Елизавета Дворецкая - Корни гор, кн. 2: Битва чудовищ

– Принесли… принесли… И я привез… – заговорили с разных сторон. Убедившись, что это и правда не шутка, собравшиеся закивали. – Хотелось бы только знать, для чего это.

– Этого я пока не могу вам сказать, – невозмутимо ответил Вигмар, не сознаваясь, что и сам не знает. – Давайте-ка сюда.

Он взял пустой котелок, из которого фру Альмвейг, мачеха Асольва, наливала гостям пиво, и поставил его перед очагом.

Гости стали подходить и бросать в котел иголки. Гуннвальд Надоеда высыпал целый мешочек, собранный с тех, кто сам не поехал в Кремнистый Склон и ждал вестей дома. То же самое сделал и Ингвид Синеглазый. Вигмар молча смотрел, как наполняется бронзовый котелок. Иголок становилось так много, что они напоминали хвою какой-то особенной, железной сосны. Может быть, в дремучих глубинах Медного Леса растут и такие. У нас все может быть.

Вся будущая мощь квиттинского войска лежала в этом котелке. На первый взгляд она занимает не много места, но острое железо – это острое железо. Каждая из этих иголок означала мужчину, готового драться и погибнуть за свободу от чужого гнета, за жизнь и счастье своих детей и домочадцев. И тогда этот котелок – котел бурь и вихрей, котел битв и побед, как само высокое небо, обитель богов.

Почти все гости Кремнистого Склона провожали глазами Вигмара Лисицу, удаляющегося от усадьбы в сторону Турсдалена. Было что-то завораживающее в его фигуре: огненные косы и серая косматая волчья накидка удивительно подходили к рыжим ветвям можжевельника, сизым лишайникам, коричневым острым осколкам кремня. С копьем на плече и тяжелым котелком в руке он двигался легко, неспешно, но быстро, и выглядел сильным без усилий. Даже фигурка тролля казалась его частью: каждый видел в Вигмаре не столько человека, сколько дух Медного Леса и тех нечеловеческих сил, которые хозяин Поющего Жала сумел призвать на помощь.

– А он сам-то часом не того… не тролль? – осведомился Кетиль Носатый, провожая Вигмара недоверчивым взглядом.

– Не больше, чем ты сам, приятель! – с угрожающим намеком ответил Гуннвальд Надоеда.

Тьодольв сын Вальгаута, красивый стройный парень с открытым румяным лицом, смерил Кетиля негодующим взглядом. Сам он был беззаветно предан Вигмару, хотя знатностью рода превосходил его во много раз.

До Великаньей долины Вигмар добрался вскоре после полудня. Стучать в скалу сегодня не пришлось: еще издали он заметил фигуру женщины, которая сидела в зеве пещеры, свесив ноги наружу.

Хёрдис почуяла приближение человека задолго до того, как Вигмар показался из-за скалы, и сердце ее забилось так горячо, что ей стало почти больно и оттого радостно. Ликование мешалось с недоверчивой настороженностью, кровь билась в каждой жилке, и оттого она опять, как тогда в полусне, ощутила давящую тяжесть своих каменных оков. Ей хотелось бежать ему навстречу, скорее услышать, что он скажет. Может быть, тот, другой, уже идет! Уже приближается, притянутый силой ее заклятий! Каждый шаг Вигмара к пещере казался Хёрдис ее собственным шагом к свободе. Как хорошо, что великаны опять унесли это чудовище, Свальнира, бродить по окрестным долинам, и он унес с собой свое отродье, Дагейду! Хёрдис оставалась в пещере одна, и никто не мог ей помешать.

– Здравствуй, хозяйка Медного Леса! – крикнул Вигмар, подойдя к пещере и подняв голову. – Я принес то, что ты велела собрать.

– Иголки? – Хёрдис свесила голову, держась за выступы скалы. – Они железные?

У Вигмара захватило дух: сейчас женщина сорвется и полетит вниз. Но так показалось только в первый миг: Хёрдис держалась за скалу прочно, как паук за свою паутину. Или это скала держала ее?

– Железные, – подтвердил Вигмар. – Ровно по числу мужчин, которые пойдут с нами в поход.

– Давай их мне. – Хёрдис на миг скрылась во мраке пещеры, потом бросила вниз конец привязанной веревки. – Сам больше не лезь. Великан учуял запах и три дня не давал мне покоя: кто здесь был, да кто здесь был?

– И что ты ответила? – весело спросил Вигмар, ловя конец веревки.

– Что ко мне приходил любовник, – крикнула сверху Хёрдис с тем же злобно-игривым видом, с каким отвечала на вопросы Свальнира.

Вигмар расхохотался, привязывая веревку к дужке котелка, который Спэрра поддерживал снизу, корча рожи и изображая непомерное усилие.

– И если бы твой тролль не заметал следы так ловко, то мой муженек пришел бы ночью переломать тебе кости, – прибавила Хёрдис.

– Я его затем и взял, чтобы он заметал следы. Так что твоему муженьку придется побегать, пока он меня найдет, – утешил ее Вигмар. – Ну, готово. Поднимай.

Хёрдис потянула за веревку. Котелок медленно пополз вверх, гулко стукаясь боками о выступы скалы.

– Что из этого выйдет? – крикнул Вигмар. – А то мы уже готовы посылать своим людям ратную стрелу!

– Увидишь, – пообещала Хёрдис. – И ратной стрелы не понадобится. Когда придет день, мое оружие само придет к вам. И это будет знак. Скажи им только, куда приходить. Они придут вовремя и с оружием.

– Ты – замечательный союзник! – горячо воскликнул Вигмар. – Лучше любой валькирии. Скажи только: что ты хочешь за твою помощь?

– Я хочу… – Хёрдис глянула на него сверху, держа за дужку поднятый котелок. – Я хочу вот что. Если у вас будут пленные, я сама выберу того пленника, который мне нужен. Даже самого знатного. А если он будет убит, я возьму себе его тело.

– Уговорились! – Вигмар слегка приподнял свое копье острием вверх, призывая Одина в свидетели. – Ты можешь взять любого.

«Только бы ты не выбрала моего, – подумал он при этом. – Едва ли тебе зачем-нибудь нужен Эрнольв Одноглазый… У тебя есть один великан, зачем тебе второй?»

Однако ведьма подсказала хорошую мысль. Вернувшись в Кремнистый Склон и объявив, что оружие явится к воинам само и тем укажет срок битвы, Вигмар добавил:

– А за то, что я принес эту весть, я оставляю за собой право выбрать среди наших будущих пленников того, кто мне нужен, даже если он окажется самым знатным. Если он окажется убит, я заберу его тело. Кто-то хочет спорить?

Спорить никто не хотел. Квитты разъезжались из усадьбы Кремнистый Склон, увозя уверенность, что с двумя такими вождями, как Ингвид Синеглазый и Вигмар Лисица, войску Медного Леса обеспечена помощь всех сил неба, земли и подземелий.

Было новолуние – пустое бездонное небо, где лишь кое-где в густой синеве мерцали белые огонечки звезд. Самое лучшее время для посева. В новолуние Хёрдис чувствовала себя странно: легко и притом неуверенно. Ее наполняло волнение и беспричинное веселье, так что она улыбалась во мраке пещеры своей чудной половинчатой улыбкой, поглаживая бронзовый бок котелка с иголками.

Хёрдис дочь Фрейвида ни разу в жизни не бывала влюблена и ни с чем не могла сравнить свое нынешнее состояние. Иначе она могла бы подумать, что влюбилась в Вигмара Лисицу. Прилив теплого сердцебиения и дрожащую улыбку вызывало воспоминание о нем, но влюблена Хёрдис была не в него, а в свои надежды на освобождение. Хёрдис думала о людях, о фьяллях и квиттах, о живых и об умерших, они окружали ее теплым хороводом, как маленькие солнца, и ей становилось весело, сердце билось, как живое. Ее свобода приближалась, и даже холодный мрак огромной пещеры казался не таким давящим, как прежде.