Ингмар Миваки - Legion Z

— Я ждала в укромном месте, — пропела счастливая Ойю. Провела рукой по древесной коре и прислонилась к ней щекой.

— Это ведь не то дерево, в которое я врезалась? — обратилась она к Омдю.

— Конечно, нет, милая, это совсем другое дерево, — ответил тот, игриво намотав на указательный палец прядь ее волос, и отпустил ее, так что она отпружинила.

— Если бы ты забыл, то пришлось бы еще раз прожить все это, — напомнила Ойю.

— Я четко помнил все, вплоть до мелочей, — откликнулся Омдю. — При мне осталась просто хроника событий. Странная ретроспектива — мое прошлое. Я испытывал великое сострадание и некоторую степень отрешенности, когда смотрел на самого себя со стороны. Я дал подсветку на отдельные картины воспоминаний о лучших, коротких мгновениях жизни, и они заиграли новыми, яркими красками. Надо сказать, опыт был прекрасен.

— Какая короткая жизнь, даже по меркам Талатона, — грустно пропела Ойю. — Всего несколько мгновений.

— Правда. Талатонцы живут мгновениями, — согласился Омдю.

— Ты ходил, таская за собой шар, — улыбнулась Ойю.

— Конечно, ты не давала мне совершать дурные поступки, когда я забывался. Я понимал, что они отражаются на вас. Ведь золотой рукав приоткрылся. Вы для меня были живыми. Я не собирался вас забывать.

— Элья на Талатоне был способен на многое, — пропела Ойю. — С нами все было в порядке.

— Ну, конечно. Одной молитвой я мог потушить крупный лесной пожар, охвативший несколько популяций. Скоро человек предстанет перед мараями во всей своей красе.

Ойю и Омдю рассмеялись, дребезжа и вибрируя всем телом.

И Ойю узнала от Омдю: «При встрече с любым легионером взрывается фонтан всех самых значимых мгновений жизни, всего лучшего, что он испытывал когда-либо. Этот душевный подъем — ни с чем несравнимая радость. Именно в эти, короткие мгновения, в которых заключалась вечность, он испытывал любовь. Он пропитан этим чувством насквозь, и принес его обратно на Новую Землю, значительно преумножив. За них его теперь не истязает Страж Мара, потому что нет больше Талатона и Джабраила нет, а только Новая Земля со своим спутником Луной».

— Твой герой познал прекрасное общество после того, как долгое время алкал одиночества и забвения, — тихо произнесла Ойю.

— Ты вернешься? — спросил Омдю.

— Это будет решать Круг Тринадцати Земли. Нас могут отправить в любую часть галактики.

— Прошу внимания, — обратился ко всем удачливым ловцам, один из охранников. — Я сообщу вам новости анализатора. Вот, послушайте: «Сделано все возможное для восстановления равновесия. Белое разбавлено черным, порядок разбавлен беспорядком».

Неспешно прогуливалась вдоль дерева, охранник нараспев считывал события Талатона, одновременно проверяя пальцем огненное лезвие своего меча на боку. Анализатор представлял собой парящий в воздухе и постоянно меняющийся объект, внутри которого летали и вспыхивали разноцветные, продолговатые палочки-штырьки, входящие в гнезда и выпадающие из них. Когда штырек входил в гнездо, то над ним возникали символы. Затем символы складывались в слова, и тогда в другом месте шара штырек-палочка выпадал из гнезда и перемещался в новое отверстие. В этот момент рождался образ, который и транслировал чтец.

— Мне кажется, в популяции Альфа не особо скорбят, и недостаточно радуются наплыву черного. Даром, что популяцию сдвинули на юг, — заявила голова младенца Соло из дупла дерева.

— А-а-а, малыш Соло, ты проснулся! — обрадовались люди.

— Я и не спал, — сиплым басом отозвался Соло. Голос его очень контрастировал с ангельской внешности.

— В Альфе скорее негодуют и философствую, — обратился к нему Омдю.

— Ха, — пробасил красивый, как ангелочек, малыш с телом, наполненным солнечно-белым светом. — Расплачиваются, значит, по старым счетам, тянущимся из прошлого. Неужели не понимают, что чувство раскаяния за преступления прошлого находится в стадии проверки на практике?

— Понимают, конечно, но негодуют, — повторил Омдю. — Негодовать вообще свойственно жителям спроецированных миров. Что-то чувствуют, а что именно — сами не знают.

Чтец поднял голову вверх, и посмотрел на парящего над ними Тайю. Превратил анализатор в мяч и запустил им в него. Сам же продолжил обход лежащих под деревом сородичей.

— Какой, интересно, чудак придумал назвать города зонами с буквенным обозначением, а государства популяциями? Куда подевались прекрасные, исторические названия стран и городов? — снова полюбопытствовал из дупла Соло, бросив на голову Ойю лист. Омдю перехватил его и отправил обратно на дерево.

— Это же не Земля, а Талатон, — напомнила Ойю, снимая с головы следующий брошенный Соло лист. — Они думают, что так на них будет меньше действовать гравитация. Выпустив листок из рук, она дунула на него, и тот отправился обратно на дерево, подхваченный воздушной волной, в которую превратился Омдю. Передав лист Соло, Омдю вошел в дерево и прополз под его корой назад, в траву, издавая при этом звуки, свидетельствующие о большом человеческом удовольствии.

— Да ну. Что за ерунда, — покрутив листок, пропел малыш Соло. — Ты пошутила, да?

— Нет, не пошутила. Они ищут любых способов избавиться от притяжения, — повторила Ойю. — Границы популяций постоянно колеблются, меняя очертания и рождая новые, цветные узоры на карте Талатона. Красота неописуемая, но совершенно бесполезная.

— Ха. Ха-ха, — рассмеялся малыш Соло. — Прекрасные варвары, из воды вышедшие, — пропел он грудным голосом. — Навели красоту, чтобы прекратить классический способ ведения войн. Чтобы не было членовредительства, и придумали новый способ ведения войн. Воображение — просто сил нет!

Штырьки внутри анализатора в руках Тайи стали двигаться быстрее, резво входя и выпадая из гнезд.

— Расширение границ популяции Сигма в сторону Запада вынудило братьев объединиться, — прочел Тайа.

— Надо же, — снова прокомментировал Соло появившуюся в висящем над головой мяче картинку. — Смотрите, какой красивый узор получился на карте. В Сигму с северо-запада пришел кусок моря. За морями пустыня, а за ней — остаток горного хребта протяженностью семь с половиной километров. Остальное — сплошная вода, прямо как у нас, на Земле.

Охранники и все остальные слушатели уставились на карту Талатона.

— Так ведь это же карта Земли, — пропели они в один голос.

— Ой, в самом деле, — признал Соло. — Но вообще-то, я просто поддерживал беседу. Новости анализатора вовсе не новости, а то, что уже было.

— Примитив, — заключил юный Йаэст, оторвавшись от игры на деревянной дудочке. — Старо, как мир, да и прав Соло, — сводка новостей устарела, как минимум, лет на сто по исчислению Талатона. Большинство талатонцев плохо обучаемы. Они не только не умеют мыслить стратегически, но и не знают искренней и безусловной любви. Ходят по оставшимся, не сгоревшим во время пожаров, лесам, подобно санньясинам [32] Санньясин — в ведийской и брахманистской религиозной практике лесной отшельник, отказавшийся от материальной жизни и сосредоточенный на духовном , а мир не меняется.