Ингмар Миваки - Legion Z

Уна смотрела на старика в изумлении новорожденного, впервые видящего новый мир. Соло же весь светился от счастья. Как будто Пит был его сыном, и он гордился им.

— Люблю длинную волну! — услышал Элья и с любопытством посмотрел на юную пару, сидевшую через проход, в скоростном поезде на Восток. Парень распинался перед девушкой, та вожделенно смотрела на его губы. Из дальнейшего диалога стало ясно, что речь шла о серфинге. Элья улыбнулся и переключился на монитор планшета. Длинные, худые пальцы летали по клавиатуре с ловкостью паука, плетущего паутину. Совершив несколько транзакций, он стал смотреть в окно. Мысль о Луи вызвала улыбку. Бена он знал давно, задолго до того, как тот стал алмангом, и полностью доверял ему. Обнаружив недоработки в программном обеспечении алмангов, Бен сообщил об этом другу, и тот перешел на сторону легиона, естественно, без доступа к Земле. Элья предполагал, что Луи быстро поймет, кто перед ним, и надеялся, что они с Беном поладят.

Элья Алгард возглавлял одну из корпораций правительства мараев, и знал больше других. Знал он и о том, что граждане будущего будут несовершенными. Предупредить Луи по телефону он не мог. Пришлось бы долго объяснять, что к чему, на что ни у одного из них не было времени. Элья вздохнул и посмотрел в окно.

Облака в виде силуэтов рыб и птиц с загнутыми клювами, тянулись непрерывным орнаментом по бледно-голубой полосе. Аристократически утонченное лицо Эльи Алгарда слегка обременяли мешки под глазами. Он был не молод, но еще не стар. На вид лет тридцать пять, хотя на самом деле Элье было далеко за сорок.

Картины прошлого возникали в голове короткими, красочными вспышками, высвечивая отдельные его мгновения вплоть до мельчайших подробностей.

Произошло это в один из дней его путешествия внутри популяции Йота, во время экскурсии по одному из монастырей. Тогда к нему подошла девочка лет семи, и протянула часы. Сам не зная, почему, может, подчинившись первому порыву и не желая расстраивать ребенка, он сразу же нацепил их на руку. Поблагодарил ребенка, пожав маленькую ручку.

— Зачем я это сделал? — спросил он себя, глядя вслед убегающему ребенку, и в скором времени ему была предоставлена возможность получить развернутый ответ на этот вопрос.

Разбитая жирной чертой на «до» и «после» тракуса, жизнь Эльи вот уже два месяца, как переместилась в никем не контролируемое пространство золотого рукава. Именно здесь, в этом месте он мог быть тем, кем являлся на самом деле.

Элья был из тех, кого Соло причислял к страдальцам. Первые проблемы у него начались, когда его стали узнавать на улицах. Выходец из известной семьи, Элья с юности всеми силами старался избавиться от повышенного интереса к своей особе, и более всего на свете желал, чтобы на него никто и ни при каких обстоятельствах не обращал внимания. Внимание делало его несвободным, но чтобы понять всю тяжесть этой ноши, надо было влезть в его шкуру. «Тогда каждому стало бы понятно, какая это пытка», — неоднократно объяснял он родителям и друзьям. Иногда он так и заявлял кому-нибудь из прилипал: «Меня здесь нет». Разумеется, все это было еще в школьные годы, и все считали это проявлением некоей эксцентричности. Отчий дом Элья, как и Пит, покинул рано, еще в начале студенческой поры. Стал жить самостоятельно, не прибегая ни к помощи родителей, ни к кредитам либо каким еще соблазнам, которые могли хоть в какой-то мере поймать его в сети зависимости. Впереди его ждала череда сюрпризов, которых, в то славное время он и представить бы себе не мог.

Незаметно для самого себя он встал на ноги, и стал прилично зарабатывать. Карьера шла в гору, Элья был назначен главой корпорации «Animin», и вот, вместе с успехом по периметру его жизненного пространства незаметно и неизбежно стали возникать расставленные на него силки. А он, тем временем, вел счастливую, размеренную жизнь вместе с женой и дочкой. Жил в скромном доме. Принципиально не пользовался электронными приборами. И вот, в его жизнь вползли (иначе и не скажешь) закрытые клубы и хождение по строго обозначенным на персональной карте траекториям. Это было неизбежно, как неизбежно все, что сопровождает каждого при переходе в новый социальный статус. Элья изо всех сил старался удерживать равновесие, урезывая потребности семьи, чтобы не привлекать внимание. И вот, однажды в его жизнь пришла беда: настал тот самый черный день календаря, которого он так боялся еще в юности. Элью вновь стали доставать на улицах. И тогда он слетел с катушек.

Доведенный до белого каления навязчивыми папарацци, он разделся догола и вышел из дверей собственного дома навстречу караулящей его кучке прилипал. Приветствовал он их, обозвав шестерками репликаторов. СМИ тут же выкинули в эфир снимки абсолютной голого главы крупнейшей корпорации. Какое-то время он еще продолжал свой протест, рассчитывая на то, что столь необычным способом изведет интерес к собственной персоне. Никакие увещевания друзей и родных, предупреждения блюстителей порядка, не возымели действия. Элья продолжал гнуть свою линию, и вскоре ажиотаж вокруг него, действительно пошел на спад. Всякий интерес рано или поздно выдыхается. Элья добился своего довольно быстро: едва завидев, его, как прокаженного, обходили стороной. А он тихонько посмеивался, понимая, что смущение это вызвано вовсе не его поведением, а неприятием самих себя.

Временное отстранение от занимаемой должности он получил к наступлению холодов. И все вокруг, включая жену, были совершенно уверены в том, что произошло это по причине его внезапного и необъяснимого помешательства. Психиатр, к которому Элья был направлен женой, счел его абсолютно здоровым.

— Как это своевременно и удачно, — сказал он жене на следующий день после обретения долгожданной свободы. Сказал утром, поскольку в предыдущий вечер на радостях залил в себя лишнего.

— Не могу поверить, что я, наконец-то, свободен, и мы снова станем счастливыми, как раньше, когда только поженились. Пойду, немного проветрюсь, — подмигнул он жене, стоявшей, как истукан, и молча наблюдавшей за ним. Поцеловал ее в щеку, и вышел в холодный, бодрящий утренний воздух. В течение часа он слонялся по парку, наслаждаясь одиночеством и просто с упоением дыша. Я свободен, радовался он.

— Давайте пить кофе! — крикнул он с порога дома, вернувшись с прогулки, но никто не откликнулся. На столе лежала лаконичная записка от жены с просьбой не искать ее.

Забрав их общую дочь, она села в машину и направилась в сторону аэропорта, до которого так и не добралась, влетев по пути в дерево.

Элья остался один, и это была большая насмешка или наказание небес, ибо он получил свое гребаное одиночество, а вместе с ним потерял все самое дорогое, что имел. Не слишком ли дорогая плата за такую малость, как желание быть в тени? Элья проклинал свою жизнь. Каждую ночь он видел себя в машине, летящей на дерево. Он разбивался снова и снова, и неизменно оказывался на берегу огненного озера. Разум рождал это видение, когда он испытывал боль. Более всего он желал умереть, и однажды вечером решился.