Роуз Уэйверли - Буря

Офелия обняла со спины мужа, прокатилась ладонями по его плечам и улыбнулась:

— Сильно устал?

Алман сидел перед письменным столом. На поверхности стопками стояли письма и неиспользованная бумага. С острого кончика золотого пера на пергамент капали чернила.

— Мой племянник собирает армию… Мужчина сказал это с таким пренебрежением, что на лицах мужа и жены одновременно появились ехидные усмешки. Представляешь?

— Он сопротивляется.

— Как рыба, прежде чем отрубить ей голову.

Женщина выпрямилась, коснувшись пальцами заросшего лица Алмана, и отошла от него в сторону. В просторном кабинете тускло полыхал камин. На книжных стеллажах не скучали потрепанные фолианты, собирающие толстые слои пыли. Офелия позаботилась о том, чтобы ни одна служанка не приближалась к ее мужу ни на шаг и не находилась в его покоях или же в рабочем кабинете. Она сплела на груди руки и задумчиво посмотрела на звездное небо, мутное из-за грязного стекла.

— Погода испортилась.

— Наверное, духам ветра не понравилось, что мы оставили голову Эстофа валяться на Землистой Алоди. Алман холодно усмехнулся. Боги разгневались.

Женщина улыбнулась, правда, с небольшой охотой. Она, в отличие от мужа, верила в силу стихий, пусть и не желала об этом распространяться.

— Как много людей из Дамнума перешло на нашу сторону?

— Больше тысячи.

— Этого хватит, чтобы одолеть оставшиеся войска каменных сердец в Станхенге?

— Людей хватит, но оружия… Алман рассерженно сощурился и откатился в кресле, его широкие ладони со стуком упали на деревянные подлокотники. Кузнецы остались в Станхенге, как и их мастерские. Наши люди ленивые идиоты.

— Им нужно заплатить.

— Их нужно разодрать в клочья, потому они не отличают гончарную мастерскую от кузнечной. Мужчина нахмурился, словно старик, давно отживший свой век, и опустил напряженные плечи. Нужно время.

— Время?

— Да.

— Но у нас нет времени, процедила ледяным голосом женщина и обернулась. Чем дольше мы топчемся на месте, тем сильнее становится мальчишка и его армия еретиков.

— Речные шуты просто щит.

— А кто наш щит?

— Летающие оборванцы, взмахнув рукой, отрезал Алман, ты ведь не думала, что я собираюсь вечно набивать их желудки. Пусть думают, что я их король. Умрут за меня? Я и не против. С другой стороны… возможно, в сражении со Станхенгом нет смысла.

— Что значит нет смысла? Ты отказываешься от своих намерений?

— Я просто считаю, что нам нужно рассмотреть все варианты. Война это дорого. Я не хочу тратить деньги на вооружение армии, в которой, быть может, нет смысла.

— Но Вольфман готовится к битве. Он даже заключили союз с Эриданом.

— В отличие от Вольфи и его бесхребетной мамаши я не страдаю слабоумием. Я бы ни за что не согласился смешать кровь первых людей с кровью дикарей Эридана.

— Милена потакает сыну.

— Они очернили наш род, плюнули в лицо моему отцу. Я убил Вигмана, потому что он опозорил нашу семью, наш дом и наследие. Мое наследие. А теперь его отпрыск, на последнем издыхании, решает обрюхатить речную нимфу?

— Им кажется, что Атолл Полуночный сумеет помочь.

— Это ничтожество не спас даже собственного сына.

— Да. Смерть Фьорда Полуночного полная нелепица, Офелия дотронулась рукой до холодной каменной стены и прокатилась пальцами по широким стыкам, как хорошо, что Морейн отошла в иной мир. Я бы не перенесла смерть сына.

— Тебе это не грозит.

Женщина перевела острый взгляд на мужа, и тень от огненных языков отразилась на ее лице. Она почувствовала, как грудная клетка надрывно сжалась, а Алман ухмыльнулся.

Словно от пощечины Офелия отвернулась и обессилено сжала в кулаки пальцы. Она ненавидела, когда муж пользовался ее уязвимостью, ее неисправностью и разрывал давно зажитые раны. Казалось, она вновь лежит на окровавленной постели и прижимает к груди синего младенца. Казалось, она вновь ждет его крик, его вопли, пусть душераздирающие, пусть невыносимые, но слышит лишь звенящую тишину.

Офелия расправила плечи, подняла горящую свечу и направилась к выходу. Алману хотелось остановить жену, он даже вытянул руку и приоткрыл рот. Но потом он замолк и поник, седина блеснула на его висках, а лицо помрачнело, состарившись на десятки лет.

Женщина же быстрым шагом направилась в свои покои. Если на пути ей попадались слуги, они отпрыгивали в стороны, словно перед тайфуном, они извинялись и кланялись, а миледи Уинифред не обращала на них внимания. Бесчувственная и мертвая, холодная, как и камень, из которого построили великий замок Станхенга. Все видели ее именно такой, и никто не подозревал, что в часы кромешной темноты она не смыкает глаз и мечтает о том, как синий труп в ее руках наконец-то взрывается неистовыми рыданиями.

Офелия прошла в покои, остановилась перед зеркалом и невольно поднесла к стеклу танцующий, огненный фитиль. Рыжеватое пламя осветило ее бледное лицо. Женщина так пристально глядела в свои серые глаза, что невольно застыла, завороженная блеском в их угольных зрачках. Она подошла ближе, еще ближе, а затем вдруг поняла, что голубизна в ее радужке отливает огнем. Совсем скоро ее серо-голубые глаза стали багровыми, как густая кровь, и женщина в недоумении вытянуло лицо. Ее рука коснулась зеркала. От пальцев остались мутные разводы. Офелия зачарованно наклонила голову, опустила руку и поднесла ее к огню. Кончик пламени коснулся нежной кожи ладони и обжег ее, но боли женщина не почувствовала. К ожа захрустела, дым распластался по ее руке.

Внезапно легкая улыбка коснулась ее губ. Она становился все шире и шире, и вскоре лицо Офелии Барлотомей озарил звериный оскал, жестокий и кровожадный, она, наконец, отняла руку от огня, и кровь мгновенно запеклась.

Женщина коснулась пальцами яремной впадины, ребер и остановилась на животе. Ее длинные пальцы прижались к талии, и неожиданно Офелия едва слышно прошептала:

— Уже скоро.

И затем свеча, яростно вспыхнув, потухла.

В полдень к Вольфману явился Хьюго Кнут, он попросил аудиенции и прискорбным голосом заявил, что третья часть Дамнума перешла на сторону Алмана Многолетнего, уже выкинув из мыслей скорбь об ушедшем вожаке клана Утренней Зари Эстофе. Вольные и своенравные люди клана Черных Крыс Нирианы приклонили колено и поклялись служить его величеству до конца своей жизни. О клане Ночных Сов Кигана вестей не было.

В течение недели Вольфман наблюдал за тем, как отряды Каменных Сердец обучают добровольцев Эридана держать меч и обороняться, однако, к огромному сожалению, люди Дор-Валхерена родились рыбаками, а не воинами. Они готовы были ринуться в бой. И они прекрасно понимали, что им не выстоять в схватке с армией гордого короля Алмана.