Гай Орловский - Ричард Длинные Руки — эрцпринц

— Или обрадовался, — сказал я мрачно, — что сами в пасть льва идем, да еще с песней. Как принцесса?

Он кивнул в сторону ворот. Там из-под арки выезжает группа рыцарей, в центре Аскланделла, красивая и высокомерная, спина прямая, в женском седле ее держать особенно легко, а когда рыцари начали соскакивать на землю, милостиво приняла руку самого бойкого, успевшего преклонить колено и голову, и величественно покинула седло, ступив сперва на колено рыцаря и коснувшись ладонью, его головы, затем сошла на землю и лишь тогда отпустила его руку, что едва не вспыхнула жарким огнем от счастья.

Я потащился навстречу, она встретила меня холодным взглядом.

— Ваше высочество, — произнес я ровным протокольным голосом, — для вас приготовлена отдельная комната в этой перенаселенной крепости. Но если хотите…

— Нет, — отрезала она, — не хочу! И не мечтайте.

— Спасибо, ваше высочество, — сказал я с жаром. — Ой, как вы меня осчастливили.

Она ожгла меня огнем диких глаз, управитель подошел и смотрел то на нее, то на меня, и она ушла за ним.

Клемент пробормотал:

— Мунтвигу придется быть настороже.

— Так ему и надо, — ответил я мстительно. — Гад он перепончатый.

На этот раз ужин превратился в пир в честь прибывших гостей, столы накрыли в большом зале, где расположились все мои военачальники.

Сэр Коллинсворд постоянно улыбался, и его растянутая в ширину челюсть стала еще шире, просто карикатурно, но это его не портило, а напротив, все улыбались, глядя, как и низ щек тоже пошел в стороны, делая улыбку хозяина замка беспечно счастливой и радостной.

За нашим столом, расположенным у стены на возвышении, только крупнейшие военачальники и, увы, принц Сандорин с принцессой Аскланделлой. К тому же оба, исполненные спеси, претендуют по праву знатности рождения на самые почетные места, потому их поместили на правую руку от хозяина, а я, естественно, по левую от его жены, а дальше от меня Клемент, Сулливан, Норберт, Мидль, Палант и Макс, а в самом конце — Альбрехт и епископ Геллерий.

Альбрехт по моему знаку покинул свое место и пересел ко мне с видом наставника молодого и зеленого ученика, не обращая внимания на укоризненный взгляд церемониймейстера. Но Клемент и все остальные не возражали, Альбрехт из первых армландцев, явившихся под знамя Ричарда, а такие люди выше этикета.

Все мы сидим с одной стороны, лицом к залу, где за столами с обеих сторон уже пируют и веселятся наши знатные рыцари. Там же я заметил несколько женщин явно знатного происхождения. Одна из них, та, что раскачивалась на качелях, несколько раз поднимала голову и, не слушая обращенных к ней комплиментов, вперяла в меня вопрошающий взгляд.

Рядом со мной Альбрехт довольно прогудел, как шмель размером с медведя:

— Чаша доброго вина не помешает выпить весь кувшин!.. Да-да, дорогой друг, пить за здоровье надо регулярно, иначе оно может подвести.

Я посмотрел с недоумением, потом сообразил, что развеселившийся Альбрехт пародирует сэра Растера как манерами, так и речью.

Он выхватил из руки слуги кувшин, наполнил кубок себе, взглянул в мой кубок, тот еще полон, и тогда остатки великодушно, помня об этикете, вылил леди Сандре, как хозяйке и прекрасной женщине.

Она заулыбалась, спросила кокетливо:

— Граф, а вы какие настольные игры предпочитаете?

Он подумал, ответил с просиявшим лицом, как ответил бы наш любимый Растер:

— Жареного гуся в яблоках! Но можно и кабанчика.

Она расхохоталась, красиво закидывая голову и показывая великолепную нежную шею с белой кожей.

— Вы такой шутник!

— Это я могу, — добродушно рыкнул Альбрехт. — Такое иногда задвину, что и на голову не налезет.

— Вы все еще одиноки? — спросила она с сочувствием. — У нас вы можете и остепениться… Видите вон ту роскошную женщину? Эго моя бедная сестра. Вообще-то она богатая, после гибели мужа у нее сейчас огромное состояние, но все-таки женщина нуждается в любви и ласке…

Альбрехт громыхнул обнадеживающе:

— Богатая вдова всегда найдет мужчину, готового на безответную любовь!

Леди Сандра сказала с надеждой:

— Надеюсь. Я так хочу ей счастья, бедняжке.

— У бедных больше детей, — утешил он, — зато у богатых больше родственников. Ей не скучно!

Я откинулся на спинку кресла, чтобы они могли переговариваться, Альбрехт вообще-то всегда внушает женщинам доверие и желание о нем позаботиться, леди Сандра взглянула на меня виновато.

— Простите, ваше высочество, что не даем вам ухватить кусок с вашего же блюда… а вы уже выбрали для себя жену?

Я сказал виновато:

— Все еще выбираю…

— Правильно, — прогудел Альбрехт. — Главное, не останавливаться!

— Ох, — сказала леди Сандра с мягким укором.

— И вообще, — проговорил он гулко, но не совладал с басом и закашлялся, перейдя почти на писк, — как я понял, жажда повидать мир, страсть к безумным приключениям и жарким битвам почему-то толкают к женщинам с отдельной комнатой.

Леди Сандра рассмеялась, замужняя женщина с большим стажем лучше понимает мотивы, которыми руководствуются мужчины, и посмотрела на Альбрехта почти материнским взглядом.

Сам лорд Коллинсворд, натянуто улыбаясь, развлекает беседой принца и принцессу с правой стороны, никогда за его столом не собиралось столько принцев, и он начинает чувствовать себя не в своей тарелке, эти двое настоящие принцы, не то, что я…

Потом я вошел в отведенные мне покои, кивнув ободряюще Зигфриду, огляделся, ничего особенного, чисто и аккуратно, ложе широкое, надежное, не рассыплется.

За дверью постоянно шелестят шаги слуг. Знатных гостей из числа моих военачальников расположили в комнатах рядом, а так как нас многовато, то по двое-трое, а это значит, как не выпить еще…

Я брякнулся на постель, воздух в комнате жаркий, несмотря на открытое окошко. Ночной воздух еще не успел остыть, а здесь от накаленных солнцем стен вообще как в печи.

Итак, мы уже продвинулись по Бриттии навстречу настоящей опасности. Из присущей мне трусости… нет, даже себе так нельзя говорить, а лучше — из присущей мне осторожности… даже осмотрительности, мудрой осмотрительности я пока даже близким не раскрываю истинную цель похода. Да-да, кто знает, каковы у Мунтвига возможности, маги и колдуны у него тоже в свите, сам видел, хотя этот гад и провозгласил поход за Веру.

А у нас, выходит, контрпоход. Мунтвиг, если хочет, чтобы его воспринимали защитником веры, как вот наши воспринимают меня, у меня есть даже официальный титул Дефендера, должен вести себя… ну, благочестиво.

Благочестие зависит, как я его понимаю, все-таки не от количества убитых язычников или их сожженных домов. Благочестие… это выполнение рыцарского долга, а он весь основан на заповедях: защищай слабых, будь справедлив, направь свою силу только на добрые дела… а их оценит сам Господь, не церковь.