Гэв Торп - Пришествие Зверя том 2, Антология

Вулкан с разбега врезался в следующую боевую фуру. Удар остановил транспорт и смял его переднюю часть. Мифический гигант разнес машину двумя ударами, и грохот стоял такой, что взрыв бака потом прозвучал как эхо.

Орки не отступали. Последние две боевые фуры помчались на легенду — себе на гибель. Легенда была несокрушима. Легенда была словно скала и магма, тектоническая мощь и ярость. Курланду казалось, что этот мир сам и породил своего защитника, что это сама Кальдера мстит оркам за нанесенные ими раны.

Буря прошла. Враг лежал убитый. Пологие холмы со всех стороны были сплошной открытой могилой. Впервые с начала войны Курланд видел поражение орков. Первая толика справедливого возмездия за его павших братьев свершилась. Расколотые кости, почерневшие, смятые в предсмертных судорогах. Трупы машин догорали. Снова опустилась ночь, но не полная темнота. Сияние войны сменилось рассеянным свечением облаков, отражавших свечение вулканов на севере.

А позади, намного дальше, страшно кровоточила Кальдера. Вырванные куски коры все еще поднимались в небо. На таком расстоянии огромные массы казались яркими алыми искрами, но свет их крови доходил досюда.

Выжившие смертные собрались за спиной Вулкана. Их было меньше, чем когда Курланд впервые их заметил, но само то, что они уцелели, было уже чудом. Они воплощали собой надежду.

Вулкан стоял лицом к северу. Он снял шлем. Лицо его было темным, как обсидиан, твердым, как гранит, и благородным, как мрамор. Черные глаза пылали гневом более яростным, чем оскал его шлема. Но когда он повернулся к Курланду и Последней Стене, гнев сменился настороженным любопытством.

Курланд низко поклонился и упал на одно колено. Так же поступили и все его братья.

— Встань! — сказал Вулкан голосом, глубоким, как корни горных цепей. — Я вижу знаки различия Седьмого легиона. — Он помолчал, хмурясь, словно озадаченный видом собравшихся воинов. Потом поморгал. Лоб его разгладился, словно на вопрос нашелся ответ. — Вы — досточтимые сыны Дорна.

Курланд встал.

— Благодарю, что присоединились ко мне в этой борьбе, — сказал Вулкан. — Впрочем, полагаю, ваше присутствие здесь — не простая случайность.

— Верно, господин. Мы искали вас.

Вулкан наклонил голову:

— И вы знали, где я. Интересно, как?

— Инквизитор Ластан Веритус сказал мне, где искать.

— Веритус, — медленно проговорил Вулкан. — Понимаю.

Он был скорее задумчив, чем озадачен.

— Вы нужны Империуму, господин Вулкан, — сказал Курланд.

— Разве? — Примарх фыркнул. — Полагаю, это просто убеждение. — Он поднял лицо к небу, словно мог увидеть звезды. — Сомневаюсь. Придет время, когда я должен буду вернуться. — В голосе его не было ни малейшей эмоции. — Да, будет такая война. Но не эта, не в этот раз.

— Орки стояли в Великом Зале Императорского Дворца. На орбите над Террой — штурмовая луна. Миры Империума пылают в руках врага, обосновавшегося на Улланоре. Если не сейчас, то когда?

Глаза Вулкана вспыхнули:

— Улланор?

Курланд кивнул. Он показал на воинов Последней Стены:

— Мы уже вынуждены были пойти на крайние меры. Ордены-наследники Имперских Кулаков сражаются под единым командованием.

— Наследники… — начал Вулкан. Снова настал неловкий момент, впрочем, краткий. — Под твоим командованием?

— Да. Это и бремя, и честь, я ведь последний Имперский Кулак.

Взгляд Вулкана стал жестким.

— Объясни.

— На Ардамантуа орки уничтожили мой орден. Уцелел лишь я.

Вулкан смотрел куда-то вдаль. Курланд подумал: интересно, над какими мрачными тайнами размышляет примарх?

— Улланор, — снова сказал Вулкан. В глубинах его спокойствия Курланд различил боль. Для примарха имя этого мира было более ужасным эхом триумфа, обращенного в прах, чем для любого из смертных. — Император уничтожил орочью империю того мира.

Вулкан говорил тихо, но голос его гулко отдавался по всему телу Курланда.

— Они вернулись. И угрожают разрушить труды Императора.

Вулкан обратил внимание на других космодесантников:

— Скажите мне, кто вы.

— Мы Последняя Стена, — сказал Вечность. — Мы откликнулись на призыв магистра ордена Курланда. Пока мы на страже, Терра не падет и Имперские Кулаки не исчезнут.

— Значит, — сказал Вулкан Курланду, — ты на посту — и восстанавливаешь то, что разбил враг.

— Это мой долг.

— Да. Я знал подобное бремя. — Он кивнул собственным мыслям. — А теперь скажите, что вам нужно от меня.

— Другие ордены прямо сейчас собираются на Тер-ре. — Курланд надеялся, что это так. — Ведите нас на Улланор. Под вашим командованием мы уничтожим Зверя. — Он показал на садящиеся «Громовые ястребы». — Можем отправиться прямо сейчас.

— Нет.

Курланд пытался хоть что-то сказать в ответ. Он представлял уже, что не найдет Вулкана, и был вынужден приготовиться к возможности очередного поражения, но не представлял, что примарх откажется. Преклонение сменилось гневом.

Вулкан заговорил прежде, чем Резня успел ответить:

— Не сейчас. Я понимаю нужды Терры и никогда не отступлю от своего долга перед моим Отцом. Но мой долг — и здесь тоже. — Он поднял руку, показывая на север, на далекую пульсацию раздираемого на части мира. — Я не покину Кальдеру. Я поклялся, что буду ее защищать, и клятве этой тысяча лет.

— Господин Вулкан, — сказал Вечность, — у нас мало времени.

— Как всегда, и это ничего не меняет.

Вулкан смотрел на космодесантника взглядом, полным холодного огня и твердым, как правосудие. Он шагнул вправо и показал Вечности на смертных:

— Вы видели народ, населяющий этот мир. Вы видели, как они сражаются. Вы видели их боевой дух. Вы их готовы покинуть?

— Нет, — сказал Курланд. — Мы их не покинем. — Примарх был прав. Уничтожить дух Кальдеры — преступление. — Мы будем сражаться за Кальдеру — и за Терру.

Вулкан заставил его изменить путь, и Курланд стал свидетелем его победы второй раз за этот день.

— Да, — сказал примарх. — Я знаю цену трезвому расчету — и его издержки. Этот мир — тоже Империум. Мы не спасем труды Императора, приговорив его часть к гибели. Это неправильная жертва. Такая, какую мы себе позволить не можем.

— Ведите нас, господин, — сказал Курланд. — Мы пойдем за вами.

«Жертва», — подумал Церберин. Он стоял в библиариуме «Данталиона». Вокруг лежали хроники Кулаков Образцовых. Тома, пергаментные свитки и инфопланшеты охватывали более тысячелетия, до самого основания ордена. Церберин видел свидетельства чести и гордости, борьбы и победы. И жертвенности.

Он думал о жертвах, которые он и его братья принесли за эти столетия. Он думал и о случившемся недавно. И он думал о жертвах, к которым принудил других. Других верных слуг Империума и его граждан.