Энн Маккефри - Странствия дракона

— Пока мы еще не знаем, смогут ли личинки выжить там, где нет болот, — напомнил он Лессе.

— Нетрудно проверить, — подал голос Н'тон. — Я знаю Южный, вероятно, не хуже Ф'нора. Разреши мне отправиться туда. — Увидев, как нахмурилась Лесса и встревожился Ф'лар, молодой всадник торопливо продолжал: — Т'кул меня не найдет. Он слишком прямолинеен… и предугадать его действия нетрудно.

— Хорошо, Н'тон. Иди. Ты прав. Ведь я действительно еще никого не послал туда. — На миг Ф'лара кольнула обида — Ф'нор был занят с женщиной… А он — всадник! Прежде всего — всадник! Затем он выбросил из головы эту мысль. В конце концов, Брекки была Госпожой Вейра — и она потеряла дракона. Если присутствие Ф'нора ей необходимо, не стоит упрекать ее за это. — Иди, Н'тон. Постарайся исследовать возможно большую территорию. И привези образцы личинок из разных мест. Возможно, они будут чем-то отличаться.

— Личинки есть личинки, — пробормотала Лесса — Звери в горах отличаются от зверей на равнине, — сказал Н'тон. — И лунные деревья, что растут в Южном, больше самых огромных деревьев в садах Нерата.

— Ты знаешь слишком много, — заметила Лесса, улыбкой смягчив свои слова.

Н'тон усмехнулся в ответ:

— Я бронзовый всадник, Госпожа Вейра.

— Отправляйся, — Ф'лар слабо шевельнул рукой. — Нет, подожди… Ты уверен, что Форт обойдется без тебя и Лиота? Когда следующая атака? — Не тревожься. Еще целый день и ночь впереди. Этот ответ, полный молодого задора, внезапно привел Ф'лара в раздражение. Он взглядом показал в сторону прохода и, когда Н'тон перешагнул порог, яростно прохрипел:

— Я снова буду здоров… Буду… буду!

Лесса мгновенно очутилась рядом, ее ладони легли на пылающий лоб Ф'лара. Он поднял руку, прижав ее пальцы к лицу… их целительная прохлада дарила забвение.

— Конечно, ты будешь здоров… Ты никогда не болел, — тихо прошептала Лесса, поглаживая его лоб свободной рукой. Затем привычные строгие нотки зазвучали в ее голосе: — Но ты часто делал глупости. Кто же идет в Промежуток с такой раной?

Ее тон и ласковые, нежные прикосновения пальцев успокоили Ф'лара. Вытянувшись на постели, он закрыл глаза и погрузился в сон.

Когда в холд Руат пришла весть, что Рождение, вероятно, произойдет сегодня, в этот яркий, солнечный день, Джексом не знал, радоваться или нет. С тех пор, как десять дней назад две королевы погибли в смертельном поединке, Лайтол погрузился в такую печаль, что Джексом в его присутствии ходил на цыпочках. Его опекун всегда был мрачным человеком, не признававшим ни шутки, ни веселья, но теперь он вообще почти перестал разговаривать. И это горестное молчание держало в напряжении весь холд. Даже новорожденные дети не плакали. Потерять королеву… Джексом знал, что это плохо, очень плохо… Но потерять сразу двух, таким ужасным образом! В этом ощущалась некая мрачная предопределенность. Джексом был испуган, потрясен до глубины души. Он почти страшился вновь увидеть Фелессана. Его постоянно преследовало чувство вины. Неужели случившееся являлось наказанием за богохульство, за их вторжение на площадку рождений? Однако логика опровергала такой чудовищный вывод. Ведь королевы погибли не в Руате; они были даже не из Форт Вейра, под защитой которого находился их холд. Сам Джексом никогда не встречался ни с Киларой, ни с Брекки. Он не знал Ф'нора, хотя искренне жалел его — если хотя бы половина услышанного им была правда: что Ф'нор взял Брекки в свой вейр и забросил все дела, чтобы выходить ее. А она так тяжело болела… Странно, все сочувствовали Брекки, но никто не вспоминал Килару — а ведь она тоже потеряла дракона.

Джексому хотелось бы разобраться во всем, но он знал, что не должен спрашивать об этом опекуна. Как не должен спрашивать о том, отправятся ли они с Лайтолом на Запечатление в Бенден. Но иначе зачем Предводителю Вейра посылать им весть? И разве руатанка Талина не была одной из девушек, избранных для Запечатления с новой королевой? Значит, кто-то должен будет представлять их холд в Бендене. Ф'лар всегда приглашал обитателей холдов, хотя остальные Вейры не делали этого. И он так долго не видел Фелессана! Казалось, целая вечность прошла с тех пор, как он летал на праздник в Телгар.

Джексом вздохнул. То был тяжелый день. Он вздрогнул, вспомнив обжигающий холод Промежутка и ужас, который охватил его в этой ледяной пустоте. Лайтол сказал ему — настоящий мужчина не должен испытывать страха. Но страх вернулся опять — когда он увидел, как бьются Ф'лар и Т'тон. Джексом снова вздрогнул; при одном воспоминании по коже поползли мурашки. Все шло плохо на Перне. Королевы убивали друг друга, Предводители Вейров сражались на поединке, Нити неожиданно падали то тут, то там, не подчиняясь расчетам всадников. Жизнь теряла налаженный ритм, привычный порядок рассыпался, и он, Джексом, не мог ничего исправить. Это было несправедливо. Ведь раньше все шло так хорошо! Каждый знал, что холд Руат процветает и богатеет. А теперь, всего шесть дней назад, они потеряли новые поля на северо-востоке… Если дела и дальше пойдут так же, много ли толка будет от тяжелого труда, которым изнурял себя Лайтол? Не потому ли пострадали земли холда, что управляющий теперь стал таким… таким странным, равнодушным? Но как несправедливо! Ведь Лайтол так много работал! Нет, похоже, они все-таки не попадут на этот раз в Бенден… значит, ему, Джексому, не увидеть, кто же пройдет обряд Запечатления с новой королевой, вылупившейся из золотого яйца… Несправедливо, как несправедливо!

— Лорд Джексом! — запыхавшийся работник, хватая ртом воздух, неожиданно появился в дверном проеме. — Господин Лайтол просил тебя обрядиться в лучшее платье! Яйца скоро треснут! — Парень выпучил глаза. — О, мой лорд, ты веришь, что нашей Талине может повезти?

— Безусловно! — с восторгом воскликнул Джексом. — Ведь она родилась в Руате! Иди, я сейчас!

Пальцы, срываясь, скользили по застежкам штанов и куртки. Он надевал их только один раз, на свадьбу в Телгаре, и старался быть очень аккуратным. Однако на великолепной ткани уже красовались сальные пятна — след руки какого-то гостя, который схватил его за плечо и отшвырнул в сторону, чтобы лучше видеть поединок.

Накинув плащ, Джексом разыскал под кроватью перчатки и вприпрыжку помчался во двор, где ждал голубой дракон.

Однако при первом же взгляде на голубого он вспомнил, что старшему сыну Гроха досталось яйцо огненной ящерицы. Лайтол же сам отказался от пары яиц, предназначенных холду Руат, второму по старшинству на Перне. И это тоже было вопиющей несправедливостью. Пусть сам Лайтол не собирался иметь никакого дела с файрами, но почему же должен страдать он, Джексом? Лорду Руата положено яйцо! Лайтол не имел права отказываться!