Джеймс Барклай - Призыв мёртвых

Стоявшие перед Ильевом гвардейцы забеспокоились, то и дело оглядываясь через плечо.

— Ни шагу назад! — приказал адмирал. — Держите оборону вместе с окениями. Сегодня вам выпала честь стать героями Конкорда. Уприте копья в землю и стойте крепче. Вы можете их сдержать.

Громкий плеск позади заставил Ильева быстро оглянуться через плечо. Вода заливала трех Восходящих, выплескиваясь из чаши фонтана. Водяная пленка покрывала их, словно вторая кожа, воздух потрескивал, перенасыщаясь энергией. Кашилли, стоя рядом с Ильевом, с рычанием подбрасывал в руках молот. Природа и чужеродная сила сталкивались, а посреди всего этого находился человек.

Мертвые шли к фонтану. Первую линию составляли простые граждане и небольшое количество ополченцев, узнать в них мертвецов можно было разве что по болезненным пятнам на коже да налету плесени на их одежде. У их ног болезнь распространялась медленнее, слабела или, во всяком случае, так это выглядело. Это не укрылось от Кашилли, он удовлетворенно хмыкнул. Ильев понял ход его мысли: шансы хоть чуть-чуть, но уравниваются.

Живые бежали куда глаза глядят, оставив фонтан мертвым, которые полностью его окружили. Седьмой отряд стоял на вершине парапета, гвардия Восхождения на земле. Было ясно, что им долго не продержаться.

— Кашилли, твое последнее желание?

— Ощутить твердую почву под ногами, — прозвучал ответ. — И место, чтобы как следует размахнуться в последний раз.

Ильев кивнул.

— Тогда действуем все как один. Седьмой отряд! По моей команде! Вперед!

Могучим прыжком Кашилли и Ильев одновременно перемахнули через шеренги гвардейцев и приземлились среди копий, отведя их в сторону. Седьмой отряд развернулся вокруг фонтана, образовав тонкую оборонительную линию. Кашилли, не мешкая, устремился на мертвецов и, обеими руками раскрутив молот над головой, обрушил его на тронутое гниением тело и развалил труп надвое.

Ильев упал на колени, одновременно рубанув топором по голени одного мертвого гражданина и обрушив молот на лодыжку другого. Оба пошатнулись. Он стремительно отскочил назад, в момент их падения сокрушил обоим черепа, перерезал поджилки и устремился к следующим.

Давление нарастало. Мертвецы валили валом и напирали, и хотя окениям удавалось кое-где прореживать их шеренги, бреши заполнялись почти мгновенно. Шаг за шагом защитники отступали. Кашилли расплющил в лепешку еще одного мертвого гражданина, а потом, отступив на шаг и присев, подхватил мертвеца под ребра и, словно из катапульты, швырнул тело на головы наступавшим сзади.

Седьмой отряд рубил, колол, кромсал, отбивался ногами. Может быть, воинам удалось замедлить продвижение мертвецов, а может, и нет. Ильев осознал, что это для него уже не важно. Речь шла лишь о том, чтобы немного оттянуть неминуемую смерть и встретить ее достойно.

Отступив еще на шаг, Ильев ощутил острие копья. Мертвец придвинулся ближе, гноящаяся рука протянулась, чтобы коснуться его…

И тут он услышал женский крик.

Рука мертвеца застыла.

Предпоследняя фляга ударилась о лестницу. Мертвецов отбросило. Снова загромыхал камень. Лестница содрогнулась и треснула, в воздух взметнулась туча пыли. Ступени закачались и стали рушиться, увлекая с собой мертвецов.

— Есть! — выкрикнул Даваров, рубанув кулаком воздух. Упавшие вниз ступени заклинило, и обрушение прекратилось, оставив пролом примерно в три фута. Не слишком большой.

— Дерьмо! — выругался Роберто.

Мертвецы, оставшиеся на верхней половине лестницы, продолжали карабкаться наверх, даже не оглянувшись. Даваров, размахнувшись длинным клинком, сшиб на землю сразу троих, но это, естественно, не ослабило натиск. Мертвые уже приближались к крыше. Живых продолжали теснить, но пространства для отступления больше не оставалось.

— Надо бы свалить лестницу в сторону, туда, за стену, — предложил Роберто.

— Чудесная мысль, — хмыкнул Даваров. Он отсек мертвецу голову и ударом ноги сбросил его с верхней ступени. — Я только сбегаю за молотком и зубилом и сразу начну.

— Это можно сделать с помощью одной фляги, — пояснил Роберто. — Только нужно бросить ее вниз, к основанию.

— А что, если использовать ее здесь, наверху? Если снести эти восемь ступеней, образуется такой здоровенный пролом, что им его не преодолеть.

Между тем мертвые внизу перегруппировались, и некоторое их количество стало подниматься по уцелевшим внизу ступеням. Первые, добравшись до пролома, просто делали шаг вперед, падали на землю и тут же поднимались, чтобы повторить попытку, но следовавшие за ними уже повели себя иначе. У края пролома они останавливались, оценивали расстояние и прыгали. Роберто покачал головой — как раз чего-то подобного он и боялся. Мертвецы не были окончательными тупицами: шедшие в задних рядах учились на ошибках передних.

— Ну, драться там, внизу, мы не сможем, это будет самоубийством.

— Но это единственный способ замедлить их продвижение, — настаивал Роберто.

— И что, на сей счет есть светлые мысли?

— Есть.

Это сказал Харбан. Он выхватил флягу из руки Роберто.

— Смотри, чтобы бросок был точным.

— Я не собираюсь ничего бросать. Верни выживших гор-каркулас домой ради меня. Это поможет горе.

Поняв намерение Харбана, Роберто похолодел.

— Невозможно! — вскричал он, вцепившись в карку. — Это не выход!

— Это единственный выход.

Высвободившись, карку разбежался и прыгнул с крыши цитадели. Роберто следил за его падением — до земли было тридцать с лишним футов. Он свалился прямо на головы мертвецам, и это несколько смягчило приземление, хотя не избавило от переломов. Даваров, не замечая врагов, поднимавшихся к нему по ступеням, тоже уставился вниз.

Мертвые окружили Харбана. Взлетели мечи. Харбан получил удар в спину, но это его не остановило. Еще один удар пришелся по левой ноге. У карку вырвался крик, но решимость его не ослабла. Он прорвался к ступеням, присел и обеими руками поднял флягу над головой, чтобы ударить в самое основание лестницы.

— Вниз! — заорал Роберто.

Миррон была поражена чистотой энергии, пробегавшей через Гориана и сеть его корней. Она содрогнулась, когда они окружили ее. Но когда стебли пронзили ее тело, не ощутила боли. Ее заполняла энергия. Она ощутила полное и окончательное единение с самой сердцевиной творений земли и Бога.

— Я чувствую тебя, Кессиан, — с дрожащим вздохом произнесла Миррон. — Я чувствую тебя.

На нее снизошло облегчение. Все напряжение, все муки смыло прочь одним соприкосновением с жизненной картой, созданной Горианом. Миррон обволакивала радость, она утопала в экстазе. Запах Кессиана, прикосновение его руки, ощущение его волос, легкое касание губ — здесь было все.