Хелег Харт - Неприкаянный

По дороге мы почти не разговаривали, и я использовал эту возможность, чтобы хорошенько обдумать день вчерашний и день завтрашний. Поразмышлять действительно было о чём, и не сказать, чтобы темы подобрались сплошь приятные – например, сверхчеловеческий рывок Лины во время драки. Несколько раз я порывался спросить у неё напрямик, что там произошло, но в последний момент останавливал себя. Не хотел давать ей повод подозревать меня в нечестности. Плевать, что я и правда был нечестен – главное, что она мне доверяла, и терять это доверие я вовсе не желал. Осознавал, как это гнусно, понимал, что это рано или поздно выйдет мне боком, но раскрыть всю правду был не готов.

Тем не менее, следовало хоть что-то прояснить, поэтому я всё же насмелился и зашёл издалека:

– Ты как вообще после вчерашнего?

Девчонка поморщилась.

– Все мышцы ноют. И голова побаливает. Но жить буду, не беспокойся.

– Ты вчера неплохо… долбанула того стражника.

– В смысле? – Лина выглядела искренне удивлённой. – Я думала, это ты сделал!

– Нет, не я.

– Хочешь сказать, я в состоянии ударить человека, который в полтора раза больше меня, так, что он отлетел на несколько саженей? Хороша фантазия!

– Да я бы и сам не поверил, если бы не видел своими глазами.

Лина выглядела сбитой с толку. Видимо, она и в самом деле нашла какое-то своё объяснение случившемуся.

– Это точно не ты? – переспросила она, заглядывая мне в глаза.

– Я не мог колдовать. Мы с Волшебником блокировали друг друга.

– А кто тогда жёг стрелы?

– Стрелы? – я насторожился.

– В нас стреляли с вышек, но стрелы сгорали в полёте. Только поэтому я успела снять двух стрелков. Хочешь сказать, это тоже не ты?

И тут у меня в голове всё сошлось.

– Четвёртый маг! – я даже хлопнул себя по ноге. – Ну, точно!

– Чего?

– Их было четверо. Двух мы убили, от третьего насилу отбились. Я всё думал – что же делал четвёртый?

– Любезно не дал нас продырявить? – лицо Лины исполнилось скепсиса. – Ты серьёзно?

– Есть другие предположения? Они же хотели взять нас живьём. А лучники начали стрелять с перепугу. Вот ему и пришлось…

– А когда тебя под конец всё-таки продырявили он, видимо, отошёл пописать?

Замечание было вполне резонным. Не всё в моей версии стыковалось так уж хорошо.

– И что стражника от меня отшвырнуло с такой силой, тоже его заслуга? – девчонка будто мысленно прикидывала варианты. – Ну, не знаю, не знаю…

– Может, и его, – сказал я задумчиво.

«Конечно, не его. Магию я бы почувствовал. Это было что угодно, но не магия».

– Чтобы нас защищал меритарит? Нас, двух отступников? Да скорее в трущобах пойдёт дождь из денег, а шлюха откроет церковь!

– Не суди так скоро, – я поморщился. – Нас, конечно, теперь наверняка записали в отпетые головорезы, но всякое может быть. То, что нам помогли в первый раз, не значит, что во второй нас не сожгут на костре. И раз уж на то пошло, наиболее вероятен как раз второй вариант.

Девчонка в ответ недоверчиво хмыкнула, но всё же сбавила тон.

– Меня всё равно разыскивали.

– Меня тоже. Но если раньше они сомневались в том, как с нами поступить, то теперь мы развеяли всяческие сомнения на этот счёт. Сдайся мы на той заставе, меня бы упрятали в каземат и пытались любыми способами склонить к сотрудничеству. Тебя возможно даже взяли бы на обучение. Но теперь…

– Казнь.

Сказано было вроде бы безразлично, но в то же время совсем не легкомысленно. Я посмотрел на семнадцатилетнюю девчонку, которая только что с таким презрением щёлкнула смерть по носу, и снова удивился её решительности. Раньше я думал, что она не понимает, во что ввязалась, но сейчас явственно услышал – всё она понимает. И совместить эту внутреннюю зрелость с внешностью вчерашнего ребёнка оказалось непростой задачей. Очень трудно было поверить, что искренняя наивность может уживаться с тяжёлой уверенностью в неизбежности смерти.

Глядя на Лину, я вдруг ощутил невероятный, совершенно дикий стыд. Во-первых, потому что по моей вине совсем юная девушка вынуждена принимать по-настоящему взрослые решения. Встреть она кого-то, кто смог бы вправить ей мозги и заставить вступить в Меритари, жизнь её прошла бы как у Явора за пазухой. Я же пошёл по пути наименьшего сопротивления – и вот у Лины уже не осталось других вариантов, кроме как остаться со мной. Просто потому что так безопаснее, чем в одиночку.

Самая же поганая причина, по которой мне стало стыдно – меня всё устраивало. Осознание того, что теперь Лина никуда от меня не денется, грело мне душу. «Я не буду один? Да это же великолепно! – думал Энормис-эгоист. – И она ведь сама так захотела, я тут ни при чём. Как же удачно всё сложилось!» Это, наверное, было такое своеобразное проявление симпатии. Слишком своеобразное. Слишком безответственное. На первый взгляд я следовал интересам ученицы, не отправив её в Орден, но в том случае как раз интересы Лины и ставили её под удар. Так что её желания вряд ли имели отношение к моим решениям. Уж скорее это были мои желания.

– Что?

Лина непонимающе смотрела на меня. Размышляя, я пристально разглядывал её, и этот взгляд не уклонился от её внимания.

– Ничего, – я поспешно отвернулся. – Просто задумался.

– Ты мне вот что скажи, – помявшись, сказала Лина. – Магия крови – это же некромантия?

– А океан состоит из воды?

– Понятно. Но разве она не запрещена? Некромантия.

– А то! Ещё как запрещена.

Брови девчонки съехались к переносице. Она замолчала, пытаясь сообразить, что ещё спросить, чтобы стало хоть немного понятнее.

– Хочешь знать, почему я воспользовался запрещённой магией? – подсказал я невозмутимо.

– Да, учитель. Именно это я и хочу знать, – язвительно отозвалась девчонка.

– Так и быть, отроковица, – сказал я тоном проповедника. – Внимай моей мудрости. Некромантию запретили идиоты.

Шутка не прошла: девчонка смотрела на меня с сомнением.

– Я уже вижу, как ты горишь на костре за эти слова.

– Потому что идиотов – большинство, – я назидательно поднял палец. – Что говорит Церковь о некромантии?

– Что она – зло. Что она противна любой жизни и попирает могущество Создателей. Но это не только Церковь, так все считают…

– … потому что так говорит Церковь. Говорит давно и упорно. Талдычит, я бы даже сказал. Им нужны козлы отпущения, а лучше некромантов на эту роль не подходят даже еретики. Если послушать святых отцов, некроманты – это мерзкие людоеды, которые шатаются по градам и весям, разносят чуму и проказу, со злобным хохотом поднимают кладбища и на ужин едят доверчивых девственниц.

– А ещё собирают армию мёртвых, чтобы убить или поработить всех живых. Слышала на уличной проповеди.

– Ну, ты, видимо, понимаешь, что всё не совсем так. Вот я, к примеру, вполне себе некромант, так что если ты девственница и веришь уличным проповедникам, то тебе впору начать беспокоиться о своём благополучии.