Стивен Эриксон - Врата Мертвого Дома

— Это, похоже, Крокус.

— И он явно не молится, как я понимаю.

Молодой даруджийский вор был близок к тому, чтобы окончательно выйти из себя. Он схватил Искарала Прыща за грудки, прижал к стене за пыльным каменным алтарём. Ноги жреца болтались в десяти дюймах над полом и слабо подрагивали. Поодаль стояла со скрещёнными на груди руками Апсалар и безучастно наблюдала за происходящим.

Скрипач подошёл и положил руку на плечо юноше.

— Ты его задушишь до смерти, Крокус…

— Он именно этого и заслуживает, Скрипач!

— Не спорю, но если ты не заметил, тени собираются.

— Он прав, — сказала Апсалар. — Как я и говорила, Крокус. Ты очень близок к тому, чтобы самому пройти во Врата Худа.

Даруджиец заколебался; затем с разочарованным рычанием отбросил Прыща. Верховный жрец, задыхаясь, сполз по стене, затем поднялся и начал поправлять своё одеяние. И хрипло заговорил:

— Опрометчивый юнец! Невольно вспоминаются мои собственные мелодраматические выходки в те годы, когда я ещё крошкой бегал во дворе тётушки Туллы. Как я мучил цыплят за то, что они отказались носить соломенные шапочки, которые я столько часов плёл. Не способны были оценить изысканное плетенье моего собственного изобретения. Я был глубоко оскорблён. — Он склонил голову набок и ухмыльнулся, глядя на Крокуса. — Ей будет к лицу моя новенькая, улучшенная соломенная шляпка…

Скрипач перехватил Крокуса на лету и вцепился в юношу. Чтобы оттащить его, потребовалась помощь Маппо, а верховный жрец тем временем убрался подальше, продолжая хихикать.

Хихиканье прервалось приступом кашля, от которого Прыщ вдруг зашатался, как пьяный. Словно слепой, он нащупал рукой соседнюю стену и медленно осел под ней. Кашель наконец прекратился, затем Искарал Прыщ вытер глаза и посмотрел на остальных.

Крокус зарычал:

— Он хочет заставить Апсалар…

— Мы знаем, — сказал Скрипач. — До этого мы сами дошли, парень. Но дело-то в том, что это ей решать, верно?

Маппо удивлённо воззрился на сапёра. Тот пожал плечами. Долговато я шёл к этой мудрости, но всё же добрался .

— Меня уже однажды использовал Взошедший, — сказала Апсалар. — По собственной воле я не соглашусь на такое снова.

— Не будут тебя использовать, — зашипел Искарал Прыщ, пускаясь в странный танец, — ты будешь вести за собой! Командовать! Повелевать! Диктовать условия! Сможешь творить что вздумается, исполнить любой каприз, вести себя, как избалованная девчонка, а тебя за это будут боготворить! — Он вдруг пригнулся, помолчал, а затем прошептал: — О, какие уловки, какие приманки! Самоанализ тает, когда манят и зовут неограниченные возможности и привилегии! Она колеблется, склоняется — видно по глазам!

— Отнюдь, — холодно заявила Апсалар.

— О да! Какая сила восприятия в девчонке, читает мои мысли, будто слышит их! Тень Узла скрывается в ней, связь неоспоримая! О боги, я — гений!

Апсалар презрительно фыркнула и вышла из комнаты.

Искарал Прыщ потрусил за ней. Скрипач удержал даруджийца, который попытался погнаться за жрецом.

— Она с ним сама справится, Крокус, — сказал сапёр. — Это же очевидно — даже тебе.

— Здесь скрыто больше загадок, чем ты думаешь, — проговорил Маппо, хмуро глядя вслед верховному жрецу.

Они услышали снаружи голоса, затем на пороге возник Икарий в своём плаще из оленьей кожи. Его тёмно-зелёную кожу укрывал слой пыли с пустоши. В глазах Маппо он прочёл вопрос и пожал плечами.

— Он ушёл из храма, я прошёл по его следу до самой границы бури.

Скрипач спросил:

— О ком вы говорите?

— О Слуге, — ответил Маппо и нахмурился ещё сильнее. Он покосился на Крокуса. — Мы думаем, что он — отец Апсалар.

Юноша ошеломлённо распахнул глаза.

— Он разве однорукий?

— Нет, — ответил Икарий. — Но слуга Искарала Прыща — рыбак. Более того, его лодку можно найти на нижнем этаже этого храма. Он говорит по-малазански…

— Её отец потерял руку при осаде Ли-Хэна, — сказал Крокус, качая головой. — Он был среди восставших, которые удерживали стену, за это его руку сожгли, когда армия Империи вновь захватила город.

— Когда в дело вмешивается бог… — проговорил Маппо, затем пожал плечами. — Одна из его рук выглядит… молодой… моложе, чем другая, Крокус. Когда мы привели вас сюда, Слуге приказали прятаться. Прыщ прятал его от вас. Зачем?

Заговорил Икарий:

— Одержание ведь обставил Престол Тени? Когда Котильон взял её, Престол мог спокойно забрать его. О мотивах гадать — гиблое дело: Владыка Тени печально известен своим коварством. Тем не менее мне видится в такой возможности определённая логика.

Крокус побледнел. Его взгляд метнулся к двери.

— Влияние, — прошептал он.

Скрипач мгновенно понял, что имел в виду даруджиец. Он обернулся к яггу.

— Ты сказал, что след Слуги уходит в Вихрь. А есть какое-то конкретное место, где должна возродиться Ша’ик?

— Жрец говорит, что тело не убирали оттуда, где она пала от рук Красных Клинков.

— Внутри Вихря?

Ягг кивнул.

— Это он ей сейчас и говорит, — простонал Крокус и сжал кулаки так, что побелели костяшки. — «Переродись — и воссоединишься с отцом».

— Жизнь, данная за жизнь отнятую, — пробормотал Маппо. Трелль посмотрел на сапёра. — Ты достаточно окреп, чтобы отправиться в погоню?

Скрипач кивнул.

— Могу скакать, идти… или ползти, если придётся.

— Значит, собираюсь в дорогу.

В небольшой кладовой, куда сложили припасы и походные принадлежности, Маппо сгорбился над собственным мешком. Он порылся где-то между свёрнутыми одеялами и полотняным шатром, и его рука наконец нащупала завёрнутый в кожу твёрдый предмет, который искал трелль. Маппо вытащил его, развернул вощёную лосиную кожу и увидел трубчатую кость длиной в полтора его предплечья. Кость была отполирована до блеска, пожелтела от времени. Рукоять обмотана полосками кожи, хват на две руки. Дистальный конец украшал круг отполированных острых зубцов — каждый размером с большой палец, — укреплённых на металлическом кольце.

Ноздри Маппо уловили запах полыни. Чародейская сила оружия не ослабла. Заклятья семи трелльских ведьм не так уж просто поддаются напору времени. Эту кость нашли в горном ручье. Богатая минералами вода сделала её твёрдой, как железо, и столь же тяжёлой. Нашлись и другие части скелета странного, неведомого зверя, но они остались в Клане — предметы поклонения и почитания, наделённые магической силой.

Лишь однажды Маппо видел все части скелета вместе, зверь, верно, был вдвое тяжелее степного медведя, на верхней и нижней челюстях красовались ряды грубо смыкающихся клыков. Берцовая кость, которую он сейчас держал в руках, была похожа на птичью, только невообразимо крупнее и в два раза толще внутренней полости. Тут и там на кости виднелись гребни, к которым, по-видимому, крепились массивные мышцы.