Мэри Стюарт - Последнее волшебство. Недобрый день. Принц и паломница [сборник]

– Шлюха! – заорал Гахерис, с размаху опуская меч.

Клинок его отлетел вверх. Мордред подоспел вовремя. Выругавшись, убийца обернулся. Меч Мордреда скользнул по клинку Гахериса, гарды сцепились. Противники сошлись в ближнем бою. Гахерис, отступая назад, натолкнулся на скамеечку королевы и опрокинул ее. Прислужница взвизгнула, королева наконец-то очнулась и с криком метнулась к стене. Гахерис с проклятием замахнулся кинжалом. Левой рукой Мордред выхватил свой и рукоятью изо всех сил ударил сводного брата в висок. Гахерис рухнул как подкошенный. Задыхаясь, Мордред обернулся к королеве и встретил клинок Бедуира и его беспощадный взгляд.

В запале боя Бедуир разглядел сквозь алый туман – кровь сочилась из неглубокого пореза на лбу, – как нападавшие вдруг ринулись к королеве и у скамьи ее закипела борьба. Он принялся прорубаться к ней, охваченный отчаянием и бешенством, почти не размышляя. С падением Агравейна Гарет оказался открыт, и, все еще исступленно повторяющий «он пьян!», был повержен и умер в луже собственной крови у самых ног королевы. Затем смертоносный клинок, обагренный по рукоять, скрестился с мечом Мордреда; времени для слов не осталось и для отступления – тоже, и принц сражался не на жизнь, а на смерть.

Краем уха он уловил новый шум. Одна из дам, не обращая внимания на опасность, вбежала в спальню и бросилась на колени рядом с Гаретом, жалостно выкликая его имя. Из коридора, куда прочие бросились за помощью, доносился визг. Бедуир, продолжая бой, выкрикнул какой-то приказ; Мордред понял, что позвали стражу и стража явилась. Гахерис распростерся на полу, пытаясь подняться. Рука его соскальзывала в крови Гарета. Стража схватила и уволокла прочь вопящего Мадора. Кое-кто еще пытался сопротивляться, но силы были неравны: одного за другим заговорщиков обезоружили и увели. Королева кричала что-то, но слова тонули в общем гвалте.

Для Мордреда в мире остались только две вещи: взгляд Бедуира, исполненный холодной ярости, да сознание того, что, даже несмотря на ярость, королевский полководец намеренно удерживается от того, чтобы убить или покалечить королевского сына. Возможность ему представилась, но Бедуир ею не воспользовался; и следующая тоже оказалась отвергнута. Выпад – и меч его, пройдя над клинком Мордреда, пронзил противника точно в предплечье. Мордред отшатнулся назад, Бедуир шагнул вслед за ним и с силой ударил в висок рукоятью кинжала.

Мордред упал. Рухнул поверх раскинутой руки Гарета, и слезы девушки, оплакивающей любимого, оросили его лицо.

Боли еще не было, лишь в глазах потемнело да глухой шум то накатывал, то отступал, точно морские волны. Сражение закончилось. Голова раненого покоилась в футе от подола Гвиневеры. Мордред смутно сознавал, как Бедуир переступил через него и сжал руки королевы в своих. Услышал, как тот заговорил – приглушенно и встревоженно:

– Они вас не коснулись? Все хорошо?

И в ответ – срывающийся, исполненный горя и страха нежный голос:

– Ты ранен? О, мой милый…

И его быстрое:

– Нет. Пустая царапина. Все кончено. Я должен оставить вас с дамами. Успокойтесь, госпожа, все кончено.

Гахерис поднялся-таки на ноги: из глубокой раны на руке сочилась кровь. Оглушенный, он безропотно позволил себя увести. Борс с трагическим видом что-то убежденно доказывал, но слова приходили и уходили, точно морской прилив, вместе с биением пульса. Боль уже давала о себе знать. «Госпожа…» – проговорил один из стражников, пытаясь увести Линетту от тела Гарета. Но вот подоспела королева и опустилась на колени рядом с Мордредом. Молодой человек ощущал ее благоухание и легкое касание шерстяной ткани, мягкой и белой. Кровь его пятнала одеяние, но Гвиневера ничего не замечала. «Госпожа», – попытался выговорить он, но слова не шли.

Как бы то ни было, королева беспокоилась не о нем. Она обняла Линетту, принялась нашептывать слова утешения, пронизанные нотками горя. Наконец девушка позволила поднять себя и увести в сторону, а стражники унесли мертвое тело. Уже теряя сознание, Мордред заметил на полу смятое послание, оброненное королевой, когда та опустилась на колени подле раненого.

Мордред разглядел и почерк – изящный и ровный; здесь постаралась рука опытного писца. А внизу листа – печать. Знакомая печать: Артурова.

Итак, история с письмом все-таки оказалась правдой.

Мордред, очнувшись от первого глубокого обморока, медленно приходил в сознание. Обнаружилось, что находится он в собственном доме: рядом – любовница, а над постелью его склонился Гахерис. Голова невыносимо болела, сил не осталось. Рану второпях промыли и перевязали, но кровь еще сочилась, и вся рука от плеча до кисти и бок словно превратились в единый пульсирующий сгусток боли. Мордред совершенно не помнил, как здесь оказался. Не знал, что, когда его уносили из спальни королевы, Бедуир прокричал страже доставить юношу в безопасное место и позаботиться о его ранах.

Собственно говоря, Бедуир был озабочен лишь тем, чтобы королевский сын благополучно дождался приезда самого короля, но стражники, сражения не заставшие, в сумятице и спешке решили, что Мордред оказался на месте событий, подоспев на помощь регенту, так что раненого отнесли прямиком домой и поручили заботам любовницы. Туда-то, затерявшись в той же сумятице, бежал Гахерис (притворившись, что ранен серьезнее, нежели на самом деле, и ускользнув из-под стражи), одержимый одной-единственной мыслью – скрыться из Камелота до прибытия Артура и для этой цели воспользоваться Мордредом.

Ибо Артур возвращался домой куда раньше, чем ожидалось. Роковое письмо, второпях отосланное королем уже в пути, предупреждало Гвиневеру о скором прибытии супруга; в нем же содержалась просьба безотлагательно известить и Бедуира.

Вести уже распространились среди стражи: Гахерис своими ушами слышал пересуды. А задержка гонца означала, что король отстал от него на каких-нибудь несколько часов.

Так что Гахерис настойчиво склонился над раненым:

– Ну же, брат, вставай, пока о тебе не вспомнили! Стражники принесли тебя сюда по ошибке. Но очень скоро они поймут, что ты был с нами, и непременно вернутся. Да быстрее же! Нам надо уезжать. Ступай со мной, я уж позабочусь о твоей безопасности.

Мордред непонимающе заморгал, глядя на брата снизу вверх. В лице его не осталось ни кровинки, перед глазами все плыло.

Гахерис схватил флягу с целебным питьем и плеснул в чашку.

– Выпей-ка. И поторапливайся, слышишь? Здесь со мной мой слуга. Вдвоем мы тебя дотащим.

Напиток обжег Мордреду губы. Пелена боли слегка расступилась, и вернулась память.

Какой Гахерис добрый, отрешенно подумал раненый. Добрый Гахерис. Он ударил Гахериса, и Гахерис упал… А потом Бедуир попытался убить его, Мордреда, а королева не сказала ни слова. Ни тогда, ни позже, по всему судя, раз стражники вот-вот за ним вернутся как за одним из мятежников…