Стивен Эриксон - Врата Мертвого Дома

— Ты с севера приехал, стало быть?

Вино оказалось настоянным на травах — слишком сладким и приторным для местного климата. Калам отставил бокал и поморщился.

— А пива нет в этой крепости?

Голова торговца утвердительно качнулась.

— Ещё как есть, к тому же холодное. Но увы — бесплатно наливают только вино, от щедрот нашего хозяина.

— Неудивительно, что бесплатно, — проворчал убийца и жестом подозвал слугу. — Изволь кружку пива.

— Сребреник с вас, — заявил слуга.

— Это неприкрытый грабёж, однако жажда — требовательная госпожа. — Калам нашёл обрезанную джакату и положил на стол.

— Как там деревня? Обвалилась уже в море? — поинтересовался торговец. — А на дороге в Эрлитан — как, держится мост?

Калам заметил на столе перед женой торговца небольшую бархатную сумку. Подняв взгляд, он уставился в её запавшие глаза. Жуткая женщина ему подмигнула.

— Он с тобой не будет сплетничать, Беркру. Путник явился сюда, чтобы укрыться от бури, — больше ты от него ничего не добьёшься, дорогой.

Один из стражников поднял голову.

— А тебе есть что скрывать, да? Не в охране каравана служишь, сам-один приехал? Дезертир из Эрлитанской стражи, а может, проповедник Дриджны, или и то, и другое разом. А теперь прибежал сюда, ждёшь гостеприимства от хозяина — урождённого малазанца.

Калам оглядел солдат. Четыре враждебных лица. Никаким оправданиям сержант не поверит. Стражники уже решили, что его следует упечь в темницу — на эту ночь, по крайней мере, чтобы хоть как-то развеять скуку. Но убийца не хотел проливать кровь. Он положил ладони на стол, медленно поднялся.

— На два слова, сержант, — проговорил Калам. — Наедине.

Темнокожий солдат скривился.

— Горло мне перерезать хочешь?

— Думаешь, я на такое способен? — удивлённо спросил Калам. — На тебе кольчуга, у пояса — меч. С тобой — трое друзей, которые будут держаться рядом, по меньшей мере, чтобы подслушать, о чём мы будем говорить.

Сержант поднялся.

— Да я с тобой и сам справлюсь! — прорычал он и решительно отошёл к дальней стене.

Калам последовал за солдатом. Он вытащил из-под телабы небольшой медальон и поднял повыше.

— Узнаёшь этот знак, сержант? — тихо спросил убийца.

Солдат осторожно наклонился вперёд, чтобы рассмотреть символ, выгравированный на медальоне. Осознание заставило его побледнеть и невольно прошептать:

— Старший Коготь…

— Больше никаких вопросов и обвинений, сержант. Людям не открывай того, что узнал — по крайней мере, пока я не уеду. Ясно?

Сержант торопливо кивнул.

— Прошу прощения, господин, — прошептал он.

Калам криво усмехнулся.

— Твоя подозрительность уместна. Скоро Худ поскачет по этой земле, мы оба это знаем. Сегодня ты ошибся, но продолжай подозревать каждого. Командир крепости знает о положении за её стенами?

— Так точно.

Убийца вздохнул.

— В этом тебе и твоему взводу крупно повезло, сержант.

— Так точно.

— Давай теперь вернёмся к столу?

В ответ на любопытные взгляды подчинённых сержант только помотал головой. Когда Калам снова принялся за пиво, жена торговца потянулась к своей бархатной сумочке.

— Все солдаты попросили нагадать им будущее, — произнесла она и вынула Колоду Драконов. Женщина держала её обеими руками, не сводя пристального взгляда с убийцы. — А ты? Хочешь узнать свою судьбу, незнакомец? Какие боги тебе улыбаются, какие хмурятся…

— У богов нет ни времени, ни желания следить за нами, — с отвращением процедил Калам. — Не втягивай меня в свои игры, женщина.

— Значит, сперва ты припугнул сержанта, — с улыбкой проговорила она, — а теперь хочешь припугнуть и меня. Видишь, каким ужасом меня наполнили твои слова? Я вся трясусь от страха.

Калам презрительно фыркнул и отвёл глаза.

По залу разнёсся грохот: кто-то с силой барабанил по входной двери.

— О, новые таинственные путники! — проскрежетала женщина.

Все смотрели, как привратник появился из соседней комнаты и зашаркал к двери. Кто бы ни ждал позади — он не мог похвалиться терпением: дверь снова задрожала от ударов, прежде чем старик успел потянуться к засову.

Как только засов отодвинулся, створка двери распахнулась от мощного толчка. Привратник невольно отшатнулся. На пороге возникли две фигуры в доспехах, одна из них — женская. Позвякивая металлом и громко топая сапогами, она вышла на середину зала. Невыразительные глаза обежали стражников и других гостей, на миг задержавшись на каждом. Никакого особого внимания к своей особе Калам не заметил.

Женщина наверняка прежде имела военный чин. Возможно, сохраняла его и теперь, хотя по доспехам и вооружению этого нельзя было сказать. Да и мужчина у неё за спиной никакой формы не носил.

Калам разглядел на лицах обоих рубцы и ухмыльнулся про себя. Эти двое нарвались на блох-клещей и были явно совершенно не рады встрече. Мужчина вдруг дёрнулся, когда одно из насекомых укусило его где-то под кольчугой. Разразившись проклятиями, он начал расстёгивать ремешки доспеха.

— Нет, — резко приказала женщина.

Мужчина замер.

Она была из пардийцев, равнинного племени с юга; её спутник казался северянином, возможно, эрлинцем. На его коже — несколько светлее, чем у женщины, — не было видно племенных татуировок.

— Худов дух! — зарычал сержант, глядя на женщину. — Ни шагу дальше! На вас обоих полным-полно клещей. На дальнем конце стола садитесь. Слуги приготовят кедровую ванну — не бесплатно, разумеется.

Поначалу женщина хотела возмутиться, но затем указала рукой в перчатке на дальний конец стола, и её спутник тут же подчинился: подтащил к нему два кресла, а затем уселся в одно из них и замер, как деревянный. В другое кресло села пардийка.

— Кувшин пива, — сказала она.

— Хозяин требует за это денег, — с кривой ухмылкой заметил Калам.

— Клянусь судьбой Седьмого! Вот ведь жадный ублюдок… Эй, слуга! Принеси мне кружку, я сама решу, стоит ли пиво денег. Живо!

— Дамочка решила, что у нас тут таверна, — проворчал один из солдат.

Заговорил сержант:

— Вы все здесь — по милости командира Крепости. И будете платить за пиво, платить за ванну и даже платить за то, чтобы спать на этом полу.

— И это — милость?

Лицо сержанта потемнело — он был малазанцем и находился в одной комнате со Старшим Когтем.

— Четыре стены, потолок, очаг и конюшня даются тебе бесплатно, женщина. Но ты жалуешься, будто принцесса нетронутая, — принимай наше гостеприимство или проваливай.

От ярости глаза женщины превратились в щёлки, затем она вытащила из кошеля на поясе пригоршню джакат и с грохотом припечатала монеты к столешнице.

— Как я понимаю, — мягко проговорила она, — твой милостивый хозяин берёт деньги за пиво даже с тебя самого, сержант. Хорошо, у меня нет выбора, кроме как купить всем здесь по кружке.