Елена Лабрус - Элемента.М

И вечный бой.

Атаки на рассвете. И пули,

разучившиеся петь

кричали нам, что есть еще

Бессмертье...

... А мы хотели просто уцелеть.

Дэн проснулся затемно и в голове его звучало это стихотворение Бродского, причем не с начала, со всем известных слов "покой нам только сниться", а со второго четверостишия. Он не знал откуда выплыли эти строки, возможно, ему подсказала их недремлющая Лулу. Он поцеловал Еву в едва заметно пульсирующую на виске жилку, не сильно надеясь разбудить, но она пошевелилась, открыла глаза и даже улыбнулась ему. Дэн даже не успел понять, узнала ли она его или подумала, что он ей снится, потому что она снова закрыла глаза и уснула с этой улыбкой на губах. Скорее всего, она и не просыпалась. Он вздохнул и пошел по своим делам. А дел у него было не мало.

Он чувствовал себя отдохнувшим, только немного разбитым из-за неудобной позы, в которой провел всю ночь. К счастью, ночью больных не прибавилось, поэтому его никто не будил. Принял душ и почистил зубы он по обыкновению дома. На столе его ждал "привет" от мамы: печенье с жареным арахисом на белой больничной тарелке, она специально просила его принести ее с больницы. Так, вместе с тарелкой, он его и прихватил.

На втором этаже, в отличие от сонного первого, уже вовсю кипела жизнь. Сновали туда-сюда санитарки, собирая грязное и раздавая чистое белье, бегали со шприцами, таблетками и тонометрами медсестры, с кухни в столовую носили чистую посуду к завтраку. В бывшем кабинете Директора шла война.

- А я говорю, что ж мы засранки какие, все наше белье перестирывать? Чистое все у нас! - говорила бойкая старушка санитарке, заслоняя от ее протянутых рук свои вещи.

- Так давайте хоть проглажу, - не сдавалась она, - ведь мятое все!

Дэн заглянул в комнату и удивился, увидев именно здесь, а не в комнате Одинцовой привезенное им вчера пополнение в лице двух старушек.

- Здравствуйте! - сказал он бодро, - О чем спор?

- Денис Германыч, ну, хоть вы ей скажите, что принято так у нас, - мягко пожаловалась пожилая санитарка, - Помогаем мы. И постираем, и погладим все, еще и разложим по местам, если надо.

- Так это если надо. А нам не надо, - ответила бойкая старушка.

- Таисья Андреевна, - обратился он к санитарке, - Раз не надо, то и не надо пока. Пусть обживутся немного, привыкнут. Тогда и разберемся. Да, Татьяна Никитична? - повернулся он к бойкой бабке.

- Вот уж чистое Маугли, - покачала головой Таисья Андреевна, сдаваясь и выходя, - Дикое, да с дикого леса.

- Разберемся, чего ж не разберемся то, - ответила Татьяна Никитична только Дэну, проигнорировав санитарку.

- Наталья Никитична, вы как? - сказал он громко, обращаясь ко второй, сидящей на кровати бабульке, скрестившей на полных коленях полные руки.

- Хорошо, - сказала она спокойно и тихо, - А кричать так не обязательно. Я ж слепая, а не глухая.

Он улыбнулся, хоть она его улыбку и не видела.

- Сегодня, кстати, приедет окулист. Глаз ваш посмотрит. А что сделали? Мне кажется, повредили чем-то. Вот и на щеке, и на веке царапина, - он нагнулся к ней поближе, чтобы внимательнее осмотреть лицо.

- Так дрова брала и ткнула сучком, - ответила за нее сестра.

А сама старушка сказала:

- Какое мыло у вас хорошее. Душистое.

И потянула носом, принюхиваясь.

Вот уж никогда бы не подумал Дэн, что кто-то может его смутить, а уж тем более слепая старушка совершенно невинным замечанием. Но неожиданно покраснел.

- Пойдемте, я вас на завтрак провожу, - сказал он, обращаясь больше к зрячей сестре, - Или сюда вам принести?

Он осмотрелся, и подумал, что среди развороченных тюков им позавтракать сейчас было бы проблематично, но развеивая его сомнения, Татьяна Никитична уже взяла за руку свою сестру.

- Ну что, Натаха, пошли? - сказала она.

И повинуясь ей пожилая женщина легко встала и довольно шустро пошла.

Дэн вышел вслед за ними и рукой показал куда идти. Татьяна Никитична в отличие от своей полной светловолосый и белотелой сестры была худа, когда-то черноволоса и смугла. И глядя на них трудно было даже представить, что два таких непохожих с виду человека были не только сестрами, но еще и близнецами, родившимися согласно документам, в один день. Если бы не эта неестественно поднятая вверх голова, то со стороны трудно было даже представить, что старушка, идущая чуть сзади слепая. Они шли бодро и даже как-то весело, слаженно, нога в ногу. И этим своим быстрым шагом нагнали Анастасию Филипповну. Она едва плелась по коридору, нагнув голову так, словно она что-то искала у себя под тяжело переставляемыми ногами. Они поравнялись, и Татьяна Никитична неожиданно остановилась.

- Филипповна, ты что ль?

Старуха испуганно подняла глаза и подслеповато уставилась на окрикнувшую ее женщину.

- Татьяна? Климова? Ты? - удивленно воскликнула она.

- Я. А ты, смотрю, все помираешь, никак не помрешь? - ответила та, не отпуская руку сестры.

- И Наталья с тобой? - удивилась она еще больше, заглядывая ей за спину, - Я ж думала померли вы давно. Говорят, дом то ваш еще в прошлом году завалился.

- Не дождетесь! - радостно ответила она.

- Не, мы еще поживем, - поддержала ее сестра.

И глядя на них, Дэн понял, что не просто принял в Дом Престарелых две новых постоялицы, а приобрел две бесценные жемчужины в свою коллекцию древностей.

- Татьяна Климова, прости любимого, - пел Дэн, спускаясь по лестнице навстречу поднимающейся Екатерине Петровне.

- А я к тебе, - сказала она, - Ну, пойдем, тогда у меня в кабинете поговорим.

Она не выглядела ни расстроенной, ни сердитой, и не почувствовав никакой угрозы в ее голосе, Дэн продолжал горланить песню, только вместо Маруси вставлял Татьяна.

- Странная у тебя какая-то Мурка, Майер, - сказала главврач, входя вслед за ним в свой кабинет, - Чего это тебя с утра на блатные песни потянуло?

- Да со старушками этими общался, новыми, - просто пояснил Дэн, - а зовут их Татьяна и Наталья Никитична Климовы. Вот и прицепилась.

- Я тебя про них то и шла спросить. Ну, рассказывай ты. Я уже санитарок послушала, с Геной, который их вчера принимал, пообщалась. Остался ты да окулист.

- Что и Таисья Андреевна уже успела нажаловаться? - удивился Дэн.

- Почему нажаловаться? Работа у нее такая. Принять, все перестирать, кому чего надо докупить или из своих запасов выдать. Честно говоря, я думала будет хуже. А бабки чистенькие. Опрятные. Я же их вчера хотела сначала в больнице оставить, на карантин. Видела я разных бездомных, и со вшами, и с чесоткой, с какими только коростами не привозили. А эти как младенцы. Где они там в бараке мыться-то умудрялись?

И Екатерина вопросительно посмотрела на Дэна. Но он только плечами пожал.