Антон Демидов - Арктур

Бойцы СОНМ-а не могли похвастать возможностью бежать быстрее гоночного болида, но оставались, несмотря на это, самыми обычными людьми. Они не загоняли себя в темницу собственных мыслей, связанных с утратой чувств и эмоций, с каждым новым днем казавшейся солдатам Легиона в мириады раз хуже, чем могла стать для них смерть. Хуже, чем смерть, от которой так тщательно и старательно пытались они скрыться. Смерть, которая все-таки нашла их, но подошла практически вплотную, занеся над ними свою косу, но так и не опустила — то ли сочтя недостойными, то ли по какой-то причине, ведомой ей одной.

Смерть, о которой солдаты Легиона невольно мечтали, завидуя тем, чьи жизни приходилось им забирать по воле своих предводителей. И все равно, где-то в глубине своего сознания, солдаты Легиона понимали — они так боялись смерти, что гоняясь за бессмертием, убили в себе последнее, что делало их людьми. Жизнь покинула их, и не найти им радости каждого дня, не испытать восторг и счастье при виде утренней зари; не сочинить стихов и не творить им прозы; где прежде звучало пение птиц, восходили засеянные поля, ныне лишь черная бездна простиралась над серой мертвой пустыней, и никакие дожди не могли пробудить её к жизни.

Именно такие метаморфозы происходили в душе каждого солдата организации Легион, изначально не догадывающегося о том, насколько высока цена за бессмертие.

Всего этого Николай знать не мог, однако незнание не мешало ему рассуждать на данную тему и строить предположения, с каждым разом оказывавшиеся все ближе к истинному положению вещей. Знала об истинности этих предположений Джулия, от Вечности, однажды рассказавшей о том, чем же на самом деле живут солдаты Легиона.

Рассказывала ей Вечность об этом со слезами на глазах. Вероятно, Вечность переживала за людей, во имя бессмертия загубивших себя и свои жизни. Вечность никогда не делилась тем, что творилось в ее сердце. Ни с кем. При стороннем взгляде на Вечность, могло сложиться впечатление — она всегда всё держит в себе.

Загадочная персона, она всегда находилась в движении, никогда не задерживаясь на одном месте слишком долго. Стоит ей посетить свой кабинет на базе СОНМ-а, и она вновь мчится куда-то, сломя голову. Знающие люди говорили — она ездит по научно-исследовательским комплексам, крупным компаниям и мощным производственным предприятиям, в каждом из которых успела сделать заказ.

Вечность всех удивляла — она буквально сорила деньгами направо и налево, но совершенно не была похожа на человека, который нарушает закон. Все попытки людей, видевших в ней своего конкурента, уличить Вечность в различных преступлениях, обычно заканчивались полным фиаско с разоблачением их коварных замыслов. В ответ на все расспросы о достигнутом ею успехе, Вечность всегда возносила хвалу небесам, со счастливой улыбкой на лице.

— Неужели она верит в успех этой операции? — вслух изумлялась Джулия, выходя из лифта, и направляясь к вертолётам. Одежду она не сменила, пятьсот семнадцатое изделие не надевала.

Джулия подошла к Орлову. Обычное слово «пошли» из её уст прозвучало подобно вердикту. Николай последовал за ней, и загрузившись на борт вертушки, пару минут ожидал взлёта. Затем Джулия достала из-за пазухи фото, и показала артисту. Тот охнул, сразу поняв, кто на нем изображен. Лицо на фото, похожее на обтянутый кожей череп, порядком заросло, длинные черные волосы спутались и давно не подвергались мытью. Живыми на фотографии назвать получалось лишь глаза.

— Это твой шанс поближе познакомиться с ним. Проект «Аквариус», объект номер один.

— Я его знаю! — пораженно воскликнул Орлов.

Джулия удивленно посмотрела на Орлова и тот начал путанно объяснять.

…Человека на фото звали Анатолий Маркин (хотя он сам предпочитал более скромный вариант «Толян»). Выросший в условиях типичной постсоветской однополой семьи — его воспитывали мама и бабушка — он прошел путь, обратный превращению гусеницы в бабочку. Ему никогда не хотелось ни читать, ни играть с друзьями, в школу он ходил из-под палки, а лучшим его другом была приставка Сони Плейстейшен, которую он как-то раз даже взял с собой в летний лагерь (где его бабушка работала медсестрой).

Окончив школу, он хотел на этом прекратить свое самообразование, но родители (так Толян называл маму и бабушку) заставили его поступить в университет. Учебу Толян прогуливал. Вместо того, чтобы идти на лекции, он покупал банку коктейли и шел качаться на качелях, слушая Ханну Монтану (жутко пугая при этом мамаш, выведших своих чад на прогулку).

Из универа его не выгнали лишь потому, что бабушка регулярно оплачивала его обучение и даже давала взятки, чтобы Толяну закрыли хвосты…

Здесь Джулия перебила Орлова:

— Я не понимаю. Какое это имеет…? — но Орлов жестом попросил ее помолчать и продолжил.

…Когда Толян все же вылетел из универа, «родители» отправили его в кулинарный колледж, чтобы тот хоть что-то умел делать. Каким-то образом Толян его закончил, получив специальность повара-кондитера, но в реальности пределом его кулинарных возможностей являлось приготовление «Доширака» (хотя даже открыть упаковку у него не всегда получалось с первого раза).

«Доширак» Толя любил с детства. Он равнодушно относился к бабушкиным блинам или картофельной запеканке, но запах глумата натрия, смешанного с соевым порошком будил в нем что-то…необъяснимое. Вдыхая пар, поднимающийся на миской Доширака «с говядиной», Толян словно переносился в другие миры — в затерянную Атлантиду или в уютный Понивиль, где каждая поняша была похожа сразу на Ханну Монтану и Дэниэль Брэдберри.

Работу Толян так и не нашел. Вставать каждое утро и что-то делать для него было слишком тяжело. У него не было сила даже бриться. Его отрадой стали казуальные игры для Плейстейшн и собственный канал на Ютубе. Каждый понедельник Толян под ником LinkinSimpson рассказывал тысяч подписчиков про оттенки вкуса десятирублевого печенья или новых чипсов.

Толян был счастлив, но счастье быстро кончилось. Разочаровавшись в собственном внуке, бабушка Толяна нашла себе нового — шустрого тридцатитрехлетнего блондина Жана Хворостовского. Он был красив, прекрасно пел, писал остроумные рассказы, и имел (вот ирония) кулинарное образование. Она переписал на него трешку, в которой «временно» последние десять лет жил Толян с мамой, выгнав их в убогую однушку на окраине Москвы. После этого бабуля с поваром уехали в закат.

Толян с мамой поделили доставшуюся им клетушку — посреди комнаты был поставлен массивный советский шкаф, за который переехал «фуд-блоггер». Мама получала пенсию и тихо спивалась с видом на московские окраины. Толя сидел в темноте за шкафом и писал обзоры на лапшу быстрого приготовления.