Иан Эсслемонт - Пристань Мертвого Дома

Шли дни, и я понимал: никогда мне не одолеть эту тварь, что ни сделай. Я бросил меч и сказал, что не буду подчиняться ему. Что он должен отпустить меня.

- И что было? - снова спросила Коса.

Он пожал плечами. - Труп ударил меня. Очнувшись, я повторил свои слова. Он вновь ударил меня. Так продолжалось долго; но потом, по неведомой причине, он сжалился и отпустил меня.

- Понятно, - сказала Коса вежливо. - Так почему ты особенный? Не такой, как другие мастера меча?

Они остановились, ибо подошли к стоянке. Лампы и факелы сияли среди фургонов и палаток, будто упавшее наземь созвездие.

- Это было лишь начало, - ответил Дассем, протяжно вздохнув, будто готовясь к чему-то. - Я вернулся в деревню. Вне пещер тоже было темно, уже спустился вечер. Я вбежал прямо в родную хижину. Мать, как обычно, готовила ужин в каменном очаге. Я вошел в круг света и протянул руки.

Он помолчал, отвернувшись, и резко вздохнул. - Мать подняла голову. Глаза удивленно раскрылись. И она закричал, объятая крайним ужасом. - Изыди, призрак! - провизжала она. - Выходец! Чудище! - Мои слова не помогли делу. Она начала бросать камни. Собрались соседи, тоже закидав меня мусором и камнями. Меня изгнали из деревни, вопя, что призраки возвращаются, дабы терзать живых.

Он замолк, судорожно всхлипнув, и сжал стертую уже рукоять деревянного меча, пока не побелели костяшки пальцев. Коса безмолвствовала, следя, глаза не были видны под расписной маской. Вскоре он откашлялся и продолжил: - Потом я узнал, что прошло четыре месяца. Все решили, что меня забрал леопард. Были похороны. Я посетил свою могилу.

Он смотрел на Косу, губы иронически подергивались. - Ты, видишь, я был мертвецом. Вот так. - Он вздохнул, шевеля плечами. - Идти было некуда, и я вернулся в пещеры, найдя древнего старца в ожидании у костра. Взял меч и снова начал сражаться.

- И что? - в третий раз, почти неслышно спросила Коса.

Он кивнул, делая глубокий, успокаивающий вдох. - Я победил его. Через двенадцать лет. Двенадцать лет постоянной муштры и поединков. Конечно, я не сидел все время в пещерах... Выходил в поисках пищи и общества. Но все боялись призрака - или живого человека в плену смерти - и меня гнали из любой деревни. Рано или поздно я без особой охоты возвращался к суровому наставнику и, наконец погнал его, победил... или он счел меня достаточно обученным и поддался. Так или иначе, тем трупом владел сам Худ. Я вновь показался на солнечный свет, став его мастером клинка. Смертным Мечом Худа. Так было, но теперь все изменилось.

Коса содрогнулась, удивленно глядя на него, хотя трудно было прочесть эмоции под маской. - Думаю, это нельзя просто отбросить, словно старый плащ или сломанный клинок.

Он снова пожал плечами. - Посмотрим. В любом случае я больше не откликаюсь на его зов.

- Может, и не так. Может, ты обречен идти по его пути, ибо он стал частью тебя.

Дассем вздохнул и поглядел на отдаленный огни лагеря. - Да. Возможно, наш выбор ограничен со всех сторон, характером и приобретенными навыками. Верно. Но разве не приятно держаться даже иллюзии свободы?

Коса усмехнулась под маской и нежно коснулась его щеки; рука была холодна и тверда, но лицу было приятно ощущать ее. - Итак, это правда, - сказала она. - Ты не такой, как все.

Потом она взяла его за руку и отвела на поляну посреди рощицы, и там расстегнула пояс, роняя в высокую траву. Так же поступил и он. Нежно потянулся к ее маске, но женщина отвела руку, сказав: - Нет. Я сама решаю.

И сняла маску с лица и посмотрела на него, возможно, впервые обнажая лицо перед другим. Темные глаза не отрывались, найдя его в темной ночи. Дассем опустил голову, ища ее губы.

***

Порван-Парус открыла дверь в главный зал Замка и принялась изучать нанесенный ущерб. Башмаки хрустели по грудам битого стекла и горшков. Мок вошел за ней, сложив руки за спиной, воздевая черную бровь в безмолвном комментарии.

Длинный стол был перевернут. Пустые бочонки валялись по сторонам. Пол был заляпан винными пятнами. Стулья лежали тут и там, вонь старой пищи и прогорклого пива забивала нос. Усердные слуги прервали уборку и поклонились.

Сутулясь, она подняла ножку изящного кубка. Разбили даже лучший сервиз. - Кто это был? - воскликнула она.

Мок пренебрежительно повел плечами, попытался налить себе из кувшина, но там тоже было пусто. - Стража говорит, Геффен пытался захватить крепость.

- Пошли отряд арестовать его и отобрать все награбленное.

- Уже не нужно. - Мок опустил стакан. - Он мертв.

- Кто его убил?

Мок развел руки. - Какая разница? Я слышал, подручная убила его и смоталась. - Он погладил подбородок. - Мудрая женщина.

Охранник в пышной пурпурной форме - из тех, кого Мок Обманщик любил именовать Дворцовой Стражей - подошел с поклоном. Порван-Парус не узнала этого человека. - Замок чист, адмирал.

Мок признательно кивнул ему и задумчиво склонил лоб. - А где командор Дюрел?

- Смею думать, в середине Виканских равнин.

Мок кивнул. - А ты...

- Эджил, сэр.

- Вытащил короткую соломинку?

Мужчина шевельнул плечами под кожаным доспехом. - Второй по чину.

- Не следует ли бросить тебя в подземную камеру, Эджил?

Губы стражника шевельнулись в неслышном, но явно ироническом комментарии. - Для этого у вас слишком мало людей.

Мок кисло кивнул, невольно повторяя выражение лица подчиненного. - До боли верно... командор.

Когда Эджил ушел - пиная на ходу мусор - Порван-Парус шепнула: - Не верь этому типу.

- Я никому не верю, - ответствовал Мок и торопливо добавил: - Кроме тебя, конечно же.

- И что будем делать?

Он увлеченно исследовал все графины и кувшины вокруг. - Ждать, милая. Ждать и следить.

- За чем?

- Решатся ли капитаны бросить мне вызов... после всего. Спорю, не решатся.

Порван-Парус до боли крепко охватила себя руками. "Отлично. Вот уж чего нам сейчас не нужно". Ее взор притянуло единственное украшение, пережившее погром: мрачный гобелен, предсказание Агайлы. Она моргнула. Тупые вандалы! Изо всего оставить невредимым... Плечи поднялись. Возможно, гобелен защитила аура этой потрясающей женщины. Сама она уж точно не хотела коснуться ткани. - Итак, они по-прежнему считают тебя адмиралом.

Ей ответил громовый хохот. Парус повернулась. Мок качал головой, держа в руке кувшин. - Ты так очаровательна, любимая. - Он налил стеклянный бокал, пригубил для пробы и сморщился, тем не менее продолжая пить. - Каждый из них думает, что правил бы лучше меня... Но они не могут согласовать, кто именно должен править. И знают, что у меня есть одно преимущество.