Крис Райт - Кровь Асахейма

Космодесантник прокладывал свой кровавый путь к воротам собора, и группы вражеских бойцов на пути практически не могли его замедлить. Все больше мутантов, вопя, разбегались, пытаясь скрыться в тенях от его гнева. Те, что продолжали драться, умирали быстро. Наконец Ингвар зашел под сень богато украшенного фасада собора, отбросив в сторону мутанта, и очертя голову рванул внутрь, снося то, что еще оставалось от дверей.

Перед ним предстали сцены безумного святотатства. Иконы были сорваны со стен и растоптаны. Разбитые статуи примархов и кардиналов валялись на полу. Стены оказались покрыты пятнами рвоты и экскрементов, исторгнутых отвратительными жирными мутантами с крохотными свиными глазками и шарообразными животами. Полковые знамена гвардии Рас Шакех были изорваны в клочья, а в боковых нефах уже разгорались пожары, подпитываясь за счет одежды и плоти погибших и перескакивая на деревянные подсвечники и рамы картин.

Мутанты неистовствовали, склоняясь над перевернутыми купелями и алтарями, верещали, плевались, хохотали высокими булькающими голосами. Насекомые шумно гудели над разрастающимися мусорными кучами, ползали по камням, выглядывали из глазниц мертвецов и кишели во вспоротых животах.

Только у главного алтаря еще теплилась искорка сопротивления. Знамя Раненого Сердца было приколочено к колонне за помостом, прямо под причудливой статуей Императора, повергающего Хоруса. Оно было пробито выстрелами в нескольких местах и обгорело по краям, но черно-красный символ по-прежнему выделялся на полотнище. Груды тел, по большей части мутировавших и отекших от болезни, лежали вокруг, словно символы стойкости защитников.

— За Всеотца! — закричал Ингвар.

Его голос разнесся под куполом собора, эхом отдаваясь в далеких и темных уголках и боковых нефах. Мутанты оставили свои мерзостные занятия. Когда они заметили атакующего космодесантника с трещащим и пылающим энергетическим клинком в руке, с сияющими красными, как свежепролитая кровь, линзами шлема и облаченного в громадные доспехи со свежими следами бойни, устроенной им снаружи, мутанты разразились диким, звериным криком. Они бросились на Ингвара сплошной волной, спотыкаясь и падая, распаленные внезапным приступом страха, ненависти и жажды крови.

Ингвар повернулся к ним, широко размахнувшись мечом. Десантник взорвался вихрем сильных и выверенных ударов, он изгибался и раскачивался при движении. Даусвьер перестал быть просто оружием и превратился в часть его самого, продолжение руки, увеличившее выпущенный им на волю убийственный потенциал. Меч поднимался и опускался, танцевал и мелькал, рассекая гнилую плоть и прорубаясь через атрофировавшиеся кости. Космодесантник давил, колол, крушил и рвал на куски, разбрасывая кровавые ошметки убитых в стороны, прежде чем ворваться в следующую группу врагов.

Отряды мутантов и культистов стойко сражались. Их было еще много, но по мере того, как могучий воин врубался в ряды тварей, в затянутых зеленой дымкой глазах стали появляться признаки сомнения. Волна ужаса прокатилась по толпе, и самые слабые начали отступать и уползать по длинному проходу главного нефа.

— Бегите, пока можете! — заорал Ингвар. Он держал рунный меч обеими руками, и каждый удар уносил все больше жизней мутантов. — Смерть ходит среди вас!

Наконец вся находящаяся в храме орда утратила волю к сражению и бросила попытки добраться до алтаря, разбегаясь от ворвавшейся в самую их гущу машины убийства. Ингвар догнал самого могучего из мутантов — монстра с похожими на иглы зубами и серой, как у моллюска, кожей, размахивавшего когтистыми руками. Даусвьер вонзился в шею твари и разорвал ее одним яростным росчерком. Космодесантник развернулся, готовый убивать дальше, но увидел, что оставшиеся враги спасаются бегством.

Тогда Ингвар сменил оружие. Он расчехлил болтер и начал обстреливать мутантов, держа его одной рукой. Снаряды разлетелись по нефу, дробясь на осколки при попаданиях в колонны и с чавкающим звуком вонзаясь в спины убегающих чудищ. Десятки их погибли под оглушительным залпом, пополнив груды разлагающихся тел, которые уже усеивали пол.

Стрельба стихла, только когда пал последний мутант. Ингвар отпустил спусковой крючок, и в соборе медленно воцарилась тишина. Во все стороны протянулись следы устроенной им бойни: пол устилал сплошной ковер дергающихся конечностей вперемешку с кусками дряблого липкого мяса.

Космодесантник почти добрался до алтаря. Он медленно шел, проверяя лежащие вокруг тела на наличие признаков жизни. На глаза попадались валяющиеся вперемешку трупы, одни в окровавленной форме гвардии Рас Шакех, другие — покрытые язвами, сцепившиеся в смерти так же, как и в последние минуты боя. Похоже было, что солдаты держали оборону, пока у них не кончились боеприпасы, под конец переключившись на ножи, приклады и кулаки.

Тела пяти Сестер Битвы лежали среди прочих убитых, каждое чуть выше предыдущего на ведущих к алтарю ступенях. Они отступали постепенно. Брошенные огнеметы с опустевшими баками и болтеры с иссякшими обоймами отмечали их путь. Каждую из сестер окружала груда вражеских трупов. Они убили не один десяток мутантов. Достойный результат, в полном соответствии с репутацией их ордена.

Ингвар упорно двигался вперед, ища одну женщину, которая должна была находиться здесь, ведь ее судьба заключалась в том, чтобы защищать это место до самого конца. Наконец он нашел что искал. Она была наполовину погребена под серыми лапами покрытого мухами мутанта, и космодесантник поначалу подумал, что опоздал. Шлем слетел с головы Сестры Битвы, и темную кожу покрывали многочисленные порезы.

Ингвар наклонился, поднял тело мертвого мутанта, прижимавшего женщину к полу, и отбросил его в сторону. В этот момент Сестра Битвы слабо вздохнула и открыла глаза. Поначалу они были мутными, но постепенно прояснились.

Байола посмотрела на него. И улыбнулась.

— Твоя судьба, — прохрипела она, — быть здесь.

Ингвар кивнул, расчищая площадку вокруг и оценивая нанесенные ей повреждения. Нагрудник был пробит в трех местах. Зазубренный кусок металла торчал из глубокой раны под ребрами. Оттуда все еще сочилась кровь, густые темные капли падали на камни. Ей оставалось недолго.

— Так же как и твоя, — ответил он печально.

Хафлои спускался на нижние уровни Галикона. Его руки и ноги пульсировали. Все тело по-прежнему болело, и молодой космодесантник приходил в замешательство из-за этого постоянного напоминания о темных силах, которые с такой легкостью вывели его из строя. Несмотря на то что он смог участвовать в бою, Кровавый Коготь понимал: он не вернул свою полную силу. Тяжесть вражеского колдовства все еще донимала его, раздражая, заставляя вспоминать о своей неудаче.