Денис Белый - Нас больше нет

Было очень больно. Душа металась словно в клетке, разрываясь на части. Противная тоска давила на сознание, норовя задушить его, как можно скорее. Император пытался отвлечься, всматриваясь в красивую природу вокруг, в безоблачное небо, озаряемое ярким солнцем, но ничего из этого уже не радовало и казалось каким-то чужим и далёким. Амур взобрался на небольшой пригорок, осмотрелся внимательно и поспешил дальше. Река, преградившая вскоре путь, стремительно несла свои потоки, бурно закручиваясь водоворотами. На том берегу, на высоком холме рос одинокий старый дуб. В памяти сразу появился лик Дарьяны. Амур вспоминал, как под этим древним великаном они втроём, вместе с только народившимся сыном, любили сидеть тёплыми вечерами и подолгу разговаривать о разном.

Император, не останавливаясь, шагнул в воду и поплыл.

Выбравшись на противоположный берег, поднялся на высокий холм. Шаги его становились с каждым мигом неуверенней и уже очень медленно, он подошёл к старому дубу, одиноко пустившему когда-то свои корни на этой вершине.

— Ну, здравствуй! — прошептал Амур, дрожавшей рукой дотронувшись до дерева. Великан ответил лишь слабым шелестом листьев, размеренно покачивая ветвями. Маленькая белая ленточка, повязанная на ветку когда-то Дарьяной, была уже истрёпана и местами изорвана. Она слабо колыхалась от легких дуновений ветра, больно вгрызаясь в память, доставая из её закоулков то, что все эти годы старалось спрятаться как можно дальше.

Император опустился на землю, прислонившись спиной к могучему стволу, и прикрыл глаза. Скулы сильно свело вдруг, к горлу подкатил огромный ком. Амур крепко сжимал веки, стараясь держаться, но влага оказалась сильнее. Слёзы, накопившиеся за жизнь, словно почувствовали долгожданную свободу, хлынув со всей своей мощью. Они не испытывали жалости к человеку, и сейчас, жестоко мстили за долгие годы заточения. Багряный закат солнца, плотно обволакивал горизонт, разливаясь цветом крови. Он наполнял природу тоской, будто сожалея о чём-то и казалось, скорбил вместе с человеком, стараясь задержаться хоть на мгновение и не оставить его в одиночестве.

Вскоре влага иссякла, оставив после себя опустошение в душе. Император ни о чём не думал, сидел без движений, погрузившись мыслями в эту пустоту. Успокаивающий разум сон, решил сжалиться над человеком и поспешил окутать своим мягким покрывалом, давая возможность хоть ненадолго забыться.

Неясный, далёкий шум заставил открыть глаза. Амур вскочил на ноги, озираясь по сторонам. Добежав до дубовой рощи, он обошёл её по кругу и вдалеке с северной стороны, у самого горизонта заметил тёмную кишащую тучу. До слуха стали доноситься разномастные звуки: бряцанье оружием, гул голосов, ржание лошадей. Император пристально вглядывался, но пока не удавалось рассмотреть, кто это был, хотя разницы никакой не имело. Что Тариман, что сирхи, всё одно.

Амур вернулся назад к дубу и стал руками рыть позади него землю. Вскоре на свет появился плотно связанный тюк. Он вытащил его на поверхность, затем с трудом вырвал копьё.

Развязав верёвку, стягивающую тюк, император стал доставать оттуда вещи. Взяв в руки куртку, он бережно разложил её перед собой, задумчиво уставившись на солнце, от которого исходили красивые лучи. Осторожно прошёлся рукой по золотым нитям, кончиками пальцев дотронулся до зашитого Дарой отверстия от стрелы. Сердце вздрогнуло, вновь на мгновение всколыхнув память.

Император поднялся, отстегнул ножны, сбросил с себя ремни, что служили для оружия. Взял в руки куртку и надел её, плотно зашнуровав. Накинул снова ремни с мечом и, взяв в руки копьё, стал очищать его от налипшей земли.

Шорох позади, заставил резко обернуться. В нескольких шагах стоял Яр, стеснительно переминаясь с ноги на ногу.

— Прости, Амур, я не хотел тебя потревожить, — начал извиняться гариец. — Но ждать более нельзя.

— Откуда ты появился?! — недоумённо поинтересовался Амур.

— Мы уж давно здесь, но не хотели тревожить тебя, прости нас, — виновато смотрел на него Яр.

— Кто, вы? — не понял император.

— Мы все, кто воинами стать решили, — ответил тот и, повернув голову назад, провел рукой.

Амур подошёл к склону. Внизу холма, без единого звука, длинной шеренгой стояло множество лошадей, на которых сидели всадники. Лошади все были не обузданы, без сёдел и вообще какой-либо сбруи. Одетые в холщёвые штаны и рубахи, всадники, походили на кого угодно, но не на воинов, хоть у каждого на поясе и висело по два меча.

— Твой сын, Амур…

— Где он!? — перебил император, резко повернувшись к Яру.

— Он ждёт тебя, там, — махнул рукой гариец в сторону, где солнце каждый день совершает свой закат. — Он просил, Снега, чтобы с тобой был, — Яр указал в хаотичный строй воинов, где без седока, смирно стоял белый жеребец.

Император тяжело вздохнул и подошёл вновь к гарийцу.

— Вы погибнете все, — обречённо произнёс он, заглядывая тому в глаза. — Учить вас чему-либо, нет времени.

— Это не важно, Амур, мы уже не те…. Нас больше нет… — с тоской в голосе, ответил Яр.

— Ты прав. Нас больше нет…

Шум противника уже отчётливо разносился по округе. Яр спустился бегом с холма и резво вскочил на свою лошадь. Император подошёл к Снегу, взял за недоуздок, почесал по шее, затем запрыгнул на него, и слегка стукнув пятками в бока, шагом направил его в сторону приближающейся лавины. Гарийцы направились следом.

Сильный топот позади, заставил обернуться, с вершины холма, галопом неслись лошади. Сибур, Маргас и Мерьян и ещё десятка полтора воинов сидевшие на них, устало улыбались, натягивая поводья, пытаясь затормозить разгорячённых коней.

— Мы знали, где тебя искать, император! — радостно закричал Маргас. — Хотел без нас умереть? Ха-ха, не выйдет!

Амур спрыгнул на землю, и когда его воины спешились, крепко обнял каждого.

— Остальные, кто выжил, пешие, не скоро поспеют ещё, — произнёс Сибур, выпуская императора из объятий.

— В путь?! — весело посмотрел Амур на товарищей.

— В путь! — хором ответили бойцы и вскочили обратно на лошадей.

Император выехал вперёд строя, крепко сжимая в руке копьё, смотрящее остриём вверх. Тишина за спиной, сменилась каким-то шумом. Амур обернулся. Гарийцы спрыгивали с лошадей на землю и крепко обнимались, коротко заглядывая друг другу в глаза и что-то произнося.

— …Помни, брат, и прощай… — услышал, он обрывок фразы.

Завершив свой ритуал, воины Гарии вскочили вновь на своих четвероногих друзей, устремив взгляд вперёд.

Император смотрел на них и видел уже совершенно других людей. Взгляд каждого изменился до неузнаваемости. До того беззаботные и добрые, полные жизни глаза, вдруг стали источать какую-то жёсткость, отчаяние. Казалось, всех их подменили в одно мгновение, сменив на бесстрашных и не ведающих пощады бойцов. Они переступили за грань и пусть продолжая дышать прежним воздухам, перестали существовать для самих себя. В их взгляде угадывалась решимость и бесстрашие, готовность отдать свою жизнь, но только чтобы жизнь иная, чистая и добрая вновь возродилась, наполнив своим сиянием мир вокруг.