Гай Орловский - Ричард Длинные Руки — эрцпринц

— Спасибо…

— Я вызвался, — закончил он, — его возглавить.

— Но… почему? — воскликнул я.

— Я зять Его Величества, — объяснил он спокойно и с тем же великолепным чувством достоинства, — и мне показалось недостойным отсиживаться в тихом и мирном уголке удаленного от бурь королевства, когда второй зять Его Величества выдерживает основной удар Темных Сил и подвергает себя опасностям и лишениям воинской жизни.

— Ох, — сказал я.

— Я не мог иначе, — ответил он скромно. — Моя честь была под угрозой! Я не мог позволить, чтобы она была унижена вовсе. Потому мой меч в вашем распоряжении, сэр Ричард!

— Хорошо-хорошо, — сказал я торопливо. — Да, я весьма даже обеспечу вам трудности и лишения… но вы подумали о нашей Франке?.. То два мужа, а то ни одного! Это не совсем честно по отношению к ней, и хотя с женщинами невозможно быть честными, но нужно быть хотя бы добрыми.

— Долг супруги, — ответил он твердо, — ждать. А наше дело — облагораживать мир.

— И обустраивать, — согласился я. — Дорогой герцог, у вас будет широкое поле деятельности!

— Спасибо, ваше высочество.

— Как и возможность, — добавил я, — совершать всяческие подвиги. Но сейчас я просил бы вас отдохнуть сутки, а потом выехать навстречу армии герцога Меганвэйла и принять под свою руку крайне важное для всех нас и для победы над противником… военное изобретение!

Он насторожился.

— Ваше высочество?

— Ближайший друг и сподвижник, — объяснил я, — герцога Блэкмура, бывшего правителя Ламбертинии, придумал эпохальное изобретение — рессоры! И хотя это пока только ременные подвески, но с ними телеги с людьми внутри впервые могут развивать практически ту же скорость, что и всадники!..

Такого еще не было, как вы знаете. Это переворот в военном деле. Кто владеет передовыми технологиями ведения войны — тот и выиграет!

Его лицо стало серьезным, наконец проговорил задумчиво:

— Да, я понимаю… Это великая честь, спасибо за доверие. Но нужно многое понять и освоить…

— Вы человек вдумчивый и серьезный, — сказал я. — Именно это в вас всегда ценит наша Франка. Вы справитесь!

Вторую группу я ждал с нетерпением, даже не стал заранее вызнавать, хто такие, уже догадываясь от кого подарочек.

Через двое суток к городу приблизилось компактное войско примерно в три тысячи человек, все в прекрасных доспехах, кони такие, словно их отбирали по всему королевству, а на знаменах, гордо развевающихся над головами, одни львы, леопёрды, орлы, медведи, грифоны, драконы и всякие там вепри с оскаленными клыками.

Я выехал навстречу на Зайчике, Бобик тоже увязался встретить, но, увы, ни Барбароссы, ни Маршалла, зато целый ряд знакомых лиц. Барбаросса прислал хоть и не армию, однако отряд как лучших бойцов, так и достаточно доверенных лиц, постоянно крутившихся у него во дворце.

Они спешились, в мою сторону направились их военачальники. Я помедлил и хотел покинуть седло, но вспомнил, что как-никак я их коннетабль, потому только упер руку в бок и наблюдал спесиво и надменно, как они выстроились в ряд и поклонились.

— Приветствую, — ответил я державно и вскинул руку. — Вы прибыли вовремя, дорогие друзья! Нам многое предстоит… и покрыть себя славой, и увековечить имена, и перевернуть мир… но сегодня день отдыха. Приводите себя в порядок, знакомьтесь с боевыми соратниками, готовьтесь к будущим подвигам!

Я спрыгнул на землю, это знак, что формальная часть кончилась, перехватил уважительные и донельзя удивленные взгляды верховных лордов Варт Генца: почему эти военачальники кланяются, словно я их непосредственный командир, но что делать, не напомнили бы, я и сам бы забыл, кто есть коннетабль всех вооруженных сил королевства Фоссано.

Дальше я шел вдоль их ряда, называл по именам, это всем льстит, пожимал руки, улыбался и отпускал шуточки в адрес сэра Маршалла, самого Барбароссы, его могучей Алевтины и разных знаковых событий, вроде Каталаундского турнира или бесславной попытки неких забугорных, точнее захребетных, сил совершить гнусный государственный переворот.

Впервые за долгое время увидел брата Вангардия, он настолько влился в поисковый отряд Норберта, что ни разу не показывался в Баббенбурге, постоянно пребывая в разъездах.

Он, видя, что я смотрю на него, поклонился, подошел торопливо.

— Ваше высочество… вам что-то угодно?

Я сказал беспечно:

— А, послушник… Что-то вы так пропали внезапно. А то у меня голова от военных планов совсем ничего не соображает… надо бы поляпать языком о чем-нить попроще, что не требует мозгов. К примеру, о божественном, а вас хоть с собаками разыскивай!

Он с натугой улыбнулся и сказал примирительно:

— Ваше высочество, о божественном хоть все знают и все думают, что знают, но на самом деле… это сложно.

Я беспечно отмахнулся.

— Да ладно вам!.. Что там сложного?.. Я вот, как правитель, заинтересован прежде всего, чтоб люди работали лучше. Будут работать хорошо и много — все будет. Но что посоветует Святое Писание или хотя бы церковь?

Он подумал, пожал плечами.

— Раньше плохо работающих просто пороли, теперь — больше платят, чтоб старались.

— Ага, — возразил я, — а они, получив денег больше, просто дольше отдыхают и больше пьют! Нет, надо что-то иное… К примеру, Господь не просто создал мир и до сих пор спит, а побуждает созданного им человека работать и работать! А потом на Страшном Суде спросит: а хорошо ли ты работал, достиг ли высот в мастерстве? Постоянное совершенствование в своей специальности — это моральный долг перед Господом! Долг и ответственность за исполнение услышанного призыва.

Он поморщился.

— Ваше высочество, вы, конечно, великолепный военачальник, но тонкая духовная составляющая веры бывает слишком сложна для понимания…

— А если для понимания, — сказал я бодро, — добавить мужской грубости?.. Скажем, профессиональная продуктивность и деловой успех выступают свидетельством достойного выполнения долга! Леность же греховна, ибо праздный «не услышал» Божьего призыва. Как вам такое?

Он вздохнул, покачал головой.

— Леность, праздность… это толковать можно по-разному. Нищие, как вам известно, если вы открывали Библию, «люди Божьи», им нужно оказывать милосердие, давать пропитание, одежду, жилье… Это богоугодно!..

— Я бы предпочел заставить их обучиться ремеслу и работать, — прервал я.

Он вздохнул и промолчал, только глаза трагически воздел к небу, мол, с каким придурком вынужден общаться, а я подумал, что протестанты милосердие и богоугодность понимают именно как возможность дать этим бродягам возможность обучиться ремеслу и зарабатывать на жизнь. Более того, те страны, которые приняли протестантство, тут же ввели жестокие законы против бродяжничества.