Джордж Мартин - Танец с драконами. Книга 1. Грёзы и пыль

Площадь была битком набита народом. Многие прикололи к рукавам или повязали на лоб красные лоскуты, и все взоры были прикованы к верховному жрецу Рглора.

— Дорогу, — ворчал рыцарь, пробираясь на коне сквозь толпу. — Посторонитесь.

Его пропускали неохотно, провожая руганью и возмущенными взглядами.

Бенерро, чей звонкий голос разносился по всей площади, был высоким, худым, с аскетическим молочно-белым лицом. Ярко-красная татуировка в виде языков пламени покрывала всю его бритую голову, огибая глаза и безгубый рот.

— Он татуирован, как раб? — спросил Тирион.

Рыцарь кивнул.

— Храм покупает детей и делает их жрецами, храмовыми проститутками или воинами. Вон, видишь? — Рыцарь показал на ступени, где шеренгой стояли люди в фигурных доспехах и оранжевых плащах. Наконечники их копий были выкованы как те же языки пламени. — Огненная Рука. Священные воины Владыки Света, защитники храма.

— И сколько пальцев у этой руки?

— Ровно тысяча. Вместо угасшего огня зажигают новый.

Бенерро указал перстом на луну, сжал кулак, развел руки в стороны. Голос его сделался еще громче, и пальцы внезапно вспыхнули, исторгнув у паствы дружное «ах». Жрец принялся чертить в воздухе знаки, валирийские иероглифы. Тирион узнал только два: Рок и Тьма.

Женщины в толпе рыдали, мужчины потрясали кулаками. Тириону невольно вспомнились отплытие Мирцеллы в Дорн и бунт, вспыхнувший при возвращении провожающих в Красный Замок.

Хелдон Полумейстер говорил, что красный жрец может быть полезен молодому Гриффу, но сейчас это представлялось Тириону крайне неудачной идеей. Он надеялся, что у Гриффа хватит ума не обращаться к Бенерро за помощью — союзники бывают порой опасней врагов. Лорду Коннингтону придется теперь думать обо всем самому: голова Тириона скоро займет место на пике.

Жрец простер руку назад, туда, где на Черной Стене стояли стражи в доспехах.

— О чем это он?

— Говорит, что Дейенерис в опасности. Черный глаз отыскал ее, и приспешники ночи, замышляя ее погубить, молятся своим ложным богам и сговариваются с безбожными иноземцами.

У Тириона волосы встали дыбом от страха. Принцу Эйегону здесь друзей не найти. Жрец говорил теперь о древнем пророчестве, о герое, который освободит мир от тьмы. Двух героев пророчества не предусматривают. У Дейенерис драконы, у Эйегона их нет. Не надо самому быть ясновидцем, чтобы предсказать, как встретят Бенерро и его прихожане второго Таргариена. Хоть бы Грифф вовремя это понял. Тирион дивился собственному волнению: ему-то что за дело до них?

Рыцарь, не обращая внимания на проклятия огнепоклонников, упорно продвигался вперед. Кто-то загородил ему дорогу, но всадник выдвинул из ножен фут своего меча, и перед конем образовался широкий проход. Рыцарь, пустив скакуна рысью, оставил толпу позади. Голос Бенерро и сопутствующий ему рев затихали вдали.

Вскоре рыцарь спешился и постучал в дверь конюшни. Оттуда выскочил раб с вытатуированной на щеке конской головой. Карлика без церемоний сняли и привязали к столбу, рыцарь тем временем торговался с разбуженным хозяином за коня с седлом вместе. Продать выгоднее, чем везти за море. В ближайшем будущем Тирион предвидел корабль — может, он пророк все-таки.

Сторговавшись, рыцарь навьючил оружие, седельную сумку и щит на себя, а после спросил дорогу в ближнюю кузницу. Там тоже было закрыто, но на зов рыцаря дверь отворилась. Кузнец с прищуром оглядел Тириона и взял у рыцаря горсть монет, а рыцарь разрезал кинжалом путы своего пленника.

— Спасибо, — сказал Тирион, растирая запястья.

В ответ послышался смех.

— Погоди благодарить, Бес, — то, что будет дальше, тебе не понравится.

И верно. Каждый браслет чугунных кандалов весил добрых два фунта, не считая цепей.

— Неужто я кажусь таким страшным? — спрашивал Тирион, пока кузнец заклепывал на нем оковы. Каждый удар отзывался в руке до плеча. — Боишься, что я убегу от тебя на своих коротеньких ножках?

Кузнец не поднимал глаз от работы, а рыцарь с усмешкой ответил:

— Меня беспокоят не твои ноги, а твой язык. В оковах ты раб, и никто, даже понимая общий, тебя слушать не станет.

— Зачем это? Я буду образцовым пленником — обещаю!

— Так докажи это и заткнись прямо сейчас.

Тирион повиновался. Его сковали по рукам и ногам, цепью соединив ручные оковы с ножными. Все это железо весило больше него, но дышать он еще дышал — спасибо, что голову не отрезали. Серсее в конце концов только она и требовалась. Рыцарь, не отделив ее от туловища сразу, совершил первый промах. От Волантиса до Королевской Гавани путь долгий — мало ли что может случиться за это время.

Дальше они шли пешком. Тирион звенел и бряцал, приспосабливаясь к широкому шагу рыцаря. Когда он начинал отставать, тот дергал его за кандалы. Это еще не так страшно, мог бы и кнутом погонять.

Длинный мост соединял обе половины Волантиса, оседлавшего Ройн при впадении в море, отделяя заодно старую и богатую восточную часть от наемников, мореходов и прочих варваров.

Входом на него служила черная каменная арка с изображениями сфинксов, мантикоров, драконов и еще более странных созданий. Далее массивные опоры несли на себе настил из расплавленного камня, сооруженный волантинцами в дни расцвета. На мосту едва могли разъехаться две повозки, и двигаться приходилось до крайности медленно.

Сейчас телега с дынями как раз зацепилась колесом за другую, груженную шелковыми коврами. Движение застопорилось, возницы ругались, рыцарь, ухватив Тириона за цепь, пёр напролом. Какой-то мальчишка хотел залезть ему в кошелек, но воинский локоть мигом разбил вору нос.

С обеих сторон мост был плотно застроен лавками, храмами, тавернами, гостиницами, борделями и залами для игры в кайвассу. Почти все дома насчитывали три-четыре этажа; верхние нависали над нижними и чуть ли не смыкались с другой стороной. Мост из-за этого напоминал освещенный факелами туннель. Здесь продавалось все, что угодно: ткачи и кружевницы соседствовали со стеклодувами, свечниками и рыбниками. Золотых дел мастера ставили у двери одного стражника, торговцы пряностями, чей товар был вдвое дороже, — двоих. Между строениями изредка сквозила река. К северу от моста черный, с отраженными звездами Ройн казался впятеро шире, чем Черноводная у Королевской Гавани, на юге он впадал в море.

На середине, будто связки лука, висели отрубленные руки воров. Были выставлены и головы — две мужские и женская; о преступлениях, совершенных казненными, оповещали таблички внизу. Их охраняли двое копейщиков в начищенных до блеска шлемах и серебристых кольчугах, с нефритово-зелеными тигровыми полосками на щеках. Они то и дело махали копьями, отгоняя мелких ястребов, чаек, ворон и прочих любителей падали.