало вокруг них, размывая и искажая их очертания. Некоторые были высокими и худыми, как палки, другие — приземистыми и раздутыми. Некоторые выглядели почти людьми. Все они ярко вспыхивали в испещренном рунами зрении маски Лайака. Шепот на бесчисленных языках дышал ему в уши, когда он глядел на них. Впервые за долгое время он чувствовал себя в замешательстве.

Это были Оракулы Пепельной Святой. Все до одного были священными прорицателями, чтившими Благословенную Госпожу и читавшими в потоках варпа. Они пользовались покровительством примарха и ценились почти столь же высоко, как Потерянная Святая Пантеона. Мало кто из Легиона хоть раз видел Плачущих, как называли их некоторые. Лайак никогда не встречал их сам и думал о них, как о потакании сентиментальности. Теперь он осознал, что ошибался.

Десятеро в алом поклонились, когда Лоргар подошел к ним. Любые другие смертные простерлись бы на коленях, прижав лица к мокрым камням платформы. Эти же просто опустили головы на три удара сердца, а следом подняли их вновь.