Мэри Стюарт - Последнее волшебство. Недобрый день. Принц и паломница [сборник]

– Не думаю… да и о чем, госпожа?

– О тебе. Дескать, кто ты такой и что ты делаешь здесь, во дворце, в числе принцев. – Доводы королевы звучали вполне убедительно. – Большинство здешних уже прознали, что ты незаконнорожденный сын короля Лота, который был отдан на воспитание рыбакам и по смерти приемных родителей перебрался во дворец. Чего народ не знает, так того, что ты спасся во время избиения в Дунпелдире и прибыл сюда морем. Ты об этом с кем-нибудь толковал?

– Нет, госпожа. Вы же мне не велели.

Королева пристально вгляделась в бесстрастное лицо, в темные глаза – и поверила. Она привыкла к бесхитростному взгляду лжеца – близнецы частенько врали из чистого удовольствия – и теперь не сомневалась, что слышит правду. Не сомневалась и в том, что Мордред слишком благоговеет перед ней, чтобы ослушаться. Однако решила убедиться наверняка.

– Тем лучше для тебя.

Во взгляде мальчика что-то блеснуло, и королева осталась довольна.

– Но тебя кто-нибудь расспрашивал? Хоть кто-нибудь, хоть одна живая душа? Подумай хорошенько. Может, кто-то знает или догадался?

Мордред покачал головой:

– Ничего такого не припоминаю. Люди и впрямь говорят что-нибудь вроде: «А-а, так, значит, ты из дворца? Выходит, у королевы пятеро сыновей? Вот счастливица!» А я объясняю, что я сын короля, а вовсе не королевы. Но обычно, – добавил мальчуган, – обо мне расспрашивают кого-нибудь другого. Только не меня.

Слова дышали простодушием, интонации голоса – никоим образом. Ответ подразумевал следующее: «Люди не смеют допрашивать меня, но любопытствуют-таки и задают-таки вопросы. Однако меня сплетни не занимают».

В лунном отблеске Мордред углядел тень улыбки. Глаза Моргаузы были темны и непроницаемы, точно провалы в пустоту. Даже драгоценные камни погасли. Королева словно сделалась выше. Тень ее, отбрасываемая луной, увеличилась до чудовищных размеров, грозя поглотить собеседника. В воздухе повеяло холодом. Принц против воли поежился.

Моргауза пристально наблюдала за ним, по-прежнему улыбаясь, выпуская первые темные щупальца своей магии. Она уже приняла решение. Она ничего не скажет мальчишке. Незачем омрачать долгое путешествие на юг: лишние осложнения ей ни к чему, а нетрудно себе представить, как воспримут остальные ее сыновья новость об истинном статусе Мордреда, сына верховного короля. А также и неизбежно связанное с нею разоблачение кровосмесительной связи матери с ее сводным братом. На Большой земле об этом судачили открыто, но на островах никто не дерзнул бы повторить запретных слов вслух; четверо сыновей Моргаузы ни о чем не подозревали. Даже про себя королева не желала признавать, как принцы отнесутся к этому известию.

Несмотря на все свое чародейство, Моргауза понятия не имела, зачем они понадобились верховному королю. Возможно, Артур послал за Мордредом только для того, чтобы убить его. В таком случае, размышляла Моргауза, холодно разглядывая старшего сына, ему и не нужно ничего знать – равно как и прочим ее сыновьям. Если же нет, необходимо приковать к себе мальчишку нерушимыми узами, обеспечить его послушание, а для этого у нее в запасе была испытанная тактика. Страх, а затем признательность; соучастие – а затем преданность; с их помощью королева испытывала и удерживала своих любовников, а теперь удержит и сына.

– Ты мне верен, – проговорила Моргауза. – Я рада. Я знала это, но мне хотелось услышать подтверждение из твоих уст. Ты ведь понимаешь, что мне и расспрашивать тебя не было нужно, так?

– Да, госпожа. – Многозначительный тон вопроса озадачил мальчика, но ответил он просто: – Всяк и каждый знает, что вам ведомо все, потому что вы… – Мордред собирался сказать «ведьма», но прикусил язык и докончил фразу иначе: – Потому что вы владеете силами магии. Вы видите то, что скрыто от прочих расстоянием и временем.

Вот теперь Моргауза улыбнулась – открыто и не таясь.

– Ты хотел сказать «ведьма», Мордред. Да, верно, я ведьма. Я владею силой. Ну давай, произнеси это вслух!

– Вы ведьма, госпожа, и вы владеете силой, – покорно повторил мальчик.

Королева наклонила голову, тень сжалась и тут же выросла снова. Потянуло сквозняком.

– И ты прав, опасаясь этой силы. Помни о ней всегда. А когда тебя станут расспрашивать, а так оно и произойдет, там, в Камелоте, помни о своем долге предо мной, как мой вассал и мой… пасынок.

– Я не забуду. Но что они… с какой стати им?..

Мальчик смущенно умолк.

– Ты хочешь знать, что случится, когда мы прибудем в Камелот? Так? Что ж, Мордред, я буду с тобой откровенна: у меня были видения, но не все мне ясно. Что-то затемняет кристалл. Нетрудно предположить, что ждет моих сыновей, королевских племянников. Но ты? Ты гадаешь, что станется с тобой?

Не доверяя голосу, Мордред просто кивнул. Куда уж было островному мальчишке тягаться с ведьмой в час луны, здесь оробели бы и более сильные духом! Моргауза словно притягивала к себе магию – так складки бархата и струящийся шелк волос вбирали в себя лунный свет.

– Слушай меня. Если ты станешь поступать по моей воле, как теперь, так и всегда, беды с тобой не случится. В звездах заключена немалая сила, Мордред, и доля ее – для тебя. Уж это-то я видела. А похоже, тебе это по душе?

– Госпожа?

Неужто всесильная ведьма догадалась о его грезах, о его скудоумных умышлениях? Мордред задрожал, но промолчал. Решительно вскинул голову, снова вцепился в пояс. Наблюдая за собеседником из обволакивающей тьмы, Моргауза почувствовала интерес и что-то вроде извращенной гордости. А он не трус… В конце концов, он ее сын… За этой мыслью последовала и другая.

– Мордред.

Глаза их встретились в полумраке. Несколько мгновений Моргауза удерживала взгляд мальчика, намеренно затягивая молчание. Да, Мордред – ее сын, и кто знает, не перешла ли к нему частица материнского могущества, пока она носила младенца во чреве? Ни один из сыновей Лота, этих крепко стоящих на земле здоровяков, не унаследовал и искры, но в Мордреде могут проявиться не только способности, что сама она переняла от матери-бретонки, но и случайный отблеск силы более великой – от архимага Мерлина. Темные глаза, что глядели на нее не мигая, напоминали Артура, но походили и на ненавистные глаза чародея: те, что выдерживали ее взгляд и повергали его долу не единожды и не дважды, но бессчетное число раз, вплоть до последнего.

– Ты никогда не задумывался о том, кто твоя настоящая мать? – внезапно спросила Моргауза.

– Да, еще бы. Конечно. Но…

– Я вот почему спрашиваю: там, в Дунпелдире, многие женщины похвалялись даром ясновидения. Любопытно, не была ли твоя родительница из их числа? Ты видишь сны, Мордред?

Мальчика била дрожь. В сознании его проносились ночные видения, грезы о могуществе и кошмары прошлого; сожженная хижина, шепот во тьме, страх, подозрение, честолюбие. Мордред попытался мысленно отгородиться от пытливой королевской магии.