Джеймс Барклай - Призыв мёртвых

— Эй, адмирал, пусть только мне подвернется парочка мертвецов, — крикнул он, увидев, что Ильев глядит на него.

Решение созрело. Ильев повернулся к капитану флагмана.

— Сигналить всем! Окении на воду! Триремам держаться на расстоянии! И подготовь огнеметы. Похоже, выпал случай кое-кого поджарить.

— Есть, адмирал.

— Кашилли! Седьмой отряд на корму! Все к румпелю! Поднять таран!

— Седьмой! — проревел Кашилли, спугнув своим голосом сидевших на вантах птиц. — Все слышали, что сказал адмирал? Шевелись!

Окении седьмого отряда с оружием в руках поспешили на корму. Матросы тем временем развязали крепежные узлы, готовя капер к спуску.

— Вперед! — скомандовал Ильев. — Полная готовность, таран не опускать! — Он проводил взглядом окениев, скатившихся по трапу на мягко раскачивавшийся на канатах капер. — Спускать плавно, по моей команде!

— Есть, адмирал.

Ильев кивнул капитану, последним спустился по трапу на капер и встал у его румпеля.

— Опускай!

Капер плавно заскользил к поверхности воды. Лопасть кормового корабельного руля уже была отведена так, чтобы в момент касания воды капер не ударился о правый борт триремы. Все весла подняли в вертикальное положение. Классический боевой спуск на воду, маневр, многократно испытанный и опробованный на максимальной весельной скорости, достигавшей пятнадцати узлов.

Днище капера расплескало воду. Открепили носовой трос. Нос капера сильно качнуло, а как только судно выровнялось, отдали кормовой.

— Весла по правому борту! Приготовиться!

Мощные руки оттолкнули капер от корпуса триремы. Просвет между кораблями быстро расширялся.

— Правый борт — мочи весла! Греби глубже, все разом! Начали!

Капер и трирема разошлись в стороны. Спуск корабля окениев на открытую воду завершился.

— Все весла на воду! Вперед! Держать тридцать гребков!

Команда флагмана разразилась приветственными восклицаниями, когда капер заскользил в направлении корабля мертвых, а у Ильева в это время родились сразу две мысли. Во-первых, он подумал о том, что столкнуться с тремя кораблями мертвецов уже само по себе любопытно и дает возможность выяснить, насколько они способны к взаимодействию и чего от них ждать в морском бою. А во-вторых, он давно уже не видел настоящей боевой атаки окениев.

— Как насчет сорока гребков на всю дистанцию? Потянете, Седьмой?

— Поняли, кэп.

Кашилли собрал морских пехотинцев в центре палубы и тем самым опустил таран ниже, придав корпусу оптимальный баланс для достижения наивысшей скорости. А потом со всей мочи заорал на гребцов, обзывая их изнеженными лентяями.

— Эй вы там, засиделись без дела? Ручки-ножки уже не шевелятся, мозоли боитесь натереть! Смотреть на вас — одно горе. Ну-ка, дайте мне весло, я вам покажу, как надо грести!

Гребцы мощно налегли на весла, быстро доведя темп до требуемых сорока гребков. При этом их старшина не преминул выкрикнуть в ответ:

— Коль в пехоту занесло, не хватайся за весло! Тебе, Кашилли, и в мельничном пруду нельзя весло доверить — утопишь.

Все оглушительно загоготали. А громче всех — Кашилли. Ильев указал на передовой и самый дальний от них вражеский корабль.

— Сближаться быстро, но без суеты. Всех, кто на палубе, — убрать! Люки задраить! Дым и пламя! Короче, есть возможность славно поразмяться, Седьмой.

Снова послышались одобрительные возгласы. Капер мчался вперед, рассекая носом мелкую волну. Весла взлетали, опускались, вновь взлетали. А вот корабли мертвецов шли со скоростью никак не больше пяти узлов. Паруса обвисли, весла гребли неровно, сталкиваясь, цепляясь одно за другое. Это производило жалкое впечатление. Может быть, драться мертвые все-таки могли, но Ильев радовался тому, что, по крайней мере, моряки из них никудышные. И морской стражи на борту, похоже, нет. Между тем капер разогнался до двадцати узлов и продолжал наращивать скорость.

— Слышишь это, кэп?

— Что, Каш?

— Да то самое. Гребут без барабана. Видал ты такое, кэп?

Ильев покачал головой. Капер седьмого отряда поравнялся с последней вражеской триремой, прошел вдоль ее корпуса, обогнал и помчался дальше. Ильев присмотрелся к палубе корабля. Никого лишнего. Кормчий у румпеля и горстка матросов. Причем никто не обратил внимания на проплывавших мимо окениев. Гребцы продолжали невпопад грести. А в трюмы под палубой, должно быть, набито великое множество мертвецов. Силы, предназначенные для высадки.

Ильев повернулся и велел передать каперу третьего отряда приказ атаковать эту трирему. Миновав вторую трирему — картина на палубе оказалась той же, — он передал соответствующий приказ девятому и одиннадцатому отрядам.

— Ну, Седьмой, подходит наша очередь. Сосредоточиться. Последний бросок — пятьдесят гребков! Удар по корме. Действовать, как отрабатывали. По моему счету! Готов, Кашилли?

— С рождения готов, кэп!

— Тупой ты с рождения, — задиристо бросил кто-то из гребцов.

— Эй, кто дерется, а кто спину гнет, чтобы эта лохань ползла по воде? — возмутился Кашилли. — Я — тупой?

Моряки расхохотались.

— Отставить веселье! Тишина. Мы подходим!

Капер летел над волнами. Ильев налег на румпель, нацеливая носовой таран на вражескую корму, в место сразу за последним весельным портом.

— Сходимся! Начинаю отсчет с десяти. Фитили зажечь! Всем пригнуться! Держись за трос! Лестницы готовь! Пять… Держись, пехота! Три! Два! Один!

Мощный толчок сбил Ильева с ног и сбросил бы с палубы, не удержишь он за канат. Весла поднялись над водой, таран с треском проломил корпус вражьей триремы. В следующий миг Кашилли уже был на ногах. Буквально одним движением он приставил к вражескому корпусу абордажную лестницу и с молотом в руке взлетел по ней наверх, на палубу триремы. Ильев слышал, как он громогласно предлагал мертвецам сбросить его вниз, если у них получится.

— Вперед! Наверх! Я хочу, чтобы мы сделали дело быстрее, чем они сообразят, что происходит.

Морская пехота и гребцы устремились к лестнице. Еще один приставной трап уперся в неприятельский борт. На капере осталось четверо гребцов, в задачу которых входило отвести судно назад, чтобы вытащить таран из пробитого им отверстия и открыть воде доступ в корпус, а также удерживать капер рядом с атакуемой триремой. Сам Ильев с топором в одной руке и кузнечным молотом в другой взбежал вслед за абордажной командой на палубу неприятеля.

Он увидел, как у противоположного борта Кашилли молотом нанес сокрушительный удар по лицу мертвого моряка. Тот, отброшенный назад, грохнулся на палубу, а окений, крутанув тяжеленную кувалду, словно тростинку, обрушил на упавшего еще один удар. Перебил ему хребет и заодно, судя по треску, едва не проломил палубный настил.