Мэри Стюарт - Последнее волшебство. Недобрый день. Принц и паломница [сборник]

Что до убитого слуги, о нем граф Мадок, при его-то характере, надо полагать, вообще не задумывался. Тело нетрудно унести и бросить в реку; там его отыщут и станут гадать, что случилось, – спустя много дней после той трагической ночи… К тому времени, как начнутся расспросы – если, конечно, кто-то возьмет на себя труд расследовать гибель слуги, – сам он, ежели повезет, уже будет лордом Розового замка и, следовательно, выше подозрений.

Люди графа, даже не подозревая, что всю ночь провели под запором, на рассвете были извещены – иронию происходящего они, увы, оценить не могли, – что господин их ночью скончался от смертельного приступа. Капитан, в сопровождении Джошуа, проследовал в графскую спальню, обозрел окровавленный труп, лежащий на постели, помолчал немного, обдумывая про себя ситуацию, и с версией о приступе согласился. В тот же день отряд его отбыл, увозя домой тело своего господина, дабы там предать его земле. А тем временем убитого слугу перенесли в домовую церковь, и герцог, окончательно стряхнув с себя дурман сонного зелья, сам отправился туда, дабы присоединить свой голос к молитвам сестры погибшего, девочки-судомойки, что горько рыдала, преклонив колена.

И в конце концов, как это обычно случается, настало утро.

Но ни Александр, ни Алиса во всех этих перипетиях участия не приняли. Они незамеченными выбрались из переполненной народом опочивальни, осторожно переступили через труп Мадока и вернулись в постель.

Вот так закончились приключения Александра-Сироты и Алисы Прекрасной Паломницы. Они обрели свой дом и, как повествует летописец, «жили там в радости и веселье».

Но сперва предстояло кое-что уладить. Люди графа Мадока доставили тело домой и с честью предали земле. Известно, что капитан, который знал кое-что о замыслах покойного господина и нисколько не заблуждался насчет обстоятельств его смерти, и в том, и в другом случае ни словом не обмолвился. Между герцогом и дальними его родичами, как и прежде, царило учтивое безразличие.

Или, правильнее было бы сказать, между дальними его родичами и Розовым замком. Ибо герцог ненадолго задержался под его кровом. Теперь, когда Александр утвердился в замке в качестве хозяина, Ансерус заканчивал последние приготовления перед тем, как затвориться в монастыре Святого Мартина. А тем временем доверенный слуга был послан гонцом в Камелот. Он повез отчет обо всем случившемся: о связях королевы Морганы с кликой недовольных, о ее попытках завладеть легендарной чашей, о ее замыслах через графа Мадока прибрать к рукам Розовый замок во имя каких-то целей тех же бунтовщиков и заговорщиков, о посягательстве Мадока на жизнь герцога и о гибели герцогского слуги. А завершалось письмо чистосердечным признанием и просьбой о снисхождении к Александру, убившему графа Мадока.

Второе письмо – пожалуй, с некоторым запозданием – Александр отослал в Крайг-Ариан, извещая мать о том, что женился и, через этот брак, сделался господином Розового замка. В том же послании он сообщил матери о том, что король Марк при смерти, так что его миссия мщения окончилась сама собою. Писал он также, что не видит необходимости поднимать этот вопрос в письме верховному королю, равно как и не стремится отстаивать свои притязания на чужое для него королевство; наверняка ведь найдется и другой наследник, с нетерпением предвкушающий кончину Марка, и наследника этого Артур одобрит и поддержит? Что до замка Крайг-Ариан, разумеется, ежели будет на то желание матери, он, Александр, съездит на юг обсудить с нею имущественные права, но…

Однако тревожился Александр понапрасну. Принцесса Анна сама поспешила на север вместе с гонцом, дабы лично поздравить новобрачных, порадоваться за них и заверить сына, что впредь не намерена тревожить призрак Бодуина помышлениями о мести. Садук уже известил ее о том, что Марк лежит при смерти, так что, получив письмо от Александра, она сожгла запятнанную кровью рубашку (как подразумевалось, совершив в узком кругу подобающий обряд) и похоронила пепел в Крайг-Ариане, ныне ставшем для нее домом, точно так же как Розовый замок – для Александра.

Так что Корнуолл и мрачное прошлое были забыты, и ныне во всех сердцах воцарились ликование и радость. В честь приезда принцессы Анны устроили еще один пир, завершившийся отнюдь не трагедией, а обменом любезностями и подарками. Обе дамы обнялись, внимательнейшим образом присмотрелись друг к другу, улыбаясь разлюбезно и приветливо, и решили, что, раз одна из них осела в Крайг-Ариане, а вторая – в Розовом замке, ничто не мешает им быть ныне и впредь самыми что ни на есть задушевными подругами. Так все и вышло. Анна, правду сказать, крайне неохотно уступила бы управление замком Крайг-Ариан тому, в ком и по сей день видела – да и всегда будет видеть – неопытного мальчишку. Теперь же она возвратилась домой, к бескорыстной помощи и преданности Барнабаса, Теодоры и слуг, чтобы с нетерпением дожидаться новых вестей из Розового замка.

И дождалась-таки в свое время. Однако не раньше, чем Алиса с отцом совершили последнее свое совместное паломничество.

Дело было в начале ноября. К тому времени в замке дела вполне наладились: теперь Александр знал каждое хозяйство, каждое поле, каждого арендатора; знал, кому доверять, а за кем приглядывать; знал, где должно действовать решительно, а где проявить терпение. Вскорости он сроднился с замком не меньше Алисы, и герцог, наблюдавший за происходящим с чувством глубокого удовлетворения, смог наконец-то пуститься в долгий путь домой.

Алиса, уже на четвертом месяце беременности, настояла-таки на том, чтобы поехать с отцом, и даже примирилась с паланкином – главным образом потому, что Ансеруса, буде тот устанет, возможно будет уговорить перебраться туда. И отправились они в путь скромно, без шумихи – как частенько проделывали прежде, – и если на сей раз в глазах провожавших, столпившихся во внутреннем дворе, блестели слезы, так что ж, люди герцога всегда плакали при прощании, даже когда знали, что господин их вскорости возвратится под родной кров.

Так они и ехали – тихонько, не спеша, через прохладные туманы погожего ноябрьского дня – и добрались до женской обители, и Алиса помолилась у могилы матери, вместе с отцом и мужем. А позже, у той же могилы, Алиса распрощалась с отцом, и оба отряда разъехались в разные стороны – герцог в сопровождении слуг поскакал в монастырь Святого Мартина, а молодые отправились домой, к продолжению совместной жизни.

Вскоре после того прибыло долгожданное письмо от верховного короля.

Влюбленные прогуливались по террасе, наслаждаясь угасающим теплом ноябрьского солнца. Внизу, вдоль речного берега, огнем полыхали буки, роскошно разряженные в багрянец и золото, а между ними красовались дубы, еще в зелени, но окаймленные и сбрызнутые янтарем. Хрупкие березки, наполовину облетевшие под осенними ветрами, оделись бледно-лимонными блестками. Пестрели ягодами остролисты; к ним уже слетелись дрозды, жадные до первых плодов. Летние птицы уже улетели, но вот, тяжко хлопая крыльями, к своим рыболовным угодьям спустилась цапля, и стайка зимних вьюрков с гомоном препиралась о чем-то в ветвях. Река, полноводная и спокойная, беззвучно катила свои воды среди ив и тростников.