Джош Рейнольдс - Фабий Байл. Прародитель

На ретинальном дисплее замигали прицельные знаки, и игольник загудел в руке. Байл улыбнулся, когда транзитный коридор наполнился дребезжащим эхом криков, переступил через ближайшего конвульсирующего ксеноса и отошел в сторону, освобождая дорогу Арриану.

— Впереди перекресток, — сказал он.

Арриан швырнул гранату и сразу же потянулся за новой. Раздался глухой удар, башня покачнулась. Арриан бросил в коридор еще две, а когда дым рассеялся, прошел вперед.

— Чисто. Еще двое ворот, оба закрыты. У врага пять погибших.

— Хорошо. Возьми пробы. У эльдарской крови бесконечное число применений, — Обернувшись, Байл увидел, как Савона поднимает молот над одним бьющимся в конвульсиях эльдаром — тем, с арлекинской рукой. Он остановил молот посохом. — Они не для тебя.

— Вы еще успеете набрать пленников, — бросила она.

— Каких еще пленников? Саккара… Делай с ними все, что тебе нужно, — сказал он, указывая игольником. Несущий Слово влез между ними, доставая с пояса изогнутый нож. Его лезвие маслянисто блестело, словно свет отражался от него как-то неправильно, а когда Саккара описал им в воздухе сложный символ, вокруг вдруг стало холодно и тускло.

— Отойдите все. Они будут голодны и тратить время, чтобы разобраться, где друг, а где враг, не станут, — сказал Саккара, поднимая умирающего эльдара на ноги и приставляя нож к его животу, — Знай, что это доставляет мне огромное удовольствие, червь, — сказал он. — И радуйся, что наконец исполняешь свое предназначение, помогая мне с моим.

Зазубренный нож легко проткнул психореактивный металл, поддоспешник и плоть. Из раны хлынула кровь, и эльдар мучительно закричал. Саккара еще два раза взмахнул ножом, протыкая ксеносу оба запястья, и отошел, разглядывая свою работу.

Эльдар не упал — словно растущие струи крови поддерживали его. Кровь разливалась по стенам и темнела, пока не начала походить на зеркало из полированного обсидиана. Она все лилась и лилась из дрожащего, стонущего эльдара, и блестящая чернота становилась все больше. Саккара засунул свободную руку в рану на животе ксеноса и пошевелил пальцами, словно пытался открыть щеколду. Эльдар опять закричал и наконец затих, повиснув на цепях из крови. Саккара убрал руку и отошел, сначала на один шаг, затем на два. За его рукой протянулась полоса из плоти и крови, которая брызгала на пол и потолок, образуя странные узоры.

— Из пламени предательства в кровопролитие возмездия мы несем имя Лоргара, — разнесся в зловонном воздухе голос Саккары. Послышались странные звуки, похожие на далекий вой зверей. Сжав атам окровавленной рукой, Саккара опустился на колени и принялся вырезать на еще шевелящихся телах губительные символы. Воздух темнел от его гортанных заклинаний, а вой становился громче, словно потревоженные им существа приближались. Доспехи и кожа присутствующих начали покрываться инеем.

Байл с невольным восхищением наблюдал за Сак-карой, быстро вырывающим все камни душ. Висящий в воздухе эльдар вдруг задергался, а затем с жутким звуком провалился внутрь себя, словно кто-то вытянул его через крошечное отверстие. На его месте осталось что-то влажное и красное. Оно пульсировало и растягивалось, как ухмыляющаяся пасть, а когда Саккара швырнул в него камни душ, оно жадно проглотило их, растянулось еще шире и изрыгнуло чудовищный свет, переливающийся всеми цветами и одновременно ни одним из них. Зазвенели колокола, кимвалы, другие менее очевидные инструменты. Коридор наполнился нечеловеческим смехом, за которым последовала резкая мелодия, веселая и в то же время жуткая.

Из раны в реальности хлынул разноцветный дым. Залив весь коридор, он начал твердеть, и на их глазах возникли силуэты — так много силуэтов, что их невозможно было сосчитать. Запели медовые голоса, отвратительные глаза на прекрасных лицах устремились на Байла и остальных. По психокостному полу застучали копыта, жадно защелкали когти, и демонетки бросились вперед, остановившись только у линии из капель крови, которую Саккара оставил поперек коридора. Некоторые из них сидели на змееподобных чудовищах с подрагивающими хоботами, но Байл также слышал скрип колес и треск кнутов. Он не видел ничего в тумане, но знал, что там стоит целая армия.

Над толпой поднялся кто-то высокий, с винтовыми рогами, увешанными цепями с серебряными колокольчиками. Его козлиная пасть распахнулась, и раздался низкий, чувственный голос:

— Фа-а-абий… — Хранитель Секретов вышел вперед, взметая полупрозрачные одежды. — Канатара шлет тебе привет, алхимик. Его ярость восхитительна. Как же хитро ты поступил: пригласил его, а затем… А ведь Фулгрим предупреждал его, и мы тоже. Но он не послушал. Юность так упряма. — Он продемонстрировал обсидиановый клинок длиной больше человеческого роста, — Зачем ты открыл наши врата?

— А ты сам не догадываешься? Ты разве не осколок бога? — поинтересовался Байл, уверенно встречая взгляд существа. Он ничего не чувствовал, но знал, что другим повезло меньше. Дети Императора распростерлись перед тварью, а Савона опустилась на колено, опираясь на рукоять молота, как рыцарь в молитве. Саккара тихо молился, а Арриан держался позади, не убирая рук с клинков. Игори со стаей заранее получили дозу ноль-экстракта, но даже они нервничали. Байл раскинул руки в стороны: — Ты разве не чуешь?

Демон поднял морду, и его ноздри раздулись, а длинный язык высунулся из-за клыков и прошелся по носу.

— А-а-а… Это… жертвоприношение, алхимик? — спросил он, впиваясь в Байла черными глазами. — Ты наконец признаешь наше главенство? Я почти разочарован.

— Я ничего не признаю, — ответил Байл, — Убивайте, грабьте, разоряйте сколько хотите, нерожденные. Не сдерживайте себя, залейте эти купола кровью и завалите их телами.

— Почему ты решил, что мы станем тебе подчиняться? — спросил демон, наклоняясь к нему. Кровь на полу вдруг вспыхнула и обратилась в пепел. Саккара охнул, словно его ударили, — Ты нам не друг, алхимик. Неужели ты думаешь, что я не вгоню свой меч в твою червивую душу в отместку за боль, которую ты причинил смеющемуся Канатаре на мире-ране под названием Грандиозная?

— Потому что здесь есть удовольствия получше, — сказал Байл. Его рука скользнула к игольнику. — Но можешь и иглу получить, если хочешь.

Демон отступил, оскалившись в улыбке.

— Принц Фулгрим был прав насчет тебя, Фабий. Неудивительно, что он так о тебе беспокоится.

— Пусть беспокоится о чем хочет, — ответил Байл. — Меня волнует только мой собственный путь.

— Может, мне так ему и передать? — поинтересовался демон, глядя на него сверху вниз. — Такое презрение со стороны собственного сына восхитительно его ранит.

— Если хочешь, пусть оно будет моим подарком.