Сергей Ким - Своя жизнь

— Мисато, а может, не надо меня с собой-то, а?.. — осторожно предложил я. — Как бы я не слишком надёжен, да и…

— Глупости! — фыркнула девушка. — Можешь ведь, когда захочешь, быть пай-мальчиком, как на той церемонии. Между прочим, тогда тобой все остались очень довольны, а Нагато аж пищала от радости, сливая борзописцам самые «вкусные» снимки…

Меня слегка передёрнуло.

Эти самые снимки, попавшие на первые полосы газет, мне долго снились в кошмарах. Нет, вроде бы всё чинно и благопристойно, и даже, можно сказать, торжественно и возвышенно… Но, verdammte Scheisse, как же меня в школе этим все задолбали-то!.. Особенно Айда!

— Ну, так что, Синдзи? Что скажешь? Пойдёшь в школу, а потом на тренировки… Или сначала полёт на боевом вертолёте, потом приземление на палубу авианосца и знакомство с новым пилотом, а?

Глядя на хитрюще-довольное лицо Мисато, я подумал, что именно с таким видом, наверное, и диктуют условия безоговорочной капитуляции…

— Ну, ладно уж, так и быть — слетаю с тобой на эту скучную морскую прогулку… — деланно-равнодушно заявил я, хотя мои глаза наверняка подозрительно забегали.

— О, благодарю тебя, великодушный! Дай я тебя обниму и поцелую в награду!..

— Не надо.

— Надо, надо!.. Эй, стой! Куда? Догоню — хуже будет!..

Вставай, проклятьем заклеймённый!..

Вставай, вставай, Виктор. Да, это я к тебе обращаюсь. И не нужно ссылаться на то, что тебя ещё никто проклятием не клеймил. Какие твои годы, лейтенант? Успеешь ещё…

Так, всё. Шутки в сторону — надо собираться, а то ещё, не дай Аллах, опоздаю…

…Бррр! И ещё раз бррр! Уф… Ледяная вода в морду с утра — это бодрит, чёрт побери. Вытереться, причесаться… А нет, ещё побриться бы не мешало… Тьфу, ты! Так до сих пор и не отвык… Нет, это меня ещё года три-четыре беспокоить не должно, а потом, наверное, бороду как у Гендо отпущу. И очки буду носить. Чтоб боялись, как подрастающую копию Командующего, ёпт!..

…Отложил расчёску, хмуро уставился на собственное отражение в зеркале. Поправил воротник кителя — хорошо ещё Мисато приказала одеться по-рабочему, а не в парадку. Неудобная она, зараза… Колодки, нашивки — это тоже хорошо. Всё не весь этот иконостас весом в килограмм таскать на себе…

Вроде бы ничего так видок… С пивом проканает. Только хмурый больно — Младший обычно как-то повеселее был, что ли… Хм, это мне кажется, или у меня вправду морщины? Не, это фантастика… А вот тоненькая паутинка ожога на левой щеке — реальность… Хотя, он мне и не мешает — правильно я от предложения пересадить кожу отказался тогда. На фиг — только лишняя морока, и так сойдёт…

Слушай, Витя, ты заколебал — хорош прихорашиваться перед зеркалом аки красна девица! По-хорошему, как говаривала моя мама — "мужик должен быть немного красивше обезьяны". И тогда любая женщина рядом с ним будет только прекраснее…

А вот отрепетировать выражение лица при встрече с Лэнгли, пожалуй, не помешает…

Ну-ка!..

"Приятно с вами познакомиться, Лэнгли".

Нет, судя по этой роже, у меня ботинки на пару размеров меньше чем надо…

"Здравствуйте, Лэнгли".

А сейчас я похож на страдающую шизофреническим расстройством мышь.

"Привет, Аска!"

А вот так тупо на умственно отсталого…

"Добрый день, младший лейтенант. Надеюсь сработаемся".

А вот это уже неплохо. Зафиксировали, запомнили…

— Синдзи, хватит уже рожи корчить, — прозвучал у меня за спиной голос появившейся из своей комнаты Мисато. — Будешь так делать на встрече — Лэнгли может подумать, что у тебя какая-то болезнь. Гм, умственного характера. Ты готов?

— Смею надеяться, — вздохнул я.

— Эй, лейтенант! Ты чего такой смурной? Веселее, веселее! Подчинённые не должны видеть твоего уныния!

— Волнуюсь я, — по-честному признался командиру. — Первый раз буду выступать в роли начальника…

— Всё когда-то бывает в первый раз, — философски заметила Кацураги. — Ничего, ты главное не зазнавайся, но и садиться на шею себе не позволяй. Короче, веди себя как примерный солдат Императорской армии, если тебе так будет понятнее.

— Возможно, возможно…

— Нет, ну чего ты такой кислый-то сегодня? Не выспался, что ли? Или пистолет забыл? Забыл, нет?

— Да вот он…

— А нож? Нож взял?

— Да на фиг он нужен…

— Слушай, может, тебе генеральский меч для уверенности взять тогда?

— Да мне ведь его за пределы Японии вывозить нельзя, а мы в ходе полёта неизбежно выйдем за пределы территориальных…

— Синдзи! — возмутилась майор. — Ты сегодня просто до неприличия скучен и серьёзен!..

Замолчала. Задумалась.

— Но, наверное, это только к лучшему. Слушай, пошли уже, а? Аэродром от нас, конечно, никуда не денется, но…

— Пошли, командир, — я слегка улыбнулся. — Не выспался я, наверное, просто. Сейчас вот в полёте подремлю и приду в норму.

Готов, Виктор? Ну, тогда поехали!

…К семи часам утра мы с Мисато прибыли на один из военных аэродромов близ Токио-3, где нас уже ожидал формируемый воздушный конвой.

Точнее, конвойчик. Всего-то три вертолёта — два транспортных Ми-26 и один десантно-транспортный СН-53 "Си Стэллион". Под брюхами уже взлетевших в воздух русских вертолётов было закреплено по массивному прямоугольному коробу, американская же вертушка была предназначена исключительно для нас с Кацураги.

Взлетели.

После короткого знакомства с пилотами и внутренним пространством вертолёта я начал осторожно подбираться к паре установленных по бортам шестиствольных пулемётов, но был остановлен Мисато, в прямом смысле слова закрывшей собственным телом опасные игрушки. Погрустнел, решил поглядеть в иллюминатор на проносящиеся где-то внизу поля, горы и море, но вскоре это однообразие мне надоело. Так что пришлось смирно приткнуться рядом с командиром и слушать музыку, что вполне резонно закончилось тем, что я уснул, нагло привалившись к майорскому плечу. Кацураги, естественно, не спала и, как обычно, была весьма невесела — нелюбовь к вертолётам у неё была возведена в абсолют…

Далее последовал шестичасовой перелёт (большую часть которого я благополучно проспал) до Итурупа и военного аэродрома «Буревестник», где мы приземлились на дозаправку. Вместе с этим японские «фантомы» сопровождения передали нас своим русским коллегам, и теперь нас конвоировали несколько МиГ-23.

Стоп, их же вроде бы в начале девяностых поставили на консервацию? Хм, значит, сняли…

Подожди-ка, Витя…

Проклятье… А ведь получается, я только что был ДОМА.

Боже, как же старательно я давил любые мысли относительно того, чтобы узнать, что же стало в этом мире с моими друзьями, семьёй, самим собой!.. Сколько мне было здесь, когда грянул Второй Удар — двенадцать лет? А что со мной было дальше? Нет, лучше не знать! Лучше оставаться в неведенье — это слишком уж тяжело… Нет, я не буду вмешиваться или интересоваться этим, клянусь. Распорядись своей жизнью сам, Виктор Северов из мира, атакованного Ангелами…