Роуз Уэйверли - Буря

Пир посреди чумы.

Так как ее мнение мало кого интересовало, праздник решили провести вечером. Уже в полдень слуги отмывали малый зал, начищали сервиз и позолоченные рамы ужасных, на вкус Эльбы, картин, где изображались станхенгцы в шкурах убитых ими зверей: кровавые рисунки, от которых душа леденела. Также стены были увешены серебряными знаменами с пышнокроными деревьями и золотыми знаменами с желтыми колосьями. К закату люди заполонили зал, усевшись за поставленные полукругом столы. В их руках блестели чаши. Н а их пальцах блестели драгоценные перстни. Под каменным потолком скопилась дымка. З апах стоял тяжелый и сладкий: запах жареного мяса и вина. З вучали писклявые баллады певца, эмоционально сводящего кустистые брови. И Эльба сидела во главе стола, рядом с супругом, и совершенно не понимала, где она находится. Шут в красном колпаке широко ей улыбнулся, на его шапке зазвенели колокольчики, и девушка в ужасе округлила глаза: «Кто это вообще такой?». Она отпила вина и в очередной раз взглянула на сестру.

Риа плохо говорила. Что-то случилось с ней в лагере клана Ровена, и теперь девочка запиналась, когда произносила давно знакомые слова. Эльба написала и об этом отцу. Он, возможно, подскажет, что делать. Или же сам приедет. С ейчас Риа хохотала, наблюдая за тем, как хлипкий парнишка в повязке пытался стащить со стола кубок с вином. Его звали Томми, и, кажется, Рие нравилось проводить с ним время.

Эльба невольно обратила внимания на шепчущихся девиц в ярких платьях. Они поглядывали на Ксеона, который стоял у выхода и попивал вино. Одна из них показала на него пальцем и захихикала, словно раненная косуля. Девушка усмехнулась: наверное, он покорил ее сердце. Как жаль, что черноволосый юноша даже не смотрел в ее сторону. Он разглядывал пол, подолы юбок, каменные стыки, и задумчиво молчал.

Аргона и вовсе не было видно. В начале пира он сидел около седоволосого старика, который набирал столько еды, что она сваливалась с тарелки. А потом он попросту исчез. Эльба в растерянности рассматривала свои пальцы, сжимала их и разжимала. Ей хотелось выбраться из этой духоты, из этого крика. Аргон лишился отца, она лишилась брата. Весь этот пир казался злобной насмешкой, и сердце непреодолимо рвалось на свободу.

— Ты в порядке? Неожиданно спросил Вольфман, и девушка подняла подбородок. В ореховых глазах ее мужа светилось наиграное беспокойство, он наклонил голову, и его золотистые волосы упали на широкий, липкий от пота лоб. Что тебя гложет?

— Ничего.

— Ты должна говорить мне правду.

Юноша усмехнулся, а Эльба переспросила:

— Должна?

— Ты ведь моя супруга. Какие у тебя могут быть от меня секреты?

Его рука потянулась за золотым кубком, а девушка в недоумении выгнула бровь:

— У каждого человека есть секреты.

— У меня от тебя секретов нет. Щеки юноши покраснели от вина. О н улыбался так часто, что его губы, наверняка, уже болели. Я честен. Абсолютно. Например, сейчас ты выглядишь так же прекрасно, как и нежно-розовый зимний закат. Ты веришь мне?

— Мне приятно, но…

— Все эти девушки в зале, Эльба, все они меркнут рядом с тобой, я знал, что у Атолла есть две дочери, но я даже не подозревал, что свяжу свою жизнь с самой восхитительной и прекрасной девушкой Калахара. Ты неограненный бриллиант. Ты…

Он замолчал, пытаясь подобрать верное слово, а девушка забрала из его руки кубок и, улыбнувшись, поставила его на край стола.

— Мне кажется, вам достаточно.

Вольфман стыдливо прищурился. Только сейчас Эльба вспомнила, что и сам король недавно потерял отца. Возможно, пир был лишь предлогом, чтобы на какое-то мгновение позабыть о том, как боги упрямо калечили их жизни. Девушка невольно положила ладонь на его плечо, и глаза молодого человека вспыхнули.

— Если вы устали, мы можем уйти.

— Я не устал.

— Вы уверены?

— Ты не танцевала.

Эльба застыла. Ее рука скатилась вниз, испуганная улыбка коснулась губ.

— Я не хочу.

— Как же? Вольфман приблизился к супруге. Женщины Эридана славятся тем, что они невероятно танцуют, речные нимфы, ты же знаешь.

— Знаю.

— Музыка и шум водопада для вас ведь это одно и то же.

— Да, но…

— Не стоит смущаться себя, Эльба, горячо проговорил молодой человек и схватился за ее руки холодными, липкими пальцами. Твой дом Эридан, и что с того?

— Я не смущаюсь, поспешила оправдаться девушка, но король, будто не слышал ее. Она в ужасе округлила глаза, попыталась отстраниться, но…

— Станцуй для меня.

Девушка в отчаянии посмотрела на мужчину и вдруг увидела лицо Ровена, его дикие карие глаза, пожелтевшие зубы, почувствовала ледяной клинок у своего горла.

«Танцуй для меня» так он тогда сказал, а потом перерезал горло ее брату. Эльба собиралась встать, как вдруг король взмахнул рукой и воскликнул:

— Ксеон, у меня есть к вам огромная просьба, вы срочно должны мне помочь!

Черноволосый юноша вскинул брови, а Эльба застыла, юноша остановился напротив королевского стола, прижал к груди наполовину пустой кубок и удивился:

— Чем же я смогу помочь его величеству?

— Моей супруге нужен кавалер. Я не стою на ногах. Я умираю, чуть не добавил он, а потом встряхнул головой и серьезно нахмурился. Вам ведь несложно заставить Эльбу, мою прекрасную жену, помянуть прошлое, вернуться к истокам?

Ею опять распоряжались, словно вещью. Почему она должна была делать то, чего не хотела? Почему она должна была испытывать этот невероятный, жуткий пожар? Ее слова не отличались от слов мужчины. Буквы в этих словах, звуки в этих словах были теми же.

Так почему ее не слышали?

Ксеон настороженно посмотрел на Эльбу. Ее плечи были напряжены, глаза смотрели куда-то вниз. Он попытался понять, что за игру ведет с ним Вольфман, но так и не пришел к логичному выводу. Отказывать он не имел права. Имел ли он право танцевать? Юноша с недоумением отставил бокал, наклонился и протянул вперед широкую ладонь:

— Я сочту за честь, королева Эльба.

Девушка попыталась сразу же опомниться, сразу же откликнуться, но глаза должны были ее выдать, должны были сказать правду и разоблачить невероятную боль. Эльба так крепко сжала руку молодого человека, что он не сдержался от смущенной улыбки. Ксеон помог ей встать из-за стола, вывел ее к танцующим парам и откашлялся, понятия не имея, во что он ввязывается, и чем для него мог обернуться невинный танец.

Заиграла медленная музыка, едва слышные надрывные ноты арфы, и Эльба покорно поклонилась. Ее пышная юбка небесного цвета коснулась каменных плит.

— Из меня плохой танцор, неожиданно признался юноша.

— Ничего страшного.

— Я определенно испорчу ваш наряд.

— Вряд ли его что-то испортит.

— Вы прекрасно выглядите, признался Ксеон.