Гэрет Уильямс - Часть 7 : ...да не будет разорвано Богом.

А как только тварь продемонстрирует что она смертна, что она уязвима — она теряет свою загадочность, свое волшебство. Свою силу. Чужаки были все так же сильны, все так же быстры, так же смертоносны, но они больше не были непобедимы.

Их медленно оттесняли, выбивая их защитные порядки у устья врат. Открытие врат Синовалом смутило их, так же, как оно смутило их Бога—Императора.

Атаку возглавляли Изначальные, обрушив на Чужаков ливень энергии, разрывая в клочья их защиту. Жрецы, генералы и, разумеется, сам Бог—Император владели силами, равными силам Изначальных, но их здесь не было. Те же корабли, что были здесь — были относительно невелики.

Присутствие их богов вдохновляло смертных воинов армии Синовала куда больше, чем деморализовало их присутствие демонов. И они атаковали — настолько быстро и настолько отчаянно, как только могли.

Собор же... На высочайшей башне Собора неподвижно сидел и ждал Синовал. Он медитировал, собирая силы и волю, ожидая своего часа.

Наконец, оборона Чужаков был сломлена. Они отступили, осторожно и неохотно оставляя свои позиции. Рассыпавшиеся силы Синовала перегруппировались и собрались около врат.

Они выстроились в оборонительный строй и разошлись, позволяя Собору первым войти в эту странную, чуждую, новую вселенную.

возвращайтесь возвращайтесь все мир—склеп в опасности возвращайтесь по воле вашего бога

все остальное второстепенно ничто иное не важно мир—склеп в опасности

возвращайтесь по воле вашего Бога

И они возвращались. Через всю галактику они услышали зов и повиновались, они возвращались в свою вселенную, к их миру—склепу, внимая голосу который они не могли не услышать, которому они не могли отказать.

Были жрецы в мертвых мирах, таких как Кара и Трессна, составлявшие списки убитых и разрушенного. Они отложили свою работу и вернулись.

Были существа в Сети, скрывавшиеся и пропавшие, бежавшие туда с Проксимы десятилетием ранее. Они услышали зов их Бога—Императора, последовали ему, и, наконец, нашли дорогу домой.

Был Повелитель у Центаври Прайм, пробивший разрыв между мирами, готовый обрушить гнев, мощь и величие Бога—Императора на этот жалкий мир. Он услышал зов Бога—Императора и оставил Центаври Прайм.

Они все вернулись домой — кто—то сразу, кто—то чуть задержавшись, но вернулись все.

Тварь умирала.

Огромная и жуткая, в прорехе в небесах она выглядела такой же грандиозной и могучей, как и прежде, но она умирала. Марраго чувствовал это. Видения, которые наполняли его разум, которые отдавались в его чувствах, все они говорили об одном.

Тварь умирала.

Он почти был уверен, что между ним и этим чудовищем установилась какая—то связь, как бы смехотворно ни звучала эта мысль. Оно было гигантом, рядом с которым он был не более чем мошкой. Но все же, он мог что—то почувствовать.

Оно было повелителем, могучим даже среди своего народа, древним даже по стандартам его бессмертной расы. Оно стерилизовало целые миры, счищая с них всякую жизнь во имя своей чудовищной веры. И все же, оно почти что любило тех существ, которых оно убивало.

Управляя битвой, Марраго чувствовал, как в его душе рождается откровение. Прозрение.

Эти твари не убивали из страсти к убийству. Они не жаждали крови, они не были исполнены страсти или желания.

Они поклонялись смерти, боготворили ее. Они убивали из странного, извращенного чувства любви. Жизнь и смерть были взаимосвязаны. Эти твари были бессмертны. Старость не могла коснуться их. Их не убивали болезни. Они поклонялись единственной вещи, в которой им отказала природа.

Странно представить себе уничтожение того, что ты любишь... но затем рассудок Марраго подсказал ему воспоминание о убитой Линдисти и Сенне, залитой ее собственной кровью, и он чересчур хорошо понял эту тварь.

Эта тварь, их Повелитель, уничтожила бы всякую жизнь на Центаври Прайм. Самих центавриан, их домашних любимцев, их скот, растения, даже бактерии. Умные и глупцы, разумные и неразумные, высшие и простейшие — тварь убила бы всех.

И где—то, среди неведомых звезд, за порогом врат и разрывов пространства, оно поставило бы знак, место где пребудет вовеки память о родном мире Центавра, обессмертив так тех существ, которые были им убиты.

Но тварь умирала. Оно нанесло страшные потери флоту Марраго, выхватывая из пространства корабль за кораблем, разрывая их на части, пробивая молниями их хрупкие корпуса. Оно было гигантом, которого жалили муравьи — и все же муравьи убивали его. Самоубийственный таран Карна был началом, но другие продолжили битву. Они были мужчинами и женщинами, и все они были солдатами, у которых не осталось ничего, ради чего стоило жить или умирать. Эти твари и ей подобные лишили их надежд и разрушили жизни.

Марраго прикрыл глаза. Тьма вокруг него не стала ни больше, ни меньше. Она была вязкой и давящей, наполненной запахами крови Сенны и духов Линдисти. Тварь была повсюду, ее чувства были куда сильнее, чем собственные чувства Марраго.

"Если ты можешь это слышать," — подумал он, — "я хочу, чтобы ты знал — я не ненавижу тебя. Я не ненавижу то, что ты есть или то, что ты делаешь. Мы ничто по сравнению с тобой. Но мы живем — для себя."

"Я хочу, чтобы ты это запомнил."

Ответа не было, но он и не ожидал его всерьез. Он вздохнул и хотел было открыть глаза — ему для этого потребовалось собраться с храбростью. Он боялся того, что мог увидеть, но еще больше он боялся того, что не увидел бы.

А затем психический взрыв выхлестнул из разрыва в пространстве. Марраго не смог бы описать это ощущение ни словами, ни даже эмоциями. Это была смесь древности, вечности, мощи и привязанности, страха, заботы и эмоций, для которых у него просто не было слов.

Это швырнуло его через всю рубку, приложив его головой о дальнюю стену и заставило сочиться кровь из его глаз и рта.

Долгие минуты он лежал без сознания. Он не понимал, что он действительно был связан с одним из Повелителей Чужаков, и что его коснулась крошечная частица психической мощи призыва Бога—Императора. И все же, когда он, наконец, пришел в себя, стер кровь с глаз, выплюнул ее изо рта, и получил доклад о том, что тварь исчезла, а разрыв закрылся — он был не так уж и удивлен.

Я знаю, что вы меня слышите. Не делайте вида, что это не так.

Теперь вы проиграли, и вы это знаете. Чего вы добьетесь, продолжая сражаться? Вы потеряли свой флот, свой мир, вашу Сеть. Но более всего — вы потеряли свой моральный авторитет, если он когда—либо стоял для вас на первом месте.

Когда—то это было важным, не так ли? Вы не просто проснулись однажды утром и решили захватить галактику. Вы хотели совершить что—то достойное и правильное. Отлично. Вы провалились, и с треском, но не в этом дело. Вы попытались.