Гэрет Уильямс - Часть 2 : Истории Валена

— Кто еще это может быть? Я все еще Лорд Широхиды. — Он широко махнул рукой. — Располагайте моими слугами. Располагайте моим замком. Прошло изрядно времени с тех пор, как вы навещали меня. Ваш новый супруг, без сомнения, оставляет вам не много свободного времени. Где Парлонн? Вы видели его? Он здесь не был.

— Я… я искала тебя.

— Должно быть, вы искали не слишком хорошо. — Он провел рукой сквозь огонь, глядя как трескается и чернеет его перчатка. — Я думал о тебе. Иногда я говорил с тобой, когда видел как ты бродишь в тени. Ты не отвечала. — он помолчал. — Беревайн тоже никогда мне не отвечает.

— Ты… ты в порядке?

— Настолько, насколько можно ждать. Теперь ты разговариваешь со мной. Я думал, что ты будешь сердиться на меня.

— Сердилась.

— А, этого лишь стоило ожидать. Значит ты простила меня, чтобы поговорить со мной напоследок? Как давно это было? Значит, тысяча лет мира наконец прошла? Мне снова пора на войну? — Он огляделся. — Я не могу найти свой дэчай. Беревайн, ты не видела его?

Пламя отразилось в ее слезах.

— Я люблю тебя. — прошептала она.

— Как любезно, с вашей стороны, сказать это. — ответил он, все еще пытаясь найти свой дэчай. Во имя предков — он должен быть где—то здесь! — Было бы еще любезней, если б вы сказали это раньше, когда я говорил с вами; а за последние месяцы это было не раз, но…. лучше сейчас, чем никогда.

— У меня есть сын. — прошептала она. — Я ношу дочь, но у меня уже есть сын.

— Я рад за тебя. Унари! Где мой дэчай?

— Я назвала его в честь тех, кого любила больше всех. Прежде чем встретилась с Валеном. Прежде чем стала Рейнджером. Я назвала моего сына Парлэйном.

Маррэйн вскинул голову. Он попытался что—то сказать, но слова застряли в горле.

— Сын?

Она кивнула, слезы скатились по ее лицу.

Он хотел бы быть способным на плач, но ему это было недоступно.

— Парлэйн?

Она кивнула еще раз.

— Он будет великим. Он будет сотрясать мир своими шагами и империи будут дрожать перед взмахом его клика. Он будет великим.

— Да. — прошептала она. — Будет. Сюда идут.

— Ты привела гостей?

— Они попытаются убить тебя.

Он усмехнулся.

— Да. Я слышу. Думаю, что этого я и ждал. Значит, тысяча лет мира закончена! Как раз вовремя. Я себя чувствую так, словно ждал все десять тысяч. Галактике пришло время снова искупаться в крови. Я всегда знал. Я всегда знал, что ей будут нужны такие, как я. Я был прав, не так ли?

— Да. — вздохнула она. — Ты был прав.

— Хорошо. Я никак не найду мой дэчай, но настоящий воин не останется без оружия.

Он потянулся к огню и выхватил из него короткую головню, с пляшущим на конце пламенем. На мгновение оно осветило его тень в углу зала и, отраженное, вспыхнуло из тьмы в кроваво—красном камне. Маррэйн крутнул головню, заставив ее танцевать в руке и призрак исчез.

Он услышал звук шагов. Их было много.

Позже Дераннимер скажет, что самая страшная битва в ее жизни — была не с Тенями или убийцами, Унари или Клинками Ветра, но с гневом, печалью и страхом, что обрушились на нее, когда она смотрела, как Маррэйн разговаривает с призраками, не замечая тех, кто пришли убить его.

Когда он выхватил горящую головню, она отвела взгляд — не в силах видеть его лица, и заметила блеск драгоценного камня в углу зала.

И она поняла.

Смерть.

Похититель мертвых.

Похититель душ.

Шаг Тод.

Немейн и его Анла'Шок миновали вход в зал и направились к Маррэйну.

— Пришло время тебе предстать перед правосудием. — сказал Немейн. — Ты слишком долго скрывался от нас.

— Есть слово, — сказал тот, словно не услышав их. Казалось, он обращается к своим безмолвным призракам, а не к тем кто пришел убить его. — Которое Шинген произнес однажды — но после сам отказался от него. Оно означает того, кто правит в величии и страхе, кто мановением руки среди звезд покрывает тенью свои земли.

Это слово "король". Сгоревшая, разгромленная, обугленная — здесь Широхида, дом Клинков Ветра с незапамятных времен. Я был последним Первым Воином Клинков Ветра и Широхиды.

Я король.

В первый раз за все время он заметил Немейна.

— Нападай и умри. — выплюнул он. — Я был живым, прежде чем стать королем.

Дераннимер нарушила наступившую тишину.

— Тысяча лет мира. — крикнула она. — Когда один минбарец не убьет другого! Разве еще не наступил мир? Я думала что война закончена!

— Он пытался убить нашего лорда. — ответил Немейн. — Мы говорили об этом, моя леди.

— Я знаю. Но, прошу — должен быть другой путь.

— Какой еще другой путь? — рассмеялся Маррэйн. — Давай, нападай. Убей меня, но помни, что этот зал будет залит вашей кровью и усеян вашими телами. Никто из нас не должен получить честной смерти. Это лишь еще одно из того, что он отобрал у нас.

— Так не должно быть. — прошептала Дераннимер. Прошу! Ради чего нам сражаться?

— Ради всего, что он пытается отобрать у нас. — прошипел Маррэйн.

— Еще есть время. — проговорила Дераннимер.

— Время для чего? — спросил Маррэйн, глядя на нее. От его взгляда ей хотелось спрятаться. — Ты не простишь меня за то, что я сделал. Ты это знаешь.

— Я говорила не об этом. Время — чтобы ты смог простить себя.

— Вы глупцы. — Маррэйн засмеялся. — Призраки или во плоти, вы все глупцы. Я был мертв с тех пор, как взялся за дэчай, и за все это время была лишь одна ночь, когда я был действительно жив. Я предал вас, а вы все предали меня, но я знаю кого из нас назовут Предателем. Пусть тень падет с моего взгляда — как она пала на ваш.

Он бросил головню к ногам, и его мундир охватило пламя.

Каждый глоток воздуха в зале, казалось, взрывался жаром и яростью. В ушах Дераннимер грохотал гром и она отступала, шатаясь от боли. Жар опалил ее кожу и она покачнулась.

Было удивительно не почувствовать боли, когда руки Немейна поддержали ее.

— Нет! — закричала она.

— Мы должны! — заорал он в ответ.

Она подняла взгляд и увидела огненный ад в который превратился огромный зал. И в нем скрылся Маррэйн. Она прокричала его имя, но ответа не было.

Потом она увидела, как кто—то движется сквозь пламя и бросилась к нему. Ее надежды умерли, когда она увидела искрящийся камень во лбу у него.

— Шаг Тод! — услышала она крик Немейна.

Чужак улыбнулся и поднял руку. В ней — из ничего — появился какой—то предмет и ослепительный свет и миллионы голосов заполонили ее разум. Она бросилась к нему, полуослепленная, полузадохнувшаяся, с мольбой за жизнь ее ребенка, с мольбой о душе Маррэйна.

Она коснулась предмета на ладони чужака.

Его улыбка исчезла. Она закричала, чувствуя как на ее руке горит кожа и лопаются кости.

Потом жар взял над ней верх, она упала, и последняя ее мысль была о имени для ее дочери.