Патрик Колум - Боги и герои Севера

Бальдур был прекрасен. Настолько, что все белые цветы земли назывались его именем. Бальдур был олицетворением счастья. Он сам был настолько счастлив, что все птицы на земле выпевали его имя. Бальдур был и настолько мудр и справедлив, что вынесенное им решение никогда не оспаривалось. Никакой грязи, никакой подлости и близко не было рядом с тем местом, где он обитал.

Его Брейдабликом зовут, Тот дом, где Бальдур-прекрасный Построил себе беседку, И на этой земле, что я знаю, Не бывает никаких пороков.

На своей Земле Бальдур исцелял всех. Он лечил и физические, и душевные раны.

Теперь, когда Фенрир был прикован к скале на далеком острове, асы и ваны поняли, что значит всеобщее довольство. Они проводили прекрасные дни на Земле мира, слушая музыку птичьих голосов.

Но даже Землю Бальдура не обошли тяжкие веяния предчувствия неминуемого несчастья. Как-то маленькая Хносс, дитя Фрейи и пропавшего Одура, пришла сюда в такой печали, что никто не мог утешить ее. Лишь Нанна, мягкая и добрая жена Бальдура, взяв ребенка на колени, успокоила ее. И тогда Хносс рассказала свой сон, от которого проснулась в страхе.

Ей приснилась Хель — наполовину женщина, наполовину труп. В ее сне Хель вошла в Асгард со словами: «Властитель асов, она должна жить со мной в моих владениях под землей». Этот сон навеял на Хносс такой страх, что она впала в глубокое отчаяние.

Когда Хносс рассказала свой сон, наступило всеобщее молчание. Нанна задумчиво посмотрела на Одина, всеобщего отца. А Один, глядя на Фригг, увидел, как страх стеснил ей грудь.

Он оставил Землю мира и пошел в свою сторожевую башню к трону Хлидскьялф, куда к нему прилетали Хагин и Мунин. Каждый день эти два ворона облетали весь мир и, возвращаясь к Одину, рассказывали обо всем, что происходило. И теперь они рассказали ему о событиях, которые могли заставить его предположить, что Хель в самом деле обратила внимание на Асгард и что у нее хватит сил утащить кого-то в свою мрачную обитель.

Подлетев к Одину, вороны устроились у него на плечах и рассказали о вещах, о которых шла речь у Иггдрасиля, Дерева мира. Рассказала о них Рататоск, белка. А услышала она их от выводка змей, которые вместе с Нидхёггом, огромным драконом, грызли корни Иггдрасиля. Она рассказала, что в обиталище Хель постелена постель и стоит пустое кресло для какого-то важного гостя. И, слушая это, Один подумал, что лучше бы Фенрир носился по Асгарду, чем Хель похитила бы одного из них, чтобы усадить его в кресло и уложить в постель.

Он оседлал Слейпнира, своего восьминогого жеребца, и направился к пропасти, в которой обитали мертвые. Он ехал три дня в молчании и темноте. Однажды один из гончих псов Хельхейма, Гарм, сорвался с привязи и кинулся по следам Слейпнира. День и ночь Гарм преследовал его, и Один чувствовал запах крови, капающий с его огромных клыков.

Наконец Один прибыл на поле, где, закутанные в саваны, лежали мертвые. Он спрыгнул с коня. И воззвал к Волве, мертвой пророчице: «Встань и говори со мной», прочитал руну, сила которой могла нарушить сон мертвых.

Среди тех, кто лежали, окутанные саванами, раздался стон. Тогда Один крикнул:

Вставай, Волва-пророчица!

В гуще саванов началось шевеление, и среди мертвых поднялись чьи-то голова и плечи.

Кто взывает к Волве-пророчице? Дожди мочили мою плоть, а ветра терзали мои кости. Ничей голос живущего не имеет права будить меня ото сна среди мертвых.

Вегтам-странник обращается к тебе. Для кого приготовлена постель и стоит пустое кресло в обиталище Хель?

Для Бальдура, сына Одина, раскинута постель и стоит пустое кресло. А теперь дай мне вернуться в сон среди мертвых.

Но Один увидел и то, что крылось за пророчеством.

Кто это, — вскричал он, — стоит с поднятой головой и не сетует по Бальдуру? Отвечай, пророчица!

Ты видишь далеко, но в твоем взгляде нет ясности. Ты Один. Я же вижу все ясно, но не могу заглядывать слишком далеко. А теперь дай мне вернуться в сон среди мертвых.

Волва-пророчица! — снова вскричал Один.

Но голос из бескрайнего поля саванов сказал:

Ты больше не сможешь разбудить меня, пока пламя Муспельхейма не вспыхнет над моей головой.

Над полем мертвых воцарилось молчание. Один развернул Слейпнира и четыре дня сквозь мрак и тишину потратил на дорогу в Асгард.

Фригг испытывала тот же страх за сына, что и Один. Когда она смотрела на Бальдура, между ней и сыном вставала тень Хель. Но она слышала пение птиц на Земле мира и понимала, что ничто в мире не может причинить вред Бальдуру.

И чтобы увериться в этом, она обошла все вещи и предметы, которые могли бы причинить ему вред, и с каждого из них взяла клятву, что Бальдура, которого все любили, не коснется беда. Она заставила дать такой обет огонь и воду, железо и все металлы, землю, камни и большие деревья, птиц, животных и ползучих гадов, яды и болезни. Все с большой охотой поклялись, что никакие их действия не причинят вред Бальдуру.

И когда Фригг вернулась и рассказала, чего она достигла, сумрак над Асгардом рассеялся. Бальдур был спасен. Хель может сколько угодно готовить место в своем мрачном обиталище, но ничто — ни огонь, ни железо и все металлы, ни земля, камни и большие деревья, ни птицы, животные и ползучие гады, ни яды и болезни — не поможет ей добраться до Бальдура.

— Хель не дотянется до тебя своими руками, — в один голос сказали Бальдуру асы и ваны.

К ним вернулась надежда, и они устроили игры в честь Бальдура. Поставив его в середине Земли мира, они стали бросать в него предметы, которые поклялись, что не причинят вреда Бальдуру. До него не мог долететь ни боевой топор, ни камень из пращи, ни горящая ветвь; даже потоп не мог дотянуться до любимца Асгарда. Асы и ваны весело смеялись, видя, как все беспомощно падает на землю. Тем временем за ними вытянулась вереница гномов и дружелюбных великанов, которые тоже хотели принять участие в этих играх.

Но к веренице присоединился и Локи-пакостник, который сначала издалека наблюдал за играми. Он смотрел, как в Бальдура летели камни и оружие, как, улыбаясь, тот невредимым стоял в низвергающемся на него потоке камней, металла и бревен. Локи удивляло это зрелище, но он знал, что никто из тех, кто знал его, не даст ему ответа на вопрос, что все это значит.

Тогда Локи изменил свой облик, превратившись в старуху, затесался среди тех, кто веселился вокруг Бальдура, и завязал разговор с гномами и великанами.

Иди к Фригг и спрашивай, — все отвечали ему. — Иди к Фригг.

И Локи пошел к Фенсалиру, дворцу Фригг. Там он представился как Гроа, старая волшебница, которая извлекла из головы Тора осколки мельничного жернова, что великан запустил в Тора. Фригг знала Гроа и поблагодарила вошебницу за ее помощь.