Денис Белый - Нас больше нет

Утром Тур не явился. Обычно он в строго определённое время приходил с проверкой каждый день, как только луч в потолке начинал едва светлеть. Сейчас же солнце уже было высоко. Охранники ходили взад-вперёд, иногда нервно поглядывая на вход.

До слуха донеслось слабое грохотание входной двери. Спустя немного времени в коридор вошёл слегка полноватый, хорошо одетый воин.

На лицах охранников появилось удивление.

— Спите, шакалы? — лениво поинтересовался вошедший. — Ладно, сегодня ваш день, радуйтесь. Как тут наше мясо? — спросил он у ближайшего охранника, тяжело вздохнул, будто объелся и рассмеялся.

Боец замешкался, — Какое мясо, уважаемый Дарб? — неуверенно спросил он.

— Вот это, это… это и всё остальное! — слегка раздражённо крикнул Дарб, указывая на рабов в клетках.

— Всё хорошо, — вновь неуверенно ответил растерянный воин.

— Ведите! — обернулся назад и крикнул Дарб.

Двое бойцов тут же притащили нового раба, придерживая под руки. Одежда на нём была изорвана, лицо сильно разбито, и из-за крови напоминало кусок мяса. Он с трудом волочил ноги, прихрамывая и грохоча кандалами.

— Что стоишь, отворяй свободную! — заорал во всю глотку Дарб на охранника, с растерянностью смотревшего на вновь приведённого раба.

Солдат очнулся от ступора и бросился в конец коридора, где пустовали три клетки. Он трясущимися руками раскрутил цепи замка, отодвинул засов, распахнув решётчатую дверь. Раба подвели к камере и швырнули, что тот слегка застонал, ударившись головой о заднюю каменную стену.

— Крепко охраняйте, ежели чего, головы сниму в миг! — Дал охранникам указание Дарб и поспешил к выходу.

Амур наблюдал за происходящим, и поначалу было удивился, но затем усмехнулся про себя, поняв, что удивляться в этой жизни уже нечему. На противоположной стороне коридора, в клетке сидел Тур. Из-за разбитого, сильно окровавленного лица его было сложно узнать, но император узнал без проблем, как только его ввели.

Разговоры между рабами были строго запрещены, поэтому оставалось только догадываться, за что он сюда попал. Хотя особо гадать нужды не было. Тур ведь вчера обмолвился, что Мадиш расспросы о нём ведёт. Выходит долго тянуть не стал и избавился от брата, как можно скорее. Во второй раз за свою жизнь Амур становился свидетелем предательства со стороны родной крови, только здесь пока не было убийства. Хотя неизвестно что хуже — неожиданно погибнуть и не знать о подлости, или же иначе? Для Тура это не было неожиданностью, он знал о подобных планах брата, и наверняка не удивлён.

Императору очень хотелось спросить бывшего генерала о сыне. Дождавшись момента, когда охранник отошёл максимально далеко, Амур как можно тише позвал Тура. Тот был слегка потерян в пространстве и не сразу обратил внимание.

— Не бойся, император. Про то, что Кубай мой сын, Мадиш не знает, так что пока не тронет их, — прохрипел генерал и сплюнул кровью.

Входная дверь снова загрохотала. В коридор вбежал запыхавшийся Дарб. Он жестом подозвал ближайшего бойца и начал расспрашивать о чем-то. Охранник задумался на мгновение, затем указал в сторону конца коридора и быстрым шагом направился туда.

— Вот, уважаемый Дарб, это он, — подвёл он толстяка к камере, где сидел Амур.

— Выпускай тогда, чего рот разинул! — крикнул Дарб.

Воин спешно открыл дверь и махнул головой, требуя выходить. Император поднялся и покинул камеру.

— Вы, двое, за мной его ведите! — крикнул толстяк стоявшим у дальней стены бойцам. Они тут же подбежали и, поторапливая императора, поспешили следом за Дарбом.

Яркий дневной свет больно слепил глаза с непривычки. Покинув арену, Амура повели закоулками, петляющими меж длинных невысоких построек. Вскоре все неказистые строения закончились, и они вышли на небольшую площадь с зелёным ковром травы, разрезанной неширокими вымощенными дорожками. Вдалеке виднелись купола дворца Мадиша. Дарб, почти бежавший впереди, постоянно оглядывался и поторапливал солдат. Он заметно нервничал, боясь куда-то не успеть. Впереди показался огромный навес с каменными колоннами по кругу и фонтаном в центре. Дарб подбежал к толпе солдат и что-то стал объяснять, размахивая руками. Императора подвели к навесу. Из кучи воинов протиснулся толстяк и махнул рукой. Бойцы расступились.

— Вот он, достопочтенная Камири! — кланялся Дарб.

— Свободен! — холодно ответила девушка и он ещё несколько раз откланявшись, поспешил убраться.

— Вы тоже свободны! — приказала Камири охранникам, конвоировавшим Амура. Те спорить не стали и последовали примеру Дарба.

— Урсул, ожидайте команды, скоро отправимся в пески, внизу обождите! — дала она напутствия своей охране, указав на небольшую поляну, чуть ниже, к которой вели ступени от навеса.

— Но, госпожа…! — вопросительно посмотрел на неё боец, переведя взгляд на раба.

Камири недобро сверкнула взглядом, и солдаты не стали заставлять себя упрашивать.

Девушка присела на широкий выступ в колонне и оценивающе посмотрела на императора.

— Можешь пить, — сказала она, кивнув на фонтан. — Не опасайся, не отравлена.

Амур подошёл к плескавшейся воде в выдолбленной в цельном куске гранита большой чаше на толстой подножке и стал жадно пить. В камере поили всего два раза в день, а постоянная жара высушивала внутренности, хотя внизу и было прохладнее, чем наверху, но жажда мучила всегда.

— Благодарю! — сказал император, выпрямившись и утирая рукавом мокрое лицо.

— Скажи, раб, ты — вахр, утративший силу? — поинтересовалась девушка.

— Не знаю, о чём говоришь, — ответил Амур.

— Лжёшь раб! Наверняка боги разгневались на тебя, силу отняли, вот и угодил сюда. Что же ты такого сделал?

— Я не понимаю, о чем спрашиваешь, и кто такой Вахр? Асур — моё имя.

— Там где ты жил, это по-другому называлось? Вахр — это почитаемый человек, который может одним прикосновением излечить, или же покалечить. Может сделать так, что весь род проклятым станет и не будет покоя много лет. Вахр в зверя обращаться может, а ты мог? — с любопытством спросила Камири.

— Никакой я не Вахр, женщина! — ответил император и захохотал.

Девушка в мгновение вскочила на ноги, обшарила руками свой пояс, но видимо не найдя там, что хотела, подошла к рабу и размашисто ударила ладонью по щеке.

— Как ты смеешь, раб, смеяться при мне и говорить мерзости! — заорала она, что голос сорвался на истеричный визг.

Глубоко и часто вдыхая от приступа гнева, девушка присела на прежнее место, с ненавистью глядя на императора.

— Что же дурного в смехе? Какую мерзость услышала ты из уст моих?

— Молчи, раб! — крикнула Камири.

Она вновь поднялась со своего места и стала нервно расхаживать взад-вперёд перед Амуром.