Глен Кук - Тьма

Я убедил себя в том, что смогу обойтись и без него – будто я сам в состоянии справиться со своей болью. Но я справлялся с нею, лишь когда Копченый всегда был под рукой и у меня имелась возможность блуждать по миру духов.

Однако, когда ты торчишь у самого края ада, думая лишь о том, как не обморозить задницу, самое лучшее – задуматься о других проблемах. А проблемы у меня были. И немалые.

До сих пор меня выручал разве что юмор: трудно было удержаться от смеха, глядя, как Тай Дай пытается удержаться на трясущейся спине своей серой клячи. Но малый держался: упрямства этому дерьму было не занимать.

Каждые четыре часа Костоправ спрашивал меня насчет родственников. Я ничего не знал. Тай Дэй утверждал то же самое, а свое мнение насчет его правдивости я предпочитал держать при себе. Костоправ поглядывал на меня не слишком приветливо.

Поступило сообщение о поимке тенеземского дезертира, якобы знающего местоположение пещеры, битком набитой припасами.

– Ты в это веришь? – спросил я.

– Возможно, парень просто боится, как бы ему не перерезали глотку, и готов наврать с три короба, лишь бы отсрочить расправу. Но мы эту байку проверим.

– Это сейчас, когда я только начал привыкать к теплу?

– А тебе никогда не бывает охота пожрать? Мы покинули город и продолжили марш: вперед и вперед, день за днем, через поля, леса и холмы, по землям, разоренным землетрясением и покинутым населением. Я и Капитан ехали на огромных черных скакунах. Он был закован в холодную броню Вдоводела, я тащил чертово Знамя, а позади, как куль с овсом, болтался на своей лошаденке Тай Дэй. В конце концов мы нашли ледяную пещеру пленника. Судя по всему, она должна была оказаться настоящим сокровищем. Во время землетрясения вход в нее завалила лавина. Оголодавшие туземцы начали было его раскапывать, но мы освободили их от этой нелегкой работенки и выставили у входа свой караул: дожидаться нашего арьергарда, состоящего из ребят, достаточно голодных, чтобы докопаться до ужина. Основные силы продолжили марш ко Кьяулуну и Вершине, ухитряясь и снедь добывать, и неприятностей избегать, пока не оказались всего в сорока милях к северу от разрушенного города.

Местность оказалась что надо – ухоженная и почти не затронутая бедствием. Разве что погода стояла слишком студеная. И тут мы неожиданно – это несмотря на Стариковых ворон – натолкнулись на тенеземскую кавалерию.

Эти всадники, все до единого, оказались очень сердитыми ребятами. Под их стремительным натиском мы разбились на полдюжины кучек, и на нас тут же попыталась навалиться орда пехотинцев. К нашему счастью, пехтуру составляло местное ополчение – плохо вооруженные и совершенно необученные крестьяне. Правда, к слову сказать, и неопытный придурок, коли ему повезет, может укокошить тебя так же, как и жрец боевых искусств вроде дядюшки Доя.

Я ухитрился водрузить Знамя на какой-то горушке. Старик находился рядом, наши – вокруг.

– Надо же тебе было именно сегодня не нацепить твой дерьмовый наряд, – проревел я. – Вырядись ты пугалом, глядишь, у них поубавилось бы куражу.

Кто знает. Может, я и был прав.

– В последнее время он кажется мне тяжелым, – пробормотал Костоправ, облачаясь в свой причудливый, безобразный доспех. – К тому же в броне холодно, и она провоняла потом.

Стоило ему нахлобучить на голову устрашающий крылатый шлем, как на его плечи уселась пара чудовищных ворон. Его окружили проблески алого пламени. Туча ворон с надрывным карканьем вилась над его головой.

После непродолжительной попытки овладеть Вдоводелом, Знаменем и Стариковыми воронами большая часть нападавших пехотинцев пришла к разумному решению провести остаток дня отдыхая. Видать, слухи до них дошли просто несусветные.

А вот кавалеристы казались слепленными из другого теста. Они продолжали сражаться. Во-первых, то были ветераны, а во-вторых, Длиннотень наверняка заморочил им головы, что мы, мол, поджарим их жен, изнасилуем детей, а потом пустим их мясо на корм собакам, а кожу обдерем на сапоги.

Но в конце концов мы рассеяли и их. Солдаты порывались преследовать отступающих, но Старик приказал незамедлительно продолжить марш на юг, с тем чтобы овладеть дорогами и переправами. Нашлись такие, кто оставил этот приказ без внимания.

– А как с ними? – поинтересовался я.

– Пусть их участь послужит уроком прочим. А уцелевшим придется нас догонять.

Настроен он был сурово. Во всяком случае, я не припоминаю, чтобы когда-нибудь прежде он позабыл распорядиться насчет попечения о раненых. Правда, на сей раз ни один из братьев Отряда – ас нами их было почти с дюжину – ранений не получил. Подобные соображения порой определяли характер его действий, но не в такой степени, чтобы чужаки – не принадлежащие к Отряду – могли заподозрить его в пренебрежении их интересами. Я надеялся, что так будет и впредь. У нас и без того забот полно.

Сотни раз я видел Тенелова во снах Копченого, Вершину избороздил вдоль и поперек и считал, что и город и цитадель знаю не хуже тамошних обитателей. Но к подлинной, не профильтрованной сознанием Копченого реальности я оказался не готов.

Землетрясение превратило Кьяулун в сущий ад. Голод и болезни скосили большую часть жителей, уцелевших во время катаклизма. Длиннотень, следуя запоздалым советам, вздумал было помогать спасшимся – но слишком поздно. Город перестал существовать. Однако беженцы, обосновавшиеся в тени Вершины, получили некоторую поддержку. Но не по доброте душевной: эти бедолаги пришли на смену рабочим, возводившим Вершину до землетрясения.

Со времени катастрофы работа почти не продвинулась. Даже Длиннотень вынужден был признать, что из покойников строителей не выйдет. Детей в Вершине не было, но их укрывали и о них заботились в других местах. Что являлось предусмотрительным шагом – слишком предусмотрительным для Хозяина Теней. Не иначе как это пришло в голову кому-то другому.

Создавалось впечатление, будто в последнее время здесь строили не столько укрепления, сколько жилища.

Конечно, такой порядок не мог просуществовать долго. Для Длиннотени все эти тенеземцы являлись не более чем инструментом для исполнения его замыслов. Если он и хотел оставить их в живых, то лишь до тех пор, пока мог использовать по своему усмотрению.

– Ад и вправду просачивается в наш мир, – заметил Костоправ, окидывая взглядом унылые развалины – все, что осталось от не обнесенного стенами Кьяулуна. На ошеломляющее величие сооружения, высившегося за пределами города, он не обращал внимания.

В отличие от меня.

– Мы подобрались слишком близко, командир. Госпожи, чтобы прикрыть нас, с нами нет.

Его, похоже, это ничуть не тревожило. Кажется, он вообще обратил внимание на Вершину один-единственный раз – бросил на цитадель взгляд и обронил: