Стивен Эриксон - Буря Жнеца

– Блюститель?

– Жив. Но сильно избит. Избит Тисте Эдур, господин! Смотритель… Трана – Брутен Трана!

Танал Ятванар оттолкнул дурака и побежал по ступеням. Еще тела. Стражники зарублены, они не успели достать мечи. «Почему Эдур совершили такое? Получили весть о наших расследованиях? Брутен Трана… осталось ли его досье? Проклятие! Почему бы просто не убить урода? Выдавить жизнь – пусть лицо покраснеет, как проклятые шелка… О, я бы сумел. Дайте шанс…»

Он достиг конторы, ввалился внутрь и замер, рассматривая брызги крови на стенах, лужи на полу. В воздухе висел тяжелый смрад мочи. Ставший маленьким и жалким Карос Инвиктад сгорбился в громадном кресле, прижав окровавленные тряпки к вздувшемуся, покрытому синяками лицу. Но в глазах его блестели бриллианты ярости. Взор уперся в Танала.

– Господин! Целители уже на подходе…

Раздувшиеся губы неразборчиво пробормотали: – Ты где был?

– Я? Ну, дома. В постели.

– Сегодня ночью мы арестовали Низаль.

Танал огляделся. – Мне не сообщили, господин…

– Нет. Никто не смог тебя найти! Ни дома, нигде!

– Господин, так Брутен Трана забрал потаскуху?

Раздался кашляющий, приглушенный смех: – О да. Хладный труп – но не дух. Однако он утащил письменные признания… во имя Оплотов, как трудно говорить! Он разбил мне лицо!

«А сколько раз ты проделывал то же самое с заключенными?» – Рискнете выпить вина, господин?

Глаза сверкнули из-за тряпки, но все же Карос кивнул.

Танал торопливо покинул комнату. Отыскал глиняный кувшин с неразбавленным вином. «Лучше нюхать его? чем твою мочу, коротышка». Он наполнил кубок, помешкал – и налил второй. «Мне. Почему бы нет, проклятие!» – Целители скоро будут – я сказал страже, что любая задержка будет стоить им жизни.

– Сообразительный Танал Ятванар.

Он поднес кубок Каросу Инвиктаду, подозревая, нет ли в последних словах иронии – таким искаженным стал голос начальника. – Стража была взята врасплох… подлое предательство…

– Те, что не умерли, позавидуют мертвым, – пообещал Карос. – Почему нас не предупредили? Канцлер он или нет, я добьюсь ответа.

– Я не думал, что мы готовы взять шлюху, – сказал Танал, выпив свое вино. Украдкой, из-за края кубка, он следил, как Карос снимает намокшую тряпку, показывая ужасно измолоченное лицо, и осторожно сосет вино, морщась, когда алкоголь попадает в ссадины и ранки. – Может быть, надо было начинать с Эдур. Брутен Трана – он не казался таким змеем. Не сказал ни слова, ничем себя не…

– Разумеется. Я на его месте делал бы то же самое. Да. Ждать, наблюдать, затем ударить без предупреждения. Да, я недооценил его. Что же, подобная ошибка не повторится. Этой ночью, Танал Ятванар, начата война. И на этот раз летерийцы не проиграют. – Еще глоток. – Я рад, – сказал Карос, – что ты избавился от ученой. Жаль, что тебе не позабавиться с Низалью – но мне пришлось действовать быстро. Скажи, как ты расправился с академиком? Хочу услышать хорошие новости…

Танал уставился на хозяина. Если не он…

В коридоре затопали ноги – это прибыли целители.

– Командир, – сказал торопливо шагавший рядом с Брутеном Траной Пенет, – мы спешим на аудиенцию Императора?

– Нет. Не сейчас. Подождем, посмотрим, как пойдет игра.

– А тела?

– Хорошенько спрячь их, ведун. Сообщи Ханнану Мосагу, что я хочу говорить с ним. Как можно скорее.

– Господин, сейчас он не в фаворе у Императора…

– Ты не понял, ведун. Дело не касается Рулада. Пока что. Мы завоевали империю. Кажется, летерийцы позабыли об этом. Пришло время снова пробудить Тисте Эдур. Навести страх, чтобы ясно выразить наше неудовольствие. Этой ночью, К’ар Пенет, оружие извлечено из ножен.

– Вы говорите о гражданской войне, командир.

– В некотором смысле. Хотя я не ожидаю от канцлера и Кароса Инвиктада ничего открытого. Война, да – но она пойдет за спиной Рулада. Он ничего не узнает…

– Командир…

– Ты неубедительно изображаешь потрясение. Ханнан Мосаг не глупец – как и ты, и прочие ведуны. Не вздумай уверять, что вы ничего не предвидели… ага, я прав!

– Боюсь, мы не готовы…

– Не готовы. Но и они не готовы. Захват Низали, ее убийство – всё это говорит мне, что они доведены до паники. Нужно понять, что их пугает. Что-то произошло или происходит сейчас, и оно подтолкнуло события. Ханнан Мосаг должен взять след… о нет, я не пытаюсь приказывать ему…

– Понимаю, Брутен Трана. Вы говорите как Тисте Эдур. Я поддержу ваши советы Королю-Ведуну со всем старанием…

– Спасибо.

– Этой ночью, командир, – сказал Пенет, – я следил за вами и ощущал… гордость. Как вы и сказали, мы… просыпаемся. Их цивилизация – яд. Гниль на наших душах. Гниль нужно вырезать.

«Да, сейчас я слышу Ханнана Мосага, через тебя говорящего. Ответ на другие мои… подозрения. Ну что же…

Низаль, Первая Наложница – прости. Но знай, что я отомщу за тебя по-настоящему. Как и за моего воина – возьмите меня Сестры, он был неосторожен…»

– Канцлер донесет Императору…

– Если он глуп, – отозвался Трана, – или склонен к панике. Но он не таков. Нет, его нужно подтолкнуть, вывести из равновесия. Мы посеем панику, и рано или поздно он сделает как ты сказал. Расскажет Руладу. Вот тогда он наш. Как и Инвиктад. Две гадюки в одной корзине, а корзина полита маслом. Сам Трайбан Гнол и чиркнет кресалом…

– Как?

– Увидишь.

Объятый неудержимым ужасом Теол пялился в люк. – Это была ошибкой, – буркнул он.

Склонившийся рядом Багг кивнул: – Это было актом милосердия, хозяин. Двенадцать куриц в мешке, давящих друг дружку, толкающихся в зловонной темноте. Им грозило удушение.

– Точно! Мирное отхождение. Незаметное, быстрое. Нет нужды сворачивать шеи. А теперь погляди! Они оккупировали комнату! Мой дом. Мое жилище, родной очаг…

– Кстати об очаге. Кажется, одна загорелась.

– Дымится, но слишком безмозглая, чтобы встревожиться. Подождем – будет жареная курочка на завтрак. А которая отложила яйцо?

– Гмм. Воистину величайшая тайна.

– Сейчас ты, похоже, находишь все это забавным, Багг… но именно тебе предстоит спать внизу. Знаешь ли, они тебе глаза выклюют. Зло проникало в них поколение за поколением, пока крошечные черные горошины мозгов не стали сосредоточием злодейства…

– Вы показываете необычайную глубину познаний в курах, хозяин.

– У меня была наставница – курица в человеческом обличье.

Багг разогнул спину, бросил взгляд на спящую в постели Теола женщину.

– Не она. Джанат умеренно злобна, как и подобает всем учителям, ибо они вечно осаждены бормочущими, похотливыми, прыщавыми учениками.

– О, хозяин! Сочувствую.

– Тихо. Мы не о ней говорим. Багг, мой дом наполнился бешеными курицами, потому что ты любишь подбирать сирот и тому подобных.