Джеймс Сваллоу - Омнибус: Кровавые Ангелы

ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ Улан оставило тонкую улыбку на бескровных губах Штеля.

Он сидел, скрестив ноги, в центре запачканной кровью комнаты смерти, темный плащ инквизитора из шкуры грокса разлетелся вокруг него подобно пролитым чернилам.

В сумраке, он казался каким-то странным темным наростом, выросшим из засохших темно-красных пятен. Штель быстро взглянул на дверь; если бы его потревожили, его концентрация бы ослабла и все старания пошли насмарку. Внутри на люке была прикреплена шоковая печать, активированная и готовая испустить мощный электроразряд в любого глупца, который попытался бы открыть люк снаружи. Он залез в один из дюжины потайных карманов плаща и достал два пузырька со светлой, свежей кровью. Штель добыл жидкость самостоятельно, из шей жены и дочки торговца, когда они лежали у его ног, вынужденные умирать, чтоб жидкость могла вобрать в себя жизненную силу их жестоких и мощных смертей. Откупорив пузырьки, он облизнул губы, когда почувствовал запах жидкости. Теперь нужна была осторожность, было важно не потерять даже малейшую каплю.

Штель закрыл глаза и дернул запястьями; содержимое пузырьков влажной дугой взлетело в воздух, четкими линиями, которые пересекали друг друга. В этот момент, мрачная, с запахом свежего мяса комната задрожала от психических отпечатков агонии, и Штель скользнул разумом в нематериальное пространство на границе варпа. Для непрофессионалов и недоучек, Рамиус Штель, казалось, обладал огромным псайкерским талантом, но по правде, у него были посредственные ментальные способности по сравнения с большинством агентов-телепатов Империума. Область применения талантов лежала вне грубого воздействия своими психическими способностями, как у его слуги Улан, а в их утонченном использовании. Разум Штеля не был мечом, скорее скальпелем, но при должном использовании он был совершенно смертельным.

Инквизитор проигнорировал трепетное тепло энергий вокруг него, сопротивляясь сильному желанию погрузиться в них, как в благодатный океан. Он оставался стойким, Штель позволил своим нечеловеческим чувствам проверить пространство вокруг Шенлонга на предмет намеков на псионические силы. Намного выше, где стоял "Беллус", было слабое тлеющее свечение латентных разумов на борту. Среди них был мерцающий и колеблющийся, яркий и опасный, психический отпечаток Улан. Она была светлячком в бутылке, ее сила билась о стены ингибиторной диадемы, которую ее заставили носить. Штель решил пустить свой разум каналом через нее, то что он делал сейчас было намного легче, но ее неустойчивый характер был слишком непредсказуем для чего-то, что было настолько деликатным, как касание.

Он прошел дальше, игнорируя точки света на маленьких кораблях, висевших на полпути между "Беллусом" и вновь прибывшими, позволив своему духу достигнуть "Амарео". Он почувствовал как в нем появился и рос неясный страх, когда он ощутил яркое, стабильное сияние разума псайкера на борту космического корабля; на каком-то уровне, он беспокоился, что главный телепат Мефистон будет первым, кто придет и будет противостоять Аркио. Несмотря на свое высокомерие, Штель не был настолько глуп, чтоб думать, что он может тягаться с лордом Смертью — по крайней мере, в данный момент.

Но как он и предсказывал, главный библиарий Кровавых Ангелов послал сначала заместителя и перед ним сверкал именно этот тренированный дух. У него не было беспорядочной, странной раскраски, как у ментальности Улан. Это был острый, сильный разум, воспитанный псайкана либрариум.

Еще больше причин, чтоб ступать осторожнее, напомнил себе Штель. Инквизитор поднял руки так, чтоб его призрачные пальцы едва касались ореола ауры псайкера и позволил чтоб на ее поверхности сами всплывали детали из разума библиария. Кровавый Ангел в данный момент был без своего психического капюшона, что было удачей и делало задачу проще. Утонченность инквизитора было его величайшим даром, его цель никогда не заподозрит что темное касание Штеля распространяется над его разумом подобно какому-то темному разливу нефти.

— Твое имя… — в сыром воздухе комнаты раздался голос Штеля, — ты брат Воде, эпистолярий Мефистона. Он послал тебя… послал тебя проверить разум Аркио…

И вот оно, дрейфующая внутри мыслей Воде, возможно даже слишком маленькая, чтоб о ней знал Космодесантник, холодная заноза сомнений и подозрений. Из глотки Штеля раздалось слабое хихиканье. Мефистон отправил своего лучшего библиария на задание, но при этом Воде открылся, думая что будет заглядывать в души еретиков. Штель возложил свои руки на возникающие опасения Воде и начал обрабатывать их, делая их сильнее. Даже на такой дистанции, порча ненависти псайкера Кровавых Ангелов к отступникам истекала в ментальный космос как черный ихор. Незаметным давлением, Штель взлелеял сомнения Воде, от усилия и концентрации пот бисером высыпал на его лысых бровях.

БРАТ-капитан Галлио вошел в тренировочный зал крейсера и тут же нашел Воде. Библиарий был в середине серии систематизированных ката, сложного танца из атак, парирований и блоков. В своей руке псайкер держал внушительный силовой топор, в пол роста Галлио и выкованный из светлой стали, произведенной на литейных заводах Луны.

Боек топора дрожал в свете, прозрачное лезвие мерцало от колдовского огня псионической энергии.

Глазам капитана казалось что он видит металлическую кривую, так как его пристальный взгляд не мог удержать очертания оружия. Галлио, как и большинство Адептус Астартес, с огромным недоверием относился ко всему, что несло на себе метку псайкеров. Для него, все кто имели это уродливое проклятье, представлялись опасностью, ну или в лучшем случае, вызывали жалость. Именно через призмы таких разумов открылись первые врата в варп и с ними потаенные силы Хаоса сделали имматериум своим домом. Это был страх, лежащий в самой основе психического "дара"; те, кто были слабы духом, могли быть соблазнены чистой энергией варпа. Эти души могли стать проводниками демонического разума, телом-сосудом для существ, которые ненавидели всех воплощенных в плоти.

Галлио осторожно подошел к Воде, наблюдая за выверенным танцем боевого стиля псайкера. Не было ни одного лишнего движения: каждый тренировочный удар топора был экономичным и чистым. Каждая толика боевых инстинктов Галлио была настроена на войну с хаосом, и на каком-то уровне он верил, что такие колдовские умы заслуживали только смерти. И все же, перед ним был псайкер, который нес эмблему Кровавых Ангелов. Перед ним стоял человек, который воплощал обе стороны — великолепие космодесантников и темный потенциал чудовищного псайкера. Двойственность вопроса тревожила его.