Грэхем МакНилл - Магнус Красный: Повелитель Просперо

Из мезонина за техножрецами наблюдали Пертурабо с дюжиной легионеров. Взбираясь по ступеням, Магнус кривился от боли.

Как только олимпиец заметил его, стоическое выражение на лице Четвертого примарха сменилось радостью.

— Я давно считал, что нас может убить лишь нечто исполинское, — произнес Пертурабо, отойдя от своих воинов, собравшихся вокруг стола с оперативными данными, и покачал головой, — однако не представлял, что ты решишь проверить это на себе.

Пожав плечами, Циклоп скрыл мгновенную боль в позвоночнике.

— Нужно было что-то делать. Я не мог стоять и смотреть, как гибнет столько людей. Ты бы на моем месте поступил так же.

— Скромность тебе не к лицу, — ухмыльнулся олимпиец. — Я, конечно, могуч, но вряд ли сумел бы удержать звездолет.

— Я полагался не на физическую силу!

— Знаю, но не важно, как именно ты спас корабль. Главное, что ты спас его, и сказания о твоей доблести разойдутся далеко за пределы Моргенштерна. Великий и благородный примарх Магнус не согнулся под тяжестью огромного космолета… Так рождаются легенды, брат.

Циклоп еще не задумывался над тем, что его поступок обретет широкую известность. Впрочем, в крестоносных экспедиционных флотах уже ходили разные неприятные слухи о Тысяче Сынов, поэтому история о положительных сторонах псайкерского дара явно не повредит.

Пертурабо кивком указал на обзорный экран с изображением многотысячных толп за городскими стенами. Люди до сих пор ждали спасения.

— Твои легионеры не рассказали, как отныне зовут тебя жители Моргенштерна? — спросил олимпиец. — По крайней мере те, что не убивают друг друга без счета?

— Нет. И как же?

— Они называют тебя Алый Король. Отлично звучит, не правда ли?

— Да, верно, — согласился Магнус.

Железный Владыка по-братски притянул его к себе, обняв за плечи.

Следующие слова Пертурабо предназначались только Циклопу.

— Ты оказался на волосок от смерти, — прошептал олимпиец. — По всем признакам, ты должен был умереть. Крестовый поход нашего отца лишился бы одного из лучших сынов, даже более одаренного, чем славный Хорус. Что более важно, я потерял бы дорогого брата. Никого из родичей я не ценю выше тебя, поэтому обещай мне больше никогда так не рисковать собой.

Снова пожав плечами, Магнус ответил:

— Мы воины, Пертурабо. Кто из нас может пообещать такое?

Выпустив его, олимпиец повернулся обратно к экрану.

— Ты проявил героизм, но теперь нам предстоит тягостная задача: заново рассчитать, кого придется оставить на Моргенштерне.

— По-твоему, мне следовало бросить «Люкс ферем»?

— Вовсе нет, мы же прибыли сюда спасать жизни.

— Тогда я не понимаю, о чем ты.

Пертурабо вывел на экран панораму столичного космопорта. Разбитый супертранспортник лежал с расколотым килем поперек взлетных платформ, в зияющих пробоинах виднелись его железные потроха. На корпусе звездолета копошились отряды утилизаторов Механикум под началом раненой Тесши Ром, которые отгрызали от него куски, подобно океанским хищникам, пожирающим убитого левиафана.

— Ты сохранил корабль, но его остов целиком блокирует треть стартовых площадок, — пояснил олимпиец. — Госпожа Эшколь сообщила мне, что на их восстановление уйдет не меньше четырех дней, и даже с учетом того, что мы построили новые посадочные комплексы за чертой Калэны, эвакуировать удастся в лучшем случае треть пассажиров «Люкс ферем».

Магнус был потрясен.

— Значит, я спас космолет, но большинство людей с него все равно погибнут?

— К сожалению, да. Теперь у нас нет ни корабля, ни времени, чтобы вывезти жителей.

— Но до дестабилизации Моргенштерна еще несколько месяцев.

— Нет. Уже нет.

— Ты ошибся в расчетах?

По лицу Железного Владыки мелькнула тень раздражения.

— Отнюдь. Изменилось то, на чем они основывались.

— Как такое возможно?

— Я не знаю, посмотри сам.

Примарх Четвертого смел с экрана остов «Люкс ферем» и поднял на его место дрожащее гололит-изображение планеты. Бессчетные, подобные циклонам бури вращались над сферой, с пугающей быстротой и неистовством вырастая в размерах и численности. Двигались они непредсказуемо — каждый вихрь случайным образом изменял маршрут, объединялся с соседями или отделялся от них, превращаясь в свирепый локальный гипершторм.

— Это силовые линии магнитного поля Моргенштерна, — сказал Пертурабо, вращая модель.

Повелитель Сынов изучал калейдоскоп узоров над миром. Волнообразные грозовые фронты и магнитные возмущения чем-то напоминали ему течения глубокого, беспокойного океана. Привычная циркуляция энергии вокруг планеты была чудовищно нарушена, однонаправленные и устойчивые потоки стали изменчивыми и обрывистыми.

«Но все же…»

Подойдя ближе к командному столу, Магнус повернул лучистую сферу, улавливая каждое изменение в мощности магнабурь.

— Я нашел кое-что, — сказал Циклоп, стараясь удержать еще не оформившуюся мысль. — Нечто в глубине потоков, нечто неестественное.

Опасаясь насильно вытаскивать свою догадку на свет, примарх начал ее терпеливо выманивать, направив свой разум в четвертое Исчисление, область абстракций. Он ощутил, что закономерности роста штормов развиваются странным образом, как будто подчиняются некоему фрактальному уравнению, настолько сложному, что его почти невозможно определить.

— Они не случайны, — произнес Циклоп, когда ему наконец открылась эта потаенная красота. — Бури по динамике подобны мелодиям или глубоководным течениям, но то, что стало толчком к их развитию, лежит за пределами естественных интерференций. У этих штормов рукотворный источник.

— Рукотворный? — переспросил его брат. — Кто-то устроил катастрофу умышленно?

Повелитель Сынов кивнул; он все увереннее определял законы развития бурь, и все новые примеры укладывались в его схему.

Если магос Танкорикс разработает обратный алгоритм для математического решения уравнений этой циркуляции…

— Мы найдем источник, — заключил Пертурабо.

Ветер обрушивал каскады ливня на верхние площадки Шарей-Мавет, струи воды хлестали по корпусам двух «Грозовых птиц», темно-серой с железным отливом и ярко-багряной. В верхних слоях атмосферы скопились продукты горения, поэтому дождь был черным и слабокислотным. Участки корпусов с самым тонким слоем краски понемногу облезали.

— Моргенштерн как будто лишает их индивидуальности, — заметил Азек.

— Однако твоя броня в полном порядке, брат, — отозвался Фозис Т’Кар.

Сложив руки в пригоршню, воин наблюдал, как она заполняется темной, похожей на нефть водой.

Оглядев доспех, Ариман убедился в правоте собрата. Пышный багрянец не потускнел даже во мраке надвигающейся бури, озаряемом вспышками молний.