Джеймс Барклай - Крик Новорождённых

— И тем не менее проблемы есть, — продолжала Лотерис. — Дорогу на Вестфаллен бдительно охраняют. По слухам, это постоянные учения на случай эпидемии скота, но, на мой взгляд, они идут слишком давно, чтобы этот предлог оставался убедительным.

— За моей спиной — сотня Доспехов Бога, глас Лотерис. Дорожные посты для нас не преграда.

— Канцлер, я должна спросить. Все это так неожиданно, хоть я и выполнила все просьбы, которые содержались в ваших посланиях. Что произошло в Вестфаллене? И почему в этом участвует маршал Васселис?

Коройен кивнула.

— Как зовут чтеца в Вестфаллене?

— Элса Геран, мой канцлер.

— И ты ее когда-нибудь видела или слышала, чтобы она произнесла хоть слово?

— Нет, — ответила Лотерис, хмуря брови.

— И, несомненно, когда ты говоришь с первым гласом Кирандона, ты понимаешь, что у него те же проблемы — он тоже ничего о ней не знает.

Лотерис кивнула.

— Это так, насколько я помню, но…

— Тогда призови к себе Бога и выслушай то, что я тебе расскажу. Это урок, который показывает, почему никогда нельзя терять бдительность. В этой прекраснейшей стране вершится зло, и оно так близко, что, кажется, к нему можно прикоснуться.

К тому моменту, когда они достигли Дома Масок, расплывшееся лицо Лотерис было багровым и злым.

Это произошло с каждым из них по очереди, и для Ступеней Восхождения наступили долгие и мрачные дни. Это так не вязалось с радостным солнцем, заливавшим Божью землю. Посевы созревали, на деревьях наливались плоды, молодые животные крепли и росли. Даже косяки рыб, казалось, становились все более многочисленными и стремились попасть в сети, как только их закидывали.

Во всех отношениях этот сезон соластро был благословенным. Вестфаллен нежился на солнце, овеваемый морским бризом. Погода наладилась надолго, в этом Ардол Кессиан не сомневался. Торговля была оживленной и доходной, зерно уже продали за хорошую цену задолго до обильного урожая. Народные гуляния и горячие молитвы у Дома Масок расцвечивались улыбками и смехом.

Однако вдали от посторонних глаз и настороженных ушей приезжих — торговцев и просто чужаков — за Восходящих молились. Весь город знал о постигшем их несчастье, и за закрытыми дверями горожане единодушно молили Бога о милости к ним. Доброжелатели постоянно текли к дверям виллы. Там охотно принимали подарки и добрые слова. Никого никогда не прогоняли. Порой поддержка была единственным, что помогало Ступеням не сдаваться.

Эстер не видела этого, она целиком сосредоточилась на Восходящих и почти совсем не спала и не ела. Когда женщина все-таки ложилась отдохнуть, ее мысли были полны ими, и она часто вскрикивала во сне так же громко и испуганно, как они сами, потерявшиеся в той битве, что шла внутри их тел.

Начиная с третьего дня от рождения соластро такое состояние быстро захватило всех четверых. Эстер никак не могла прогнать от себя воспоминания. Трое мальчиков сидели у постели Миррон, глядя, как она извивается, стонет и плачет. Они приложили к ней ладони, пытались успокаивать, но в словах не чувствовалось уверенности, и Эстер ясно прочла на их лицах страх и ожидание. В процессе развития Восходящих все, что происходило с одним, происходило потом и с остальными.

Как печально. Дерзкое юношеское возбуждение и дикие фантазии о том, что скоро они смогут принимать форму дерева, коня или всего, к чему они прикоснутся, рассеялись как дым. Радостное волнение уничтожила страшная неизбежность того, что им предстоит.

Неудивительно, что первым стал Оссакер. Он всегда был очень чутким, и понимание состояния Миррон указало его разуму тот же путь, каким ушла она. Вдобавок при слабом здоровье мальчика приходилось опасаться за его жизнь. Ардуций и Гориан старались поддерживать друг друга в тот день, когда остались вдвоем, пока Ардуций внезапно не упал среди садовой колоннады.

К тому моменту, когда Гориан впал в беспамятство, мальчик уже не боялся, а злился. Он был уверен, что это путь к расширению возможностей и понимания, и чувствовал себя беспомощным, поскольку не мог его контролировать. Кессиан долго разговаривал с ним, однако тот лишь мрачно замкнулся. Гориан был мнительным и начал опасаться, что его способности вот-вот оставят его.

Когда через три дня после Ардуция его стали охватывать болезненно-острые ощущения, Гориан улыбнулся и заплакал от облегчения.

— Но что тебе принесет облегчение сейчас, племянник мой? — прошептала Эстер, убирая влажные волосы с его горячечного лба.

Все Восходящие находились в одной комнате, в дальних помещениях виллы. Здесь издаваемые ими время от времени вопли не могли потревожить жителей Вестфаллена или пробудить подозрения у посторонних. На шестнадцатый день их пребывания в таком состоянии — в борьбе с собой и за пределами помощи человека или Бога — изменений в состоянии подростков не наблюдалось.

В более спокойные периоды, когда их мышцы не были напряжены, а лица — искажены пугающими гримасами, ребят заботами окружающих приводили в порядок и немного поддерживали. Заставляли глотать воду и жидкую пищу, в основном овощи и размоченный хлеб, массируя им горло. Двигали конечности, чтобы уменьшить судороги и предотвратить атрофию. Дженна Кессиан и хирурги установили жесткий режим, и все, кто помогал ухаживать за детьми, изучили его досконально.

— Эстер?

Эстер оглянулась на окликнувшую ее Шелу Хаси. Бедняжка Шела сидела на стуле рядом с кроватью Ардуция. Она не жалела сил больше, чем остальные, и чуть ли не считала себя виновной в состоянии Восходящих. Слова утешения не уменьшали чувство ее вины.

— Извини, просто говорила с Горианом. Не знаю, может, им полезно, чтобы с ними разговаривали.

— Стоит попробовать все, — ответила Шела.

Был конец дня — спокойный период для Восходящих. Их покормили, им поупражняли руки и ноги, переодели в свежее белье. Однако даже когда они не стонали и не бормотали какую-то невнятицу, их забытье было беспокойным — подростки метались на постели и тревожили всех, кто за ними ухаживал. Дженна Кессиан и Андреас Колл ушли, чтобы попробовать отдохнуть. Меера Наравни и Йен Шалк скоро заступят на дежурство.

Мееру и Гвитен Терол трудно было увести от детей. Матери Ардуция и Оссакера тоже очень расстраивались, но они — всего лишь простые жительницы Вестфаллена, имевшие долговременные способности и доверившие своих детей Ступеням Восхождения. Личности отцов навсегда останутся тайной для детей. Им небезопасно знать об этом.

Эстер снова посмотрела на Гориана. Он повернул голову, губы его шевелились, а на подушку стекала нитка слюны. Она не могла даже предположить, где сейчас Гориан, действительно ли он испытывает боль или же просто бредит, потеряв способность управлять разумом и телом. Или мальчик захвачен неконтролируемыми ощущениями, потоком, несущимся сквозь него?