Аарон Дембски-Боуден - Коготь Хоруса

Пожиратель Миров фыркнул в вокс, будто свинья.

— Ты имеешь в виду Абаддона? Эту байку? Не надо ссать нам в уши и утверждать, будто это дождь истины.

Я разрешил ему эту довольно сомнительную игру слов, не прерывая его.

— Зачем им это делать? — продолжил Леор. — Чего ради? Хорус уже один раз потерпел неудачу, а тогда под его знаменем шла половина Империума. Никаких вторых шансов.

— Ты и вправду не видишь смысла в воскрешении Первого Примарха? — спросил Фальк.

— Ничего такого, ради чего я стал бы утруждаться, — согласился Пожиратель Миров.

— Хайон? Я знал, что Леор будет наполовину слеп в этом вопросе, но что скажешь ты? Ты действительно не видишь никакой опасности в возрождении примарха?

Я не видел ничего, кроме опасности. Тут открывалось столько духовных и ритуальных возможностей, что голова разболелась.

Принести живого примарха в жертву Четырем богам…

Съесть бьющееся сердце и теплый мозг магистра войны, смакуя его силу и забирая ее…

Собрать армию недоразвитых симулякров, созданных по образу и подобию Первого Примарха…

— Хорус Перерожденный одержит победу в Войнах легионов, — предположил я.

Фальк кивнул, изменив позу.

— И не только это. Он будет единственным из примархов, кто все еще смертен. Единственным, кто еще может вторгнуться в Империум.

— Но клонирование . — Леор произнес это слово словно ругательство, с присущим легионерам инстинктивным отвращением.

Ему не хотелось верить, что даже извращенный Третий способен на подобное святотатство.

— А почему ты против этого замысла? Разве ты не хочешь, чтобы он вернулся?

Фальк был проницателен и чертовски умен. Я доверял его мнению, и его ответ лишь утвердил меня в этой вере.

— Это будет не Хорус Луперкаль, — сказал он Леору. — Каждый из Сынов Хоруса почувствовал, как наш отец умер, когда Император поглотил его душу. Какого бы выходца с того света ни хотел поднять Третий легион, получится бездушная оболочка, рожденная из останков нашего отца.

Я чувствовал, как в его мозгу пульсируют злоба и разочарование.

— Они уже поставили нас на грань вымирания. Неужели этого недостаточно? Им так необходимо помочиться на наши кости?

Мы с Леором снова переглянулись. Пожиратель Миров перевел взгляд обратно на Фалька и снова заговорил:

— Брат, скажи нам, чего ты хочешь. Если Луперкалиоса больше нет, что у тебя осталось? Вряд ли тебе удастся взять Град Песнопений в осаду лишь для того, чтоб сжечь останки Хоруса.

Фальк промолчал, и нам все стало ясно. Леор гортанно и неприятно рассмеялся.

— Даже не думай, Вдоводел. Будь благоразумен. Хочешь спрятаться? Мы можем тебя спрятать. Хочешь бежать? Начинай убегать. Но не замахивайся на Град Песнопений. Ты еще не успеешь взглянуть на их крепость, как Третий легион обратит тебя в пепел.

— Для начала, — терпеливо произнес Фальк, — мне нужен нейтральный порт. Чтобы отремонтировать и доукомплектовать мой флот.

— Галлиум, — сказал я. — «Тлалок» был там не так давно.

— Мне не хочется испытывать терпение Правительницы. Учитывая, как сейчас охотятся на Сынов Хоруса, Галлиум — это последнее прибежище.

Галлиум был одним из многочисленных городов-государств Механикум. Один из воинов IV легиона объявил его своим протекторатом и передал управление высокопоставленному адепту Марса. Согласно внутреннему хронометру «Тлалока», в последний раз мы швартовались там одиннадцать месяцев назад. Принимая во внимание шторм, сквозь который мы прорвались, в оставшемся позади мире могло пройти пять минут, а могло и пятнадцать лет.

Кераксия и Валикар, правительница и страж Галлиума, славились своим яростным нежеланием принимать участие в Войнах легионов. Нейтралитет значил для них больше, чем топливо, боеприпасы и слава. Фальк был прав, явившись на Галлиум в нынешнем статусе преследуемого изгнанника, он злоупотребил бы гостеприимством тех, кто не желал вступать в Войны легионов.

Леор с шумом пожал плечами:

— Перевооружиться и дозаправиться… Но чего ты надеешься добиться потом? Даже если твой флот приведут в порядок, твой легион так же мертв, как легион Хайона. — Он сделал жест в направлении Мехари и Джедхора. — Не хотел оскорбить.

— И не оскорбил, — заверил я его.

Леор повернулся обратно к Фальку:

— Полагаю, ты пригласил нас сюда, чтобы убедить на былой союз, а? Ценю твое гостеприимство, но я мог бы прислать отказ заранее, задействовав «Белую гончую» где-нибудь в другом месте. Ты прервал выгодный рейд.

— Такая неблагодарность? Ты должен мне, Леорвин.

Леор встал перед Фальком — лицом к лицу, нагрудник к нагруднику. Так часто случается в группировках легионов, даже тех, что внешне кажутся союзными. Рисовка сродни искусству, равно как и своевременное упоминание мельчайших деталей обязательств и накопившихся долгов. Мы чрезвычайно серьезно к этому относимся.

— Я должен тебе , брат. Не твоему легиону. Я отказываюсь умирать вместе с ними. Хочешь бежать? Я сказал, что помогу тебе бежать. Хочешь спрятаться? Я даже помогу тебе прослыть трусом, если ты вдруг возжелал именно этого. Но никакие стенания по поводу того, что Дети Императора похитили труп твоего отца, не заставят меня пойти против армады Третьего легиона. Вы заслужили такую участь, когда сбежали с Терры, и это привело к нашему поражению в войне.

Старое обвинение. Обвинение, которое преследовало Сынов Хоруса в изгнании и вынуждало спасаться бегством от пушек боевых кораблей Девяти легионов с самого момента гибели их примарха.

Это бы ни к чему не привело. Я положил руки на плечи обоим воинам и заставил их разойтись на несколько шагов.

— Довольно. Мы проиграли войну, когда магистр войны утратил контроль над легионами на Терре. Мы уже потерпели неудачу, когда Хорус пал.

— Никогда не спорь с тизканцем, — проворчал Леор. — Фальк, все равно это отдает безумием. Мы говорим о сверхъестественной археонауке, генетическом шедевре Императора. На что надеяться обычному мастеру по работе с плотью? Чтобы сотворить нечто вроде примарха, им потребуется целая вечность. Сам Император смог создать лишь двадцать проклятых тварей, и на это ушли десятки лет.

— Я не готов рисковать, — холодно и резко отозвался Фальк.

Он был холериком, однако его злость отдавала холодом, а не жаром. Когда Фальк Кибре выходил из себя, то утрачивал кажущуюся теплоту.

— Мы не можем вечно прятаться в этом шторме. «Тлалок» прибыл последним. Все остальные, кто готов был ответить на зов, мертвы, сгинули или же слишком запоздали, чтобы принимать их в расчет. Хватит откладывать. Хватит убегать. Вы оба клялись помочь мне, когда я звал вас.

Шлемы не давали смотреть друг другу в глаза, но когда я заговорил, то почувствовал, что наши взгляды встретились.