Аарон Дембски-Боуден - Коготь Хоруса

— Нет. Пойдем только мы с Абаддоном. Чем меньше огней душ будет там гореть, тем лучше. Скорее всего, Дваждырожденные все еще неуравновешенны. И голодны.

— Удачи, брат.

Это было впервые, когда Леор назвал меня братом, — обстоятельство, на которое я не стал обращать внимание там и тогда. Я напомнил ему об этом спустя несколько столетий, когда его кровь стекала в реку Тува на планете Макан.

— Благодарю, что остался с нами, Леор. Ты, Угривиан и остальные.

Я решил, что он, возможно, улыбнулся, однако это оказалось всего лишь подергивание, вызванное лицевым тиком и дефектами мышц.

— Убирайся с глаз долой, сентиментальный глупец! — Он ударил кулаком по Империалису на нагруднике, исполнив забавный отголосок салюта. — Ступай и отыщи Фалька.

Так я и поступил. Взяв с собой Абаддона и мою волчицу, я вернулся на «Тлалок», чтобы разыскать воина, который был мне другом.

Наше прибытие вызвало определенное волнение. Когда мы выгрузились, спускаясь по аппарели «Громового ястреба», нас ждала Нефертари, а также Ашур-Кай, Угривиан со своими воинами и три дюжины рубрикаторов, выстроившихся ровными рядами.

Все взгляды приковал к себе Абаддон. Он принял это внимание непринужденно и даже отвесил размашистый поклон в направлении массы обращенных к нему лиц и забрал.

«Поверить не могу», — передал мне Ашур-Кай.

«Если тебе сложно поверить в его присутствие, тогда тебе надо взглянуть на то, что стало с „Мстительном духом“. Это памятник безумию».

«Я должен увидеть это» , — пришел от него чрезвычайно настойчивый импульс.

«Увидишь. Это еще далеко не конец, Ашур-Кай. У Абаддона есть свои планы».

«Планы, выходящие за пределы осады Града Песнопений?»

«Далеко за них».

«Интригующе. Мы поговорим позже», — заверил меня он.

«Поговорим. Впрочем, отмечу еще одно — Саргон жив. Оракул избежал катастрофы, которая постигла Фалька и Дурага-каль-Эсмежхак».

Нетерпение моего бывшего наставника подняться на борт «Духа мщения» превратилось в настоящую жажду. Поговорить с оракулом, обменяться пророческими видениями… Эта жажда стала еще острее после уничтожения Солнечного Жреца.

«Скоро , — пообещал я ему. — Скоро» .

Абаддон поочередно поприветствовал каждого из воинов, обращаясь к ним по именам. Вновь проглядывал опытный командир, скрывающийся за беззаботным паломником. С каждым часом, что я проводил в его присутствии, я ощущал, как он вновь становится самим собой, что прежде казалось невозможным. Его поведение все больше и больше укрепляло меня во мнении, что он ждал этого — ждал нас.

Каждый боец — будь то воин дикого племени или профессиональный солдат — чувствует, что командир оказывает ему некую честь, когда называет по имени и отмечает заслуги. Абаддон не просто назвал имена Угривиана и его людей, а вспомнил несколько свершений их боевой роты в ходе Великого крестового похода и — ко все меньшему моему удивлению — в годы, проведенные внутри Ока, пока они несли службу в составе Пятнадцати Клыков.

«Это не пилигрим , — передал мне Ашур-Кай. — Это военачальник. Предводитель. Он уже становится своим для воинов Леора» .

Ашур-Кай не ошибался. Они все смеялись и обнимались, радостно приветствуя друг друга запястье к запястью, — и делали это с непринужденностью тех, кто рожден быть воином. Абаддон так органично сближался с этими людьми не путем манипулирования или обмана, а простого и искреннего обаяния. Думаю, если бы ему понадобилось прибегать к манипуляциям, я счел бы его подлым и наглым. Но вместо этого я приободрился.

Еще я размышлял о словах Абаддона, что он нуждался во мне, наблюдал за мной и выбрал меня. Что хотел привлечь меня на свою сторону, пообещав новое братство. В тот момент я подумал, что он уже стал своим не только для воинов Леора.

Даже я не поверил собственным глазам, когда после этого Абаддон поименно поприветствовал каждого из моих рубрикаторов. Ашур-Кай был к этому еще менее подготовлен, и на лице альбиноса явно читалось ошеломление. Имена всех рубрикаторов были нанесены на их наплечниках или нагрудниках, однако Абаддон уделял каждому время, перечисляя отличия, заслуженные ныне сгинувшими воителями в Великом крестовом походе, или же сражения, которые они вели в Оке после Осады Терры.

Мы, Легионес Астартес, обладаем эйдетической памятью и ее пиктографическим воспроизведением. Было несложно допустить, что у Первого капитана самого прославленного легиона окажется доступ к личным архивам сил прочих примархов, но то обстоятельство, что он пополнил свои познания за годы странствий по Великому Оку, стало настоящим откровением.

Откровением было не только это. При всех, кроме меня и Ашур-Кая, наши рубрикаторы стояли в бесстрастном молчании, даже не воспринимая существования других живых существ. Однако с Абаддоном было не так. Когда он обращался к ним, они со скрежетом медленно поворачивали к нему головы в шлемах, и я чувствовал, как между ними протягивается едва заметная нить узнавания.

Голос Ашур-Кая вдруг угрожающе заледенел:

«Он опасен для нас. Как могут пепельные мертвецы на него реагировать?»

«Не знаю, брат».

«А если он… Как ты считаешь, он может ими командовать?»

«Не думаю. Это больше похоже на некое узнавание. Не та власть, которую имеем над ними мы с тобой».

«Ты готов утверждать это наверняка, Хайон?»

Я не ответил ему. В Абаддоне было слишком много того, чего я не мог распознать или предсказать.

«Ото всех его поступков веет особой значимостью».

На это я тоже не ответил. Увлечение Ашур-Кая судьбой и пророчествами время от времени накладывало на него отпечаток мелодраматичности. Я ощущал его страх, хотя и не разделял чувств бывшего наставника.

Абаддон дошел до Нефертари, которая стояла особняком, поодаль от стройных рядов воинов Легионес Астартес. От его разума, обычно столь замкнутого, вдруг ощутимо пахнуло примитивным отвращением — самой сильной эмоцией из тех, что я пока что в нем чувствовал. Как и многих из нас, его отталкивала сама ее нечеловечность, хотя он и не дал этому отторжению проявиться.

Крылатая эльдарка терпела его внимание с лишенной эмоций чужеродной сдержанностью.

— Дева Комморры, — приветствовал он ее.

— У тебя это звучит, словно титул, — отозвалась Нефертари. Она сменила позу, и биолюминесцентные кристаллические когти, венчавшие ее перчатки, щелкнули и лязгнули друг о друга.

— Многим в легионах известно об эльдарке Хайона, которая прячется от собственного народа в самом сердце царства своего врага. Разве тебя не мучает голод, Нефертари? Разве жажда душ не раздирает тебя ночь за ночью?