Крис Райт - Кровь Асахейма

Ингвар шел по узким улочкам, ведущим от цитадели Галикона к собору. Его путь лежал через Врата Игхала, где теснились толпы людей, пытаясь пробраться через узкие проходы.

Это была не самая приятная задача. Смертные не любили находиться так близко к нему. Они старались оказаться подальше, когда он проходил мимо, или глазели на него с открытым ртом. Но под сенью огромных арок было не так много места, чтобы спокойно разойтись.

Волк игнорировал устремленные на него взгляды, потому что в каком-то смысле ему так было удобнее. После десятилетий тайных операций в составе отряда «Оникс» он чувствовал себя некомфортно в компании неизмененных людей. Ингвар привык находиться среди немногочисленных избранных, которые, как и он, возвысились над простыми смертными. В этот круг входили инквизиторы, агенты Империума, старшие жрецы Адептус Механикус и его братья — Адептус Астартес.

Смертные же были другими. Когда бы он ни встречался с ними взглядом, на лицах читалась одна и та же эмоция — страх. Космодесантник ужасал их. Дети разбегались с криками. Взрослые реагировали сдержаннее, но он ясно видел их возбуждение по широко раскрытым глазам, дрожащим пальцам, резкому, острому запаху, выдававшему желание биться с ним или бежать от него.

Ингвар знал, что Гуннлаугура бы это не побеспокоило. Возможно, это было правильно. В любом случае к списку различий между боевыми братьями добавился еще один пункт.

После того как он прошел через Врата, Космодесантник пересек мост и вошел в нижний город. На улицах было жарче и теснее, чем в кварталах, лежащих за бастионом Игхала. Здания здесь были обветшалыми, но с более яркими украшениями. Флаги с гербом Хьек Алейя безвольно висели над воротами домов, постепенно выцветая на солнце. Запах специй — тмина и гвоздики — поднимался от сухой земли, как будто за годы применения навечно въелся в почву. В жилых блоках вокруг то раздавались, то затихали голоса. Беседы были короткими и смиренными. Очень редко из-за узких окон доносился смех. В городе царила атмосфера напряжения, легкого испуга и усталости.

Люди спешили по своим делам, как и до прихода войны, но зажатые, лихорадочные движения выдавали их взволнованность. Для Ингвара это были знакомые по многим мирам и полям битв картины. Люди еще старались поддерживать привычный ритм жизни насколько могли, бездельничая и занимаясь незначительными делами, в то время как войска Хель уже показались из-за горизонта. Такое притворство могло быть лишь наполовину успешным: все они знали, что их миру предстоит измениться, но что же еще им оставалось делать? По-прежнему нужно было готовить еду, ходить за водой и стирать одежду.

Наконец кривые улочки выпустили его из своих сдавливающих объятий на широкую площадь. На дальней стороне вздымались стены собора, поднимаясь к небесам, украшенные снизу доверху постепенно уменьшающимися готическими барельефами. Три шпиля резко выделялись на фоне неба, значительно превосходя по высоте крыши окружающих домов, вырываясь из хаотичного нагромождения шифера и камня, словно громадный трезубец с железным наконечником.

На затененной площади перед собором собралась огромная толпа. Люди стояли в тесных длинных очередях и терпеливо ждали. В каждой очереди священники Экклезиархии в землисто-коричневых мантиях раздавали каждому благословения и отпускали их по одному. Ингвар понаблюдал, как люди преклоняли колени перед жрецами, которые, в свою очередь, осеняли их знамением аквилы и бормотали несколько слов на высоком готике. После этого тревогу на лицах сменяло выражение спокойного удовлетворения. Они отступали в тени узких улочек и быстро растворялись в них.

Ингвар видел, как процесс повторяется раз за разом. Здесь смертные почти не обращали на него внимания, они были всецело поглощены своим занятием и даже если заметили его, то не подали виду.

— Не стоит их презирать, — послышался женский голос.

Палатина Байола встала рядом с ним. На ней были церемониальные одежды из хлопка цвета слоновой кости с красно-золотистой отделкой, которые ярко контрастировали с эбеновой кожей.

— С чего ты взяла, что я их презираю? — спросил он.

— Ты сверхчеловек, — сказала женщина, — а они — простые люди. Они испытывают страх. Мне говорили, что вы — нет.

Ингвар наблюдал за движением очередей. Так же, как у ворот, он начал ощущать смутное беспокойство.

— Как часто это происходит? — поинтересовался космодесантник.

— Жрецы стоят здесь каждый день от рассвета до заката. И они постоянно заняты.

— От этого есть какая-то польза?

Байола задумалась перед тем, как ответить.

— Если под пользой ты подразумеваешь возможность для этих людей немного поспать ночью, чтобы утром снова заняться делами и не вскакивать посреди ночи от кошмаров, то да, есть. Если же ты ждешь, что Император убережет их от грядущего ужаса и позволит жить в мире, то нет.

Ингвар повернулся к Сестре Битвы.

— А ты подходишь за благословением? — задал он очередной вопрос.

— Они не посмеют благословить меня, — улыбнулась Байола. — Считается, что у меня уже есть вся вера, которая мне понадобится.

Она жестом указала в сторону собора.

— Как я поняла, ты пришел ко мне. Нам следует пройти внутрь.

— А она есть? — спросил Ингвар, не двигаясь с места.

— Что?

— Вера. У тебя есть вся вера, которая нужна?

Байола поколебалась с ответом.

— Думаю, мы скоро это узнаем, — наконец сказала она.

Внутри собора царила прохлада, даже несмотря на то что улицы снаружи изнывали от жары. Широкий неф с рядами колонн из темного базальта тянулся с севера на юг. Свет проникал внутрь через узкие витражи из цветного стекла, на которых были изображены стилизованные святые и воины. Из-за этого на мраморном полу с шахматным узором появлялись разноцветные пятна. Главный алтарь оказался простым блоком из обсидианово-черного камня, над которым висели боевые знамена ордена Раненого Сердца и гвардейских полков Рас Шакех. Внушительная чугунная статуя Императора, Воплощенного на Земле, Сокрушающего Великого Змея Хоруса нависала над алтарем, влажно поблескивая в полумраке.

Несколько людских силуэтов двигалось в пыльных сумерках: схолиасты, священник да старый кающийся прихожанин, ползущий к алтарю на коленях. Негромкие звуки, которые они издавали, отражались от стен помещения и усиливались. От камня исходили запахи ладана и человеческого пота.

Ингвар оценил все это. Он мог понять, почему Байола так гордится этим местом. Это было серьезное благочестивое здание, в отличие от гротескной махины Галикона, которую занимала канонисса.

Сестра-палатина провела его через боковую дверь в свои личные покои. Комната, в которую они пришли, находилась высоко на южной стороне собора, через хрустальные окна открывалась панорама раскинувшегося внизу города. В комнате было несколько стульев, но она не обратила на них внимания. Это было тактично. Ингвар подумал, что большая их часть сломалась бы под весом его брони.