Джеймс Барклай - Крик Новорождённых

Мощное пение быстро нарастало, эхом отражаясь от склонов Гау и разносясь над озером Аир. Это была не похоронная песнь цардитов, а гордый напев, который заставлял сердце биться сильнее, а кровь быстрее бежать по жилам. Этот гимн знали все, кто находился в лагере, и многие из тех, кто стоял под его стенами. Гестерис помнил каждое его слово.

Когда генерал впервые услышал гимн на вступлении в должность маршала-защитника Юрана, у него на глаза навернулись слезы — после стольких лет нелегкой борьбы на земле Атрески. И сейчас Гестерис почувствовал, что способен заплакать. Он возвысил голос, присоединяясь к приближающейся армии, а внизу командование цардитов пыталось развернуть своих солдат навстречу новой угрозе.

Впервые среди врагов возник страх. Бой почти прекратился. Все, кто находился в лагере, пели вместе с Гестерисом, и он ощутил трепет и воодушевление. Это было великолепно — и ждет ли их победа или поражение, никто из оставшихся в живых не забудет этих мгновений.

Первым признаком появления армии Дел Аглиоса стали фонари, которые несли солдаты позади первой линии, внутри всех трех колонн, вошедших сквозь разрушенные стены и ворота. Они с пением возникали в освещенной кострами ночи — армия в триста ярдов по фронту, полная уверенности в себе. Заслон из копий по центру, гастаты справа и слева в идеальном строю. Принципии и триарии позади них, еще невидимые в темноте. А следом за ними — безошибочно узнаваемый грохот повозок, запряженных волами. Артиллерия.

По сигналу, которого Гестерис не увидел, пение прекратилось. Его лагерь еще раз пропел последний куплет, а потом он тоже дал приказ замолчать. Тишина растеклась по полю, и только далекий топот коней и звон оружия нарушали его. Дел Аглиос остановил свою армию в ста пятидесяти ярдах от противника, подзадоривая их продолжать атаку.

Гестерис ничего не говорил, дожидаясь, чтобы дисциплина и мощь новой армии произвели должное впечатление на цардитов, которые теперь оказались между двух огней. Его солдаты подходили с дальней стороны лагеря, чтобы укрепить защиту спереди и на флангах. Стрелы больше не летели. Удары клинков прекратились, как и попытки перебраться через ограждение по лестницам. Генерал улыбнулся и сплюнул себе под ноги.

— Теперь вы не так в себе уверены, цардитские ублюдки? — прорычал он и посмотрел на Келл и Нунана. — Похоже, мы все-таки переживем эту ночь.

Позади них, высоко в горах Гау, горел сигнальный огонь. Он стал фоном для Роберто Дел Аглиоса, измотанные легионы которого пошли в атаку.

848-й Божественный цикл, 19-й день от рождения дуса, 15-й год истинного Восхождения

— Неристус, нацеливай катапульты на врага! Быстрее! Они подводят к воротам лагеря таран. Мне нужен проход — и немедленно! — Роберто выкрикивал приказы, несясь в галопе. Экстраординарии мчались в разные стороны, чтобы их передать. — Картоганев, веди свою кавалерию налево! Я хочу, чтобы стену очистили! Легионеры Гестериса не смогут нам помочь, если будут сидеть под щитами! Даваров поддержит тебя триариями. Как только вы окружите лагерь, валите ограду. Левимы! Нужно уничтожить все резервные катапульты цардитов! Будьте готовы к атакам кавалерии, я не знаю, куда Кастенас увела степняков.

Роберто поскакал обратно между гастатами и принципиями, бросая вызов стрелам, которые прилетали из-за передних рядов цардитов. Легионеры должны знать, что он рядом. Поле сражения заливал яркий свет со стороны трех армий, но здесь, на переднем крае, было темно, жарко и мерзко воняло. Его легионы измучены. Слишком измучены, чтобы сражаться, но они вынуждены сражаться. Усталость и напряжение читались на всех лицах, обращенных к нему, ощущались в дрожи рук и ног. Необходима скорая победа, иначе цардиты могут их сломать.

Во время первой атаки удалось достичь многого. Пехота оттеснила цардитов далеко назад. Но они остановились и смогли организовать оборону на обоих фронтах. Противник по-прежнему блокировал лагерь со всех сторон, но вмешательство Роберто заставило снять оттуда все резервы, так что строй цардитов слева был жидковатым. Если Даварову с Картоганевым удастся их оттеснить, в сражении произойдет поворот.

Но до этого Дел Аглиос хотел услышать пение своих катапульт и баллист. Неристус слишком много времени тратит на то, чтобы найти углы для такого обстрела, который не повредил бы ограждение лагеря. Мешает темнота. Боже Всеобъемлющий, как же он ненавидит сражаться ночью! Его легионеры были измучены, и цардиты уже начинали атаку. Несколько удачно посланных снарядов могут изменить ситуацию. В распоряжении Гестериса и его защитников оставались катапульты, но если ворота взломают, они будут потеряны. У цардитов еще было несколько орудий, и они повернули их против армии Роберто. Стоявшие сзади резервные части несли большие потери.

Дел Аглиос проскакал мимо пехотинцев назад, к инженерам.

— Рован, ты нужен мне немедленно! Можешь задействовать хоть часть тяжелых орудий? У меня там разносят резервных гастатов! Дахнишев не справляется.

Щуплый инженер инстинктивно сгорбился, когда дюжина цардитских камней упала с ночного неба далеко перед их позициями. Роберто поморщился от удара и последовавших за ним воплей. Пламя на миг осветило ночь.

— Сомневаюсь. Мне надо выдвинуться дальше вперед, но тогда я не смогу посылать болты баллист над нашими головами. Левимам придется поработать.

— Сколько тебе до готовности?

— Мы почти закончили.

— Слишком медленно!

— Ну, мы хотя бы не будем убивать своих собственных солдат!

— Да, Рован. — Роберто наклонился и посмотрел ему в глаза. — Мы позволим это сделать цардитам. Начинай стрелять!

Он поехал к левому флангу. Даваров отвел четыре свои лучшие манипулы в сторону, как сделал и в Гестерне.

— Отрабатываете свое жалованье, генерал? — крикнул он, перекрывая шум у себя за спиной.

Глаза у Даварова были ясными, словно он только что встал после освежающего сна.

— Можно сказать и так. Сейчас я составляю всю нашу кавалерию на правом фланге. Если Элиз ошибется, у нас будут крупные проблемы.

— Тогда возьмите Картоганева. Мы справимся и без него.

— Много слов и мало дел, — отозвался Роберто с улыбкой. — Просто займи ту сторону. Мне нужно, чтобы легионы Гестериса вышли оттуда. Тогда мы вырвем победу.