Андрей Лазарчук - Стальная метель

Путь, на который Ний отводил месяц, осилили за двадцать два дня. Всё-таки рукавичка, позволявшая сберегать время и силы на обустройстве ночёвки, оказалась ценнейшим приобретением. Да и Колобок ухитрялся находить самую короткую и лёгкую дорогу…

Он стал уже опытным проводником, убегал далеко, зная, что след его на снегу остаётся надолго, а когда петлял и возвращался, делал ясные пометки, куда надо идти. Так что двигались без вынужденных остановок, никогда не возвращались и не блуждали.

Шли по безлюдным местам, хотя Ний догадывался, что под снегом вокруг расстилаются возделываемые поля. На это указывали то межевые вешки, то высокие скирды соломы, то голые остовы хозяйственных строений — весной их забросают лапником или рогозом, и будет крыша… Сами деревни изредка угадывались вдали по дымкам. Странная дорога, думал Ний, очень странная, обычно же дорога приводит к жилью. Потом он догадался — это был похоронный путь, ведущий в таины, и таины эти были уже позади, потому что где-то впереди и скоро должна быть Царская дорога. Ехать по похоронному пути ему было зябко, и он решил не делиться своей догадкой со спутниками — и так все устали до невозможности, ещё начать беспокоиться из-за чужих покойников…

Но себя он поймал на том, что ночами стал пристальнее прислушиваться к шорохам.

Погода держалась ровная, с лёгким морозцем, почти без ветров. Ний, конечно, не имел под рукой календаря, но счёт дней в уме вёл и знал, что уже должна бы начаться весна. На это же намекал и ставший довольно длинным день. Фриян же говорил — и Ний с ним не спорил, — что для здешних мест такое — редкость и что и под лето случаются окрест бураны, убивающие даже опытных караванщиков; но пока везло.

Ний не очень любил, когда везёт слишком уж долго. Он предпочёл бы переждать пару буранов и метелей. А так — обязательно случится что-то совсем плохое.

Оно и случилось.

Как раз поравнялись с каменной башней. Она была не очень высока, где-то в пять-шесть человеческих ростов. Вокруг неё винтом шли выщербленные ступени, а на самом верху имелась площадка для разжигания огня. Менелай сказал, что такие башни возводили вдоль старой караванной тропы и что Царская дорога должна проходить совсем близко, в нескольких парсунгах южнее. Вокруг, сколько мог видеть глаз, не было не то что деревца, но и куста. Так и есть, сказал Менелай, за сотни лет спалили всё, что могло гореть, — потому-то и стали мостить дорогу и ставить путевые столбы. Дорога прямее, чем тропа, оттого они не совпадают…

Пока стояли и разговаривали, появился Колобок. Он нёсся так, что за ним вихрилась снежная пыль. В паре шагов от Ния он отчаянно подпрыгнул — тот едва успел его поймать — и полез Нию за пазуху. Ний прижал его к себе; Колобок дрожал и бился.

— Что-то есть впереди, — глядя на них, медленно сказал Фриян. — Что-то есть… Поехали.

— Может, обойдём? — предложил Менелай.

— Был бы обход, Колобок бы нас по нему и повёл, — сказал Ний. — Не лучше ли переждать?

Фриян долго смотрел вдаль.

— А что говорит твоя дальнозоркая шапка? — спросил он Ния, не оборачиваясь.

— Ничего не вижу, — сказал Ний. — Степь. Слева, похоже, овраг. Совершенно пусто.

— Что-то здесь страшное творилось, — сказал молчавший доселе колдун Пуня, — а сейчас вроде как ничего нет. Вроде как ушло оно отсюда… так мне чуется…

— Тогда вперёд, — сказал Фриян. — Разберёмся…

Они тронулись медленно и осмотрительно, временами останавливались, вслушивались. Ничего не шевелилось в этом белом безмолвии…

След Колобка тянулся прямой и ровный — туда и обратно. Только там, где начинался овраг, он запетлял. Дальше Колобок не пошёл, а бросился назад.

— Я посмотрю, — сказал Равжа и повернул к оврагу. — Ждите здесь.

Фриян хотел что-то сказать, но промолчал, только усмехнулся в отросшую бороду.

Равжа доехал до оврага, постоял, проехал немного вдоль него, потом поворотил обратно. Он странно горбился — будто вёз тяжеленный мешок за плечами.

Когда, подъехав, он поднял голову, Ний вспомнил забытое, откуда-то из прежней жизни, выражение: «перевёрнутое лицо».

— Что там? — спросил Фриян.

— Там… господин… — похоже, Равжа забыл, как обращаться к начальнику. — Там мёртвые. Весь овраг полон мёртвыми. Воины. Наши.

В парсунге от страшного оврага обнаружилось и поле сражения, припорошённое снегом. Много убитых осталось здесь, ещё больше лошадей, сколько-то верблюдов. Валялись щиты и копья, разбитые колесницы, станины непонятных орудий. Рядом со станинами Фриян постоял в задумчивости, ничего не сказал, поехал дальше. Всё это расстилалось и вправо, и влево, и вперёд — насколько видел глаз. Ничего нельзя было понять о ходе сражения: кто где стоял, откуда шёл враг…

Потом нашли большой алый растерзанный, растоптанный шатёр — и рядом с ним знамя.

Фриян спешился, знамя поднял — бережно, как раненого. Долго на него смотрел. Огляделся — будто только сейчас очнулся и увидел окружающее.

— Это Саручан, — сказал он. — Младший сын царя…

И снова стал озираться, будто надеялся найти его — ещё живого.

— Забирайте знамя, диперан, — сказал Ний. — Нам надо убираться отсюда. Что-то мне тревожно.

— Уходить надобно, — поддержал его колдун. — Лошадки наши сильно испуганные. Как будто волков чуют.

Какое-то время Фриян стоял неподвижно, потом аккуратно отрезал полотнище от древка, свернул его и сунул за пазуху.

— Теперь нам тем более надо попасть в Цареград, — сказал он. — Как можно скорее.

— Нам бы выйти на дорогу, — сказал Ний. — Там хоть что-то поймём. Может быть…

Через час они вышли на дорогу, обозначенную каменными столбами. Сама дорога не была видна под снегом — разве что сильно присматриваться. По ней уже давно никто не ездил…

К сумеркам доехали до большого, дворов в сто, длинного придорожного села и постоялого двора при нём. Местами над крышами домов поднимались дымки от печей, доносился собачий лай. Люди там были…

— А не объехать ли нам кругом? — задумчиво сказал колдун. — Что-то неладное там… ну, или горе большое. Вот не могу сказать, не различаются они у меня…

— Прямо, — сказал Фриян. — Равжа, езжай первым, если что плохое — успей просигналить.

— Понял, начальник, — кивнул Равжа, проверил лук — не отсырела ли тетива, потрогал стрелы. Извлёк до половины и снова вернул в ножны кривой персидский шамшир — давний свой трофей и тайную гордость. Тронул коленями лошадиные бока и быстрой рысцой направился к селу.

Ний смотрел, как он приближается к строениям, останавливается, стоит долго, скрывается за домами… через дюжину лепт появляется снова, призывно машет рукой.

— Всё нормально с ним? — спросил напряжённо Фриян.