Генри Олди - Сеть для миродержцев

Такое немереное количество детишек могло привести в замешательство кого угодно, кроме Дроны. Он слышал от сплетников, что здесь приложил руку Черный Островитянин, взращивая потомство Слепца в неких "сосудах с топленым маслом". А вместительность и производительность подобных сосудов была прекрасно известна Брахману-из-Ларца.

Уж кому-кому…

Возможно, именно поэтому он не расстраивался, что решительно не в силах отличить сотню наследников Слепца друг от друга, за исключением старшего Бойца и второго по старшинству, Духшасаны-Бешеного.

Где тут отличить, если все похожи как две капли. воды?

Зато и поддержка Бойцу, когда он воссядет на трон, была обеспечена. Сто голосов против пяти! Ну-ка, бейтесь об заклад, почтенные, кто кого переорет?

Пандавы или Кауравы?

Грозный ведь - чистопородный Каурав, да и насчет богов-родителей тоже не мочалом шит…

Предаваясь размышлениям такого рода, Дрона миновал рощу, напился по дороге из родника и выбрался на широкий луг, приспособленный под колесничное ристалище.

Странно: ежедневно копыта и колеса превращали травяной покров в резко пахнущее месиво! Казалось бы, за две недели от луга должна была остаться утрамбованная площадка, но… Но каждое утро метелки дикого овса вновь тянулись вверх, нагло топорщился молочай, смеялся остролистый мятлик, а бессмертная трава-эрака сплошным ковром устилала землю.

И цветы, цветы: багрец, лазурь, яичный желток, сиреневые сумерки, пурпур, синева…

Луг вызывал у Дроны в памяти Начало Безначалья с его вечными армиями на одно лицо, и почему-то Брахману-из-Ларца были неприятны подобные намеки.

Сейчас на импровизированном ристалище находились всего две колесницы. Обе отчаянно маневрировали, стараясь зайти противнику в тыл, потом (видимо, по команде) упряжки были на миг остановлены, и начался ритуальный объезд друга-соперника посолонь, традиционным кругом уважения и почета.

В реальном бою после такого объезда зачастую вскипала схватка не на жизнь, а на смерть,но и жизнь и смерть без чести - что они для кшатрия?

Грязь, пыль, волоски на ладони - дунь, улетят без цели и смысла!..

Дрона пригляделся и улыбнулся.

Улыбаться он научился шесть лет тому назад, вскоре после разгрома панчалов. День первой улыбки запомнился ему навсегда: измученная Крипи лежала в одеялах, блестящими глазами следя за суровым мужем, а рядом с ней истошно пищал крохотный комочек. Сын, которого попросту не могло быть на свете, которого никто не ждал, в которого никто не верил… Сын. Плоть от плоти, кровь от крови, Жар от Жара - в прямом смысле слова, потому что обряд моления о потомстве стоил Дроне изрядного количества накопленного тапаса.

Новорожденный Жеребец, маленький Ашватхаман, лучший из пачкающих пеленки, бык среди молокососов, изобильный подвигами на поприще воплей, настойчиво требовал тепла и еды - грудастая кормилица уже истомилась под дверью! - а Дрона все не находил в себе силы отвернуться и уйти.

Что-то творилось с его лицом - что-то страшное. Губы самовольно растянуло волчьим оскалом, скулы бесстыже выпятились, резче проступили "гусиные лапки" в уголках глаз, а в горле глухо заклокотало, словно кашель пытался вырваться наружу, но его не пускала тайная преграда.

"Заболел?" - отстраненно подумал Дрона, никогда раньше не болевший.

И увидел счастье во взоре жены.

Счастье большее, чем сияло до сих пор.

- Хвала богам… - одними губами прошептала Крипи, комкая одеяло. - Ты улыбаешься…

Пальцы женщины судорожно сжались ястребиными когтями, ткань одеяла треснула, и Крипи закричала во весь голос, ничего не стыдясь и никого не стесняясь:

- Дрона, муж мой, ты улыбаешься!

Дверь распахнулась, и вбежала испуганная кормилица.

…Ближней колесницей правил шестилетний Ашватхаман. Сзади, в "гнезде", стоял опытный сута-воз-ница, готовый в случае чего мгновенно перехватить поводья, но этого не требовалось. Сын Дроны правил ловко и умело, упряжка повиновалась ему, что называется, с полувзмаха, и ритуальный объезд Жеребец, оправдывая свое имя, сумел завершить раньше противника, выиграв "ось и чеку".

Теперь солнце за спиной Ашватхамана било сопернику в глаза.

Дрона еле сдержался, чтобы не помахать сыну рукой. И машинально отметил уже в который раз: желая не причинить Жеребцу вреда излишней любовью или опекой, он относится к собственному ребенку гораздо более сурово и пристрастно, чем к любому другому из учеников. На то были причины и помимо отцовских чувств. Чистокровный Брахман-из-Ларца во втором колене, маленький Ашватхаман с рождения обладал всеми способностями отца и матери. Сейчас Дрона отлично понимал своих собственных учителей: их шепоток за спиной, их сияющие взгляды, их желание оставить Дрону при себе, оставить, не пустить дальше, отдать себя всего, до последней капли…

Одно смущало Дрону - то, о чем недавно в конфиденциальном разговоре с глазу на глаз сказал ему Грозный.

- Полагаю, твой сын в зрелом возрасте превзойдет нас всех. Однако есть у него большой недостаток, способный помешать Жеребцу стать истинным великоко-лесничным бойцом. Этот дваждырожденный, этот мальчик слишком любит жизнь, и жизнь ему очень дорога. Ты понял, что я хочу сказать, Наставник?

Дрона понял.

Малыш и впрямь слишком любил жизнь. Не свою собственную жизнь, а жизнь вообще, во всех ее проявлениях. Если любить, так навсегда, если смеяться, так до упаду, плакать - навзрыд, мечтать - взахлеб, драться - неистово, дружить - верно…

Без полутонов, только мрак и свет.

Все правильно, Грозный… Половодье чувств не пристало дваждырожденному, не пристало оно и истинному махаратхе, грозе врагов. Слишком любить жизнь означает не надеяться на взаимность.

Все правильно.

Дрона кивнул регенту-исполину. И подумал, что зря не сказал Грозному про обряд распознавания, который сам же и свершил тайно по отношению к своему сыну. Путем такого моления можно было узнать, чьим воплощением является тот или иной человек на земле, и обряд этот не был запрещен, но… скажем так: не поощрялся.

Ответ изумил Дрону.

Оказалось, о шестилетнем Жеребце сошлись воедино частицы ипостасей Шивы, Кали и Камы.

Разрушения, Мрака и Любви.

Дикая, отчаянная смесь…

Иногда Дроне казалось, что только один человек в детстве был похож на Жеребца.

Обладатель Топора-Подарка.

За лугом начинались стрельбища.

Еще издалека Дрона обратил внимание на шум, доносившийся оттуда. Вместо привычных команд воевод-лучников, вместо щелканья тетив о кожаные браслеты, вместо чмокающего всхлипывания, с которым стрелы впивались в мишени, раздавался нестройный гул голосов. Брахман-из-Ларца прислушался.

Опять дети ссорятся?