Джеймс Сваллоу - Омнибус: Кровавые Ангелы

Рука библиария непроизвольно поглаживала рукоятку топора, Галлио отметил этот маленький признак волнения псайкера, но не отреагировал.

— Рафен, ты знаешь Аркио лучше любого другого человека. Эти физические изменения, о которых ты говорил, и так шокирующие, но его душа… Я спрошу тебя, когда ты смотришь своему брату в глаза, что ты там видишь?

По могучим очертаниям космодесантника пробежала дрожь.

— Когда мы были юнцами, я был опрометчив, капитан. Аркио был открытый и бесхитростный, он был чистым духом… Его влияние помогло мне стать на этот путь, младший помогал старшему.

На мгновение Рафен погрузился в мечтательность.

— Сейчас же… этого юнца больше нет. В этих глазах, брат, все еще обитает душа Аркио, если это то, что вы на самом деле хотите знать… Но за всеми этими изменениями, которые произошли с ним за эти недели, его поведение изменилось больше всего.

— Объясни, — с напряжением в голосе потребовал Воде.

— Теперь Аркио высокомерен там, где раньше он был скромен. Чья бы рука не направила его на этот новый путь, Аркио верит ей. Всем своим сердцем он верит и не сомневается, что он Обагренное Божество.

— И если нам потребуется развеять это убеждение, — сказал Галлио, — что тогда?

Рафен понял, что больше не может смотреть в глаза капитану.

— Я боюсь подумать, — произнес он, — боюсь подумать.

В течение долгого молчания, которое последовало за этим, палуба шаттла наклонилась, когда судно прошло через густые облака и начало спуск к разросшемуся заводу.

— Мы близко, — внезапно произнес Воде.

Галлио в последний раз оценивающе посмотрел на Рафена и затем просигнализировал остальным из своей личной охраны.

— Приготовьтесь к посадке.

ФИГУРА в черной броне ожидала их, когда они покинули посадочную площадку шаттла, за Галлио шли четыре охранника, Воде и Рафен.

Капеллан отсалютовал офицеру и библиарию и скупо кивнул Рафену.

— Я брат Делос. Добро пожаловать на Шенлонг, капитан Галлио. Это честь принимать воинов с такой репутацией в ордене.

Галлио проигнорировал приветствие и вручил металлический футляр для свитков.

— У меня письмо от лорда-командора Данте. Сейчас я буду говорить за него. Капеллан, я желаю видеть воина Аркио.

Делос на мгновение заколебался, пробегаясь глазами по свитку, затем по Рафену и наконец, взглянул на Галлио.

— Как пожелаете, капитан. Благословенный примет вас в крепостной часовне, — он развернулся, — следуйте за мной.

Рафен оставался молчалив, пока они спускались в крепость Икари, погрузившись в относительно отремонтированную платформу элеватора, чтоб спуститься к центральным уровням. Второй раз за день он почувствовал давление изучающих взглядов ото всех вокруг него. Пока они проходили группки десантников, илотов и рассеянные скопления пилигримов, беседы тут же замолкали, в приветствиях на каждом шагу были слышны едва спрятанные подозрения.

— Они знают, что мы идем судить его, — прошептал Воде, — они обижаются на нас даже за сам факт этого.

Медные двери часовни открылись, приглашая их внутрь, и Галлио нагло прошагал мимо Делоса, намереваясь войти первым. Аркио поднялся с возвышения, на котором сидел и шок этого зрелища почти заставил капитана остановиться.

— Кровь Императора! — Выдохнул Галлио. Он был живым, дышащим воплощением Сангвиния, крылья сияли как солнечный свет, золотая броня испускала медовое сияние.

Аркио склонил голову, приветствуя, и Галлио осознал что физически сопротивляется тому, чтоб упасть на колени. Ощутимая мощь личности чувствовалась в атмосфере, привлекая все внимание к Аркио.

— Именем Трона, он Чистейший, — вымолвил один из солдат Галлио, его голос был спокойным и почтительным.

В словах Воде сквозило ядовитое возражение.

— Это мы еще посмотрим.

Библиарий все еще держался за свой силовой топор; это была не совсем боевая хватка, но такая, при которой бывалые воины предпочитали остерегаться его.

Рафен почувствовал на своем плече руку. Делос остановил его на пороге часовни.

— Остановись, парень. Благословенному решать.

Он колебался, когда Аркио приблизился к воинам с "Амарео". За своим братом он увидел Сахиила, который горел от очевидного нетерпения, в то время как Штель оставался в тени. Инквизитор казался притихшим, его глаза были расфокусированны и смотрели куда-то вдаль.

— Я Аркио, — начал он, — я приветствую вас как братьев и чту вас как доверенных лорда Данте.

Фигура в золотом неглубоко поклонилась, кончики его крыльев коснулись мозаичного пола.

— О чем вы хотели меня спросить?

— О правде, — ответил Галлио, — чтоб узнать какая сила привела тебя к …

Он замешкался, подыскивая правильное слово.

— … этой трансформации.

Сахиил бросился к алтарю, его лицо было напряжено.

— Какая сила ? — Повторил он. — Даже слепой знает ответ на этот вопрос. Вы не видите кто перед вами? Он Благословенное Перерождение Ангела.

Глаза Сахиила блестели.

— Сангвиний вернулся.

— Внутри каждого из нас есть жизненная суть Великого Ангела, — злобно возразил Воде, — но мы не претендуем узурпировать его место. Наш примарх тысячелетия как мертв, пока ты не позволил себе взять его имя!

Аркио смиренно покачал головой.

— Я ничего не позволял себе. Как вы просили, я говорю только правду.

— Твою правду, — ответил Галлио, — если ты тот, за кого ты себя выдаешь, тогда ты отправишься с нами обратно на Ваал, где правдивость твоих притязаний будет поставлена под вопрос. Ты покинешь этот мир, и инквизитор Штель возвратит кресло губернатора Шенлонга Империуму.

Он сделал паузу.

— Командор Данте отдал эти приказы и тебе следует учитывать это.

Взгляд Рафена случайно остановился на Штеле; агент еретикус протирал бровь, пристально глядя на библиария Воде. Кровавый Ангел взглянул на псайкера и увидел, что тот напряжен от ярости. Затем Аркио сказал то, чего больше всего боялся Рафен.

— Я теперь вне власти Данте.

— Еретик , — проклятье слетело с губ Воде, его темная кожа потемнела от гнева. — Здесь скрывается хаос. Ты осквернен.

Слова библиария пронеслись шоком по часовне и белая молния ударила в пол. Это случилось настолько быстро, что Рафен увидел только мельтешение синего и желтого.

Воде прыгнул на Аркио, его силовой топор горел пси-пламенем. Изогнутое лезвие встретилось с наручем золотой искусной брони и оглушительный гром ударил по ушам.

Разум Воде тонул в густых потоках клейкой ненависти и в черной, маслянистой темноте. Поначалу, в тот момент на борту ударного крейсера, он думал, что ничего, за этот краткий миг контакта, не осталось в его психических чувствах, пройдя, словно призрачная вуаль. Это длилось всего лишь вздох. Ментальное пространство вокруг Шенлонга все еще было грязным от Несущих Слово, их отвратительные ментальные оттиски, наподобие оскверненных шрамов, были видны только такому псайкеру как он. Сияющая чистота его силового топора успокаивала его. Он был его талисманом, символом очаровательной жизни космодесантника на службе у Императора.